Он стремительно миновал переход и привел их в коридор, который Джульетта узнала; остановился в тупике и прижал ладонь к лоснящейся от воды стене. Когда он повернулся, Джульетта почувствовала напряженное предвкушение зрителей.
Пожалуйста выбери меня ты хочешь меня пожалуйста выбери меня.
На сей раз он не оглядывал толпу. Он направился прямо к Джульетте, раздвинув двоих гостей, взял ее за руку, переплел с ней пальцы; она почувствовала легкое пожатие и вспомнила, как он улыбнулся ей в магазине реквизита – секретно, доверительно, как будто все это для нее одной.
Отвергнутые посетители посторонились, нахохлившись в явном неудовольствии. Итан увлек Джульетту к двери, отпер и следом за ней вошел в комнатку с шахматной доской на низком столе. И запер дверь – язычок замка встал на место, как раз когда ручку повернули с другой стороны. Итан посмотрел на Джульетту, а она вдруг застеснялась, и ей захотелось что-то с этим сделать.
– Что здесь происходит?
– Обычно? Ну, это я с тебя снимаю. – Он снял с нее маску, отчего легкая дрожь уязвимости пробежала по телу. Он склонился ближе, и Джульетте захотелось закрыть глаза. – А потом… – Он отступил и сверкнул улыбкой: – Мы играем в шахматы.
– В шахматы? – От удивления она рассмеялась.
– Несколько ходов. – Итан вручил ей черного коня. – Если мне не попался тот, кто умеет играть. Затем петля закругляется, пока они смотрят на доску и гадают, какой ход раскроет секрет.
– А есть секрет? – Джульетта повертела коня в руках, будто надеялась, что вот-вот щелкнет скрытый механизм.
– Их тысячи. – Итан заговорщически улыбнулся. – Если ты не о тех, когда ставишь слона на правильную клетку и доска сдвигается, открывая тайную комнату. В таком случае нет, ничего такого. – Его улыбка обозначилась жестче, обернулась ухмылкой. – Даже в настоящих тайных комнатах. И кстати, о тайнах… – Он забрал у нее коня, поставил на доску, а потом сдвинул портьеры, за которыми оказалась дверь. – Я тебя привел сюда не ради шахмат. Тебе нужно кое с кем встретиться.
Воздух затвердел, стал хрупким, грозил сломаться, если Джульетта шевельнется слишком резко. Кое-что она прятала глубоко внутри, запрещая себе смотреть туда прямо. Тот телефонный звонок – Стивен, Стивен – и закапанное слезами письмо. Фотографии и рассказы очевидцев в «Корабельных новостях».
– С кем? – У нее пересохло во рту.
– С Конрадом Дейнсом, – ответил Итан. – Режиссером.
Осыпающаяся штукатурка. Исцарапанные стенные панели. Истертые половицы. Порой бумажный завиток, повисший на ржавой кнопке. Взгляд мимоходом в пустую комнату, где мебель сдвинута к стенам. Джульетта думала, что за кулисами много шума и суеты, артисты и рабочие сцены бегают туда-сюда, натыкаясь друг на друга. Вместо этого – опустевшие коридоры, слышен только приглушенный гул музыкального сопровождения Шоу. Они дошли до коридора со стенными панелями, и Итан повел ее вверх по широкой лестнице и вдоль галереи к тяжелой двери с резной рамой. Постучал, и из-за двери ответил голос:
– Входите.
Итан толкнул дверь и пропустил Джульетту вперед, в кабинет с серо-золотистыми коврами. Книжные шкафы вдоль стен заполнены увесистыми томами с облезлыми корешками. Над резным камином – громадное зеркало в латунной раме, а в центре комнаты – громоздкий стол, обитый темно-красной кожей и заваленный бумагами.
Человек за столом – он занес перо, словно его прервали, – был седой с проблесками серебра, в старомодном смокинге цвета между черным и пурпурным. Он кивнул Итану, но смотрел на Джульетту.
– Режиссер. – Итан положил руку на спину Джульетты. – Это…
– Я прекрасно знаю, кто это. – Мужчина встал и подошел. – Как не знать. – Когда он протянул руку, Джульетте понадобилось усилие, чтобы сначала разжать пальцы. – Я Конрад Дейнс. Режиссер Театрального округа. А ты дочка Стивена. – Он склонил голову набок. – Ты в него. Ты долго сюда добиралась.
– Я не знала. – Вышло, будто она огрызается, и Джульетта заговорила ровнее. – Он не упоминал об Округе.
– Никогда? – Прозвучало с нажимом.
– Он мне ничего не рассказывал о своем прошлом. – Джульетта вдохнула и шагнула за грань. – Даже о том, кто была моя мать.
Была. Прошедшее время выскользнуло само, и Джульетта захотела забрать его обратно.
– Но ты разобралась. – Дейнс оперся на стол. – Как?
– Он назвал ее имя, прямо перед смертью. И кое-что мне оставил. – Неправда, но она не могла заставить себя признать, что Стивен ушел из жизни без единой мысли о ней. – Маску, ожерелье, фотографию. И кое-какие бумаги: письмо насчет моего свидетельства о рождении и что-то от… я не смогла толком прочитать.
Она еще раз глубоко вздохнула. Ей не хотелось задавать следующий неизбежный вопрос, но нужно было знать.
– Моя мать. Он сказал, что она умерла, но…. – Не в силах закончить, она осеклась, сжала губы.
– Мне жаль. – Режиссер покачал головой – Джульетта предвидела этот жест. – Что бы еще Стивен ни утаил или ни рассказал, тут он говорил правду. Твоя мать умерла, когда ты была младенцем.
