В 1693 году Округ, управляемый тогда преемником Дейнса, Байроном Баллардом, посетил принц Генрих Уэльский. Принц был, судя по всему, глубоко очарован и стал неофициальным покровителем Округа*. Он убедил своего отца, короля Якова II, сделать Округу щедрый финансовый дар, а также направил королевского архитектора Джона Бойда обсудить проекты обустройства, включая расширение «Дома дверей». В 1695 году началось строительство купола с целью превратить центр Округа в единое пространство для представлений, и к концу века центр обрел черты той главной площади, которую видят современные посетители.
В 1699 году король, предположительно по просьбе сына, издал указ, известный как Королевский дар, подтверждающий права вольницы для «всех жилищ и заведений, которые располагаются под сенью крыши» Округа и дающий им серьезные налоговые льготы. Несколько театров и коммерческих объектов находились тогда за пределами описанной указом территории. В результате этого указа начались несколько независимых строительных проектов, собравших под свежерасширенную крышу еще шесть театров и другие заведения. В то же время некоторые жители окраин использовали любые материалы, чтобы тоже попасть в границы назначенной территории. Ряд проектов имели успех, и их дома и улицы сформировали часть нынешнего внутреннего района; другие были заброшены – участки, которые они должны были занять, теперь входят в состав Окраин.
Примерно в этот период Совет Режиссеров начал вводить ограничения для тех, кому было разрешено жить и работать в Округе. К концу века все не-артисты были вынуждены отказаться от аренды жилья и в большинстве своем перебрались в жилые дома, построенные взамен сгоревших в Великом пожаре. Что касается коммерческих помещений, многие из них, по-видимому, остались во владении первоначальных собственников, ныне поселившихся в современном внешнем районе**.
В соответствии с условиями королевского указа неоспоримой и безусловной властью в Округе обладал Совет Режиссеров***. Это не слишком устраивало преемницу короля, королеву Анну. Возможно, свою роль сыграли хорошо известные отношения между Театральным округом и племянником королевы, опозоренным и лишенным наследства, – Анна отказывалась называть бывшего принца Уэльского по имени, а в частных разговорах якобы именовала его «дважды проклятым бастардом», – но, вероятнее, все объясняется просто-напросто ее возмущением из-за потери налоговых поступлений от такой огромной городской территории.
Несмотря на утрату королевского покровительства, Округ продолжал расти и процветать. Его репутация распространилась по всей империи и за ее пределами, и к XIX веку существенно выросло число богатых иностранных гостей. Округ вступил в новую эру финансового благополучия, постановки становились все роскошнее****, и многие знаменитые танцевальные и театральные труппы стремились играть в маленьких театрах и залах Округа, несмотря на солидные сборы и ограничения, налагаемые на внешних гастролеров.
К 1843 году крыша нуждалась в обширном ремонте. Режиссером в этот период был Гаррард Блайт, и именно он прибег к услугам Изамбарда Кингдома Брюнеля.
* Много было написано о связи между Театральным округом и принцем Генрихом, особенно в связи с периодом сразу после легитимации этого последнего, когда в изобилии распространились слухи о его наклонностях. Научный и взвешенный анализ этой сложной и злополучной фигуры см. в: Сэмюэл Коннингтон «Генрих Вильерс: бастард, принц и патрон», 1915.
** Это переселение ознаменовало создание Окраин как территорий, отличных по характеру и, как утверждали некоторые, по правовому статусу от окрестных территорий, в тот период включенных в древний приход Ламбет. Большая часть восстановительных работ после Великого пожара была, по-видимому, выполнена подрядчиками Совета Округа, однако новые строения находились на земле, исторически входившей в поместья Ламбет и Кеннингтон-Норт. Похоже, что архиепископ Кентерберийский, который владел этими поместьями с самой Реставрации, был вполне доволен тем, что финансовые траты легли на плечи Округа, – до тех пор, разумеется, пока не стало очевидно, что жители больше не считают себя сколь-нибудь обязанными в основном отсутствующему владельцу поместий и предпочитают относить себя к Театральному округу. Случившееся судебное разбирательство было закрыто на раннем этапе, но заложило основу для других юридических исков в последующие столетия. Несмотря на отсутствие ясности относительно своего статуса, Окраины продолжали расширяться, пока не заняли целиком всю выгоревшую территорию к востоку и югу от Округа, а также довольно значительную площадь к западу. На момент написания настоящего вопрос о статусе этих территорий остается нерешенным, причем особую озабоченность вызывает тенденция их жителей регистрировать рождения, браки и смерти в местном реестре. Регистрация актов гражданского