Килнер-стрит
Вольница Южных Святых
Лондон
Искренне Ваш,
И. Халлидэй,
старший архивариус
Джульетта прочитала письмо дважды, пытаясь понять, что это значит.
– Вы написали? – спросила она. – Куда он сказал?
Мачеха покачала головой:
– Я в итоге обошлась без свидетельства. Судя по тому, что я про них слышала, мне бы вряд ли ответили, так что я не стала тратить время.
– Про кого?
Вольница Южных Святых. Что-то смутно знакомое.
Мачеха отвела глаза:
– Вольница Южных Святых – настоящее название Театрального округа.
Даже странно, каким беззвучным может быть взрыв. Мысли разлетелись шрапнелью, пронзили дальние глубины ума. Мгновение Джульетта силилась собрать их воедино, а потом ее вознесло на крыльях чистейшей радости, какой ей никогда не доводилось знать. Она из Театрального округа. Вот оно. Вот какой секрет она предчувствовала все эти годы.
– Что он вам говорил? – Она попыталась сосредоточиться. – О том, откуда он пришел?
– Он говорил, что жил в Театральном округе, – ответила Клэр. – Говорил, что твою мать знал совсем недолго, что она умерла, когда ты была маленькой, и больше никто не захотел тебя взять. Это все.
– И вы никогда не хотели узнать больше? – Эта мысль казалась непостижимой.
– Мне было довольно, что он не пьяница, не преступник и не банкрот. Это главное, что меня волновало. Мне было все равно, где он вырос и что делал с другой женщиной за много лет до того, как встретил меня. – Клэр говорила отрывисто, и Джульетта вгляделась пристальнее.
Ты завидуешь, подумала она с внезапной уверенностью.
Не приемной дочери или другой женщине. Не настолько банально. Но Джульетта – не просто ненужный плод нежелательного союза. Она – нечто редкое и прекрасное, а мачехе никогда не стать ни тем ни другим. Вот почему она пыталась сокрушить сияющие мечты Джульетты. Вот почему Джульетту записали в колледж, где у девочек единственная мечта – печатать со скоростью восемьдесят слов в минуту.
Истории, которые она себе рассказывала, – не просто истории. Видимо, глубоко в душе она знала, что никогда не была предназначена для этой скучной жизни без любви. Она из Театрального округа, и теперь, зная это, может вернуться, и выяснить правду, и, возможно…
– Ты опять, – сказала мачеха. – Если бы послушала меня – хотя я знаю, что это вряд ли, – то перестала бы тратить время на фантазии о том, что могло или не могло случиться в далеком прошлом. Лучше бы ты думала о будущем.
– Это не далекое прошлое, – резко сказала Джульетта. – Это моя жизнь.
– Тогда предлагаю тебе продолжать ее жить, – ответила мачеха так же резко. – И не в фантастическом мире, где ты вступаешь в Театральный округ под трубный глас и пение ангелов.
– Я не это…
– Именно это, – перебила ее мачеха. – Именно об этом ты и думаешь. Что ты заявишься туда и они бегом принесут тебе все, чего тебе в жизни хочется.
– А почему нет? – разозлилась Джульетта. – Почему мне нельзя хоть раз получить то, чего мне хочется? Другие же получают.
– Никто не получает всего, чего хочет, – сухо ответила Клэр. – Большинство просто находит способ обойтись тем, что есть.
– Как вы? – бросила ей Джульетта. – Когда вышли за моего отца?
Мачеха слегка усмехнулась:
– Я всегда знала, на какую сделку иду. Я выполнила свои обязательства, он выполнил свои. По большей части.
– Сделка? Вот, значит, каков был ваш брак?
– Как любые отношения. Всегда все сводится к одному: чего ты стоишь для кого-то другого. Как ты думаешь, чего ты стоишь для того, кто в Театральном округе правит бал… – ее губы скривились, – буквально?
– Вам-то какое дело? – обиделась Джульетта.
– Честно? – Мачеха невозмутимо встретила ее взгляд. – Никакого. У меня две дочери – мне есть о ком волноваться. Но говорю тебе, Джульетта: там тебя ничего не ждет. Твоя мать мертва. Умерла много лет назад.
– Вы не знаете наверняка, – сказала Джульетта. – Он же врал как дышал.
– Дело не в твоем отце. Женщины не уходят. Матери не уходят. Это мужчинам уйти легко. – Она в упор посмотрела на Джульетту. – Скажи мне, ты правда думаешь, что он бы тебя взял, будь у него выбор?
Подразумевалось, что это больно. Может, боль и была, где-то в потайной глубине, но Джульетта столько всего обернула вокруг этой старой боли, что едва ее слышала.
– Мы не знаем, что случилось, – сказала она. – Может, это планировалось ненадолго.
– Тогда почему он говорил, что она умерла?
– Он много чего говорил.
Возможно, он говорил, что будет любить тебя вечно.
Взгляд Клэр затвердел, будто она поймала эту невысказанную мысль.
– Это да, – сказала она. – Говорил. Но ты правда думаешь, что, будь у него шанс не растить ребенка, он бы им не воспользовался?
Джульетта подняла на нее глаза:
– Считая и остальных его детей?
Та изобразила ледяную улыбку:
– Скорее всего. Однако он остался. Кто еще мог себе позволить с ним возиться? – Она помолчала, как будто размышляла над вопросом. – Может, в итоге он бы и ушел. Но женщины – нет. Женщины остаются. Матери остаются. Они делают все, чтобы защитить своих детей. – Что-то мелькнуло в ее лице, и она тряхнула головой. – Ты будешь носиться со своими фантазиями, что бы я ни сказала. – И она протянула руку. – Письмо.
– Нет. – Джульетта стиснула пальцы. – Я его сохраню. И остальное.
Прежде она никогда открыто не бросала вызов мачехе, но мысль о том, что она не принадлежит – никогда не принадлежала – этому миру, придала ей смелости. Мгновение они смотрели друг на друга, а потом Клэр пожала плечами:
– Ладно. – И кивнула на письма стряпчих. – Но эти я заберу.
Джульетта отдала ей всю стопку; руки тряслись. Победа должна была принести триумф, но казалось, будто едва она дотянулась до того, на что можно опереться, как все рухнуло. Джульетта сама не поняла, как так вышло, что она опять смотрит на мачеху и спрашивает:
– И что теперь?
Клэр натянуто улыбнулась:
– Я над этим работаю.
С. Л. Корран
История и архитектура Театрального округа Лондона
Впервые опубликовано в 1942 году
Ф р а г м е н т
Архитектура Театрального округа сложна, как и Шоу, которое скрыто в его сердце. Принято считать, что Округ состоит из двух полусамостоятельных районов – внутреннего и внешнего, также известного как Окраины. Внутренний по большей части охватывает все улицы, расположенные под центральным куполом. Граница Окраин уже давно спорный вопрос, как и сущность их взаимоотношений с внутренним районом и агломерацией метрополии снаружи.
Фасадная стена Округа представляет собой отдельно стоящую конструкцию из крупных, тщательно ограненных блоков, по дуге отходящую от главных ворот в обоих направлениях. Через промежутки от основания до центрального купола высятся стальные фермы. Посвящение на ферме справа от ворот увековечивает память о строительстве купола и фасадной стены под руководством великого британского инженера Изамбарда Кингдома Брюнеля[2], который также руководил ремонтом фрагментов существующей крыши и ее расширением до новой внешней стены. По всеобщему мнению, изначально
господин Брюнель не выказывал склонности браться за эту задачу, но в конечном итоге был убежден. Точные суммы, о которых шла речь, никогда не раскрывались, но общеизвестно, что вознаграждение позволило господину Брюнелю завершить самый дорогой его сердцу проект – подвесной мост Клифтон.
Если смотреть с фасада, ничто не указывает на то, что грандиозное сооружение не опоясывает Округ целиком. Однако, как и многое другое в Вольнице Южных Святых, это иллюзия. Если идти вдоль насыпи в любую сторону, можно увидеть, что фасадная стена тянется по дуге лишь до определенного предела, а затем сливается с окружающей мешаниной зданий. За стеной располагается широкий проспект с магазинами, кафе и барами, предки которых – лавки и аттракционы, лепившиеся между ферм на заре истории Округа. В стиле и материалах этих зданий мало общего, а некоторые конструкции оставляют впечатление, будто от коллапса их удерживают лишь старания многих поколений неумелых рук.
Миновав турникеты главного входа, посетители могут пройти центральным променадом до главной площади или свернуть в переулки, чтобы исследовать улицы, скверы и тротуары, в основном и образующие внутренний район. Зачастую новая инфраструктура строилась прямо на старых фундаментах, оставляя лабиринт скрытых подземных пространств, некоторые возрастом почти в тысячу лет. Ссылки на Glіwesgaderung, или «Игровое собрание», обнаруживаются в источниках не позднее IX века; а в 1083 году Арнульд Биллингсгейтский, монах и историк, неодобрительно описывал занятия в «Гливезбурге» на южном берегу Темзы: «Приют для дураков, притворщиков и шарлатанов. Обиталище лжи, созданное, дабы вводить людей в заблуждение и отвращать их от мыслей о долге своем пред Богом и господами».
Самое раннее упоминание о театре «Дом дверей» обнаруживается в географическом справочнике XII века; несколько источников XIV века описывают «великое шоу» и отмечают, что актеры «не ограничены» стенами театра, а отваживаются выходить на окрестные улицы. К XV веку облик Округа уже не слишком отличался от нынешнего: центр, где находились «Дом дверей», несколько других небольших театров, а также гостиницы, постоялые дворы и торговые лавки, был окружен лабиринтом улочек с тесными жилыми домами, где находили приют актеры и другие работники, поселившиеся в Округе.
Центральная площадь была детищем Зикела Дейнса, Режиссера Округа с 1651 по 1672 год. Он вопиял в недовольстве бессистемной планировкой района и скученностью жалких домишек на его окраинах. Эта последняя проблема была решена радикально, когда Второй Великий лондонский пожар выжег широкую полосу окрестных трущоб дотла.
После этого Дейнс приступил к крупномасштабной перестройке. Проект включал переселение всех обитателей в жилые дома за пределы центра, а также снос двух театров, фундаменты которых, предположительно, расположены под нынешней площадью. На этом этапе проект замер, вероятно из-за нехватки средств, а число посетителей по-прежнему было невелико, поскольку город опустошили чума и пожар. Со временем центральное пространство замостили, но результат был плачевно далек от амбициозного видения Дейнса.