Она знала. Она знала. Но уже не в первый раз постигала, сколько бывает разных видов знания. Внутри болезненно ныла пустота – хотелось свернуться калачиком вокруг нее, защитить от всего, что еще могло ранить.
– Люди видели ее. – Ее голос грозил сорваться. – Писали о ней в «Корабельных новостях».
– Люди видят то, что хотят видеть, – мягко сказал Дейнс. – Рассказывают себе историю, которую хотят услышать.
– Но после смерти отца к нам пришел полицейский, – сказала Джульетта. – Он спрашивал о моей матери.
– Полицейский? – Дейнс поднял голову. – Как его звали?
– Детектив-инспектор Мансфилд.
– Детектив-инспектор Мансфилд. – Слово задребезжало. – Да он взлетел до небес. Боюсь, наш добрый инспектор несколько одержим Округом.
– Что он искал? – спросила Джульетта. – Он мне не объяснил.
– Ничего осмысленного, – ответил Дейнс. – За многие годы он был не один такой. Убежденный, что в самом сердце Округа таится глубокая, страшная тайна. С полицейскими беда в том, что они всю жизнь ищут систему – мотивы, методы, смыслы – и в конце концов уже не могут посмотреть на мир иначе. Детектив-инспектор Мансфилд смотрит на Округ, видит тысячу сплетенных нитей и ничего не понимает. Он думает, если потянуть за правильную, все распутается и обнажится правда. Твой отец был одной из таких торчащих нитей, и Мансфилд пришел подергать – посмотреть, что вытянет. – Дейнс покачал головой, и в глазах его мелькнуло что-то вроде сожаления. – Ты пришла сюда за ответами, и ты их получишь, обещаю. Но прежде чем нормально поговорить, нам нужно узнать друг друга получше. – Не успела Джульетта возразить, он спросил: – Как тебе Шоу?
Перемена темы выбила ее из равновесия, и она еле нашарила ответ.
– На свете нет ничего подобного, – произнесла она. – Я не хотела уходить.
– Рассказывай, – велел Дейнс.
Джульетта пустилась в бессвязные описания, изо всех сил стараясь ничего не упустить. Ей чудилось, что ее испытывают, и она боялась провалиться.
Когда она замолчала, Дейнс снова спросил как будто ни с того ни с сего:
– Ты любишь танцевать?
– Это единственное, чем я хотела заниматься, но мачеха не пустила меня в балетную школу.
Режиссер чуть кивнул:
– Те, кому преподавала Элеанора Аббелин, уже знают больше, чем способны научить почти во всех балетных школах.
Что-то взорвалось в голове Джульетты.
Как мисс Аббелин смотрела на нее. Как она держалась со Стивеном.
– Она из Округа, – сказала Джульетта. – Она ушла, как и мой отец. Почему?
– У нее были причины, – ответил Дейнс. – Но да, Элеанора когда-то жила в Театральном округе. Я не видел ее много лет, но знал, что она открыла школу. – Он посмотрел на Итана. – Пожалуйста, сходи проверь, свободна ли студия на галерее. – Когда тот ушел, Дейнс повернулся к Джульетте. – Зачем ты пришла в Округ? Что ты хочешь найти?
Весь этот разговор, а может, и вся жизнь вели Джульетту к этой минуте. Ответов у нее было множество, но не было времени их взвесить.
– Хочу вернуть себе свою жизнь, – сказала она, выбрав тот, что сейчас казался уместнее всего.
Не успел Дейнс ответить, вернулся Итан:
– Студия свободна.
Режиссер указал Джульетте на дверь:
– Прошу.
И тоже последовал за Итаном, который привел ее по галерее в студию с зеркалами. На полу стоял переносной проигрыватель; Дейнс подобрал с пола стопку пластинок.
– Вот, – сказал он Джульетте. – Наверняка тут найдется, подо что танцевать.
– Вы хотите, чтобы я танцевала? – Плечи ее закаменели. – Сейчас?
Итан опять коснулся ее спины:
– Давай. Все хорошо.
Джульетта подошла и забрала пластинки; онемевшие пальцы слегка покалывало.
– Вот эта. – Она выбрала первую знакомую вещь, а потом сообразила, что не помнит начало.
А Дейнс уже нагнулся над проигрывателем. Джульетта в панике заозиралась. Ее одежда не годилась для танца. А нельзя где-нибудь переодеться? Все происходит слишком быстро.
Итан отступил и прислонился к стене, сложив руки. Джульетта поймала его взгляд, и он ободряюще улыбнулся. Она медленно выдохнула, пытаясь расслабиться, и скинула туфли. Она бы предпочла танцевать босиком, но колготки тут не снимешь, а проигрыватель уже ожил. Вступительные такты наполнили студию, и делать было нечего – только танцевать.
Стоило начать, и дальше па давались без особого труда, но это не утешало. Это же Театральный округ. Она должна была быть ослепительна. Идеальна. Она словно балансировала на проволоке, только проволока эта тянулась в ее будущее. Один хоть чуточку неверный шаг – и ей останется только падение. Джульетта напрягала каждую мышцу, тянулась в каждой позиции. С каждым прыжком ныряла во все возможности, что виделись ей в мечтах, с каждым пируэтом надежда обвивала ее.
Когда музыка стихла, Джульетта не могла взглянуть на Дейнса. Она была уверена, что заметит поспешно спрятанный промельк разочарования. Но когда она наконец заставила себя поднять глаза, Дейнс улыбался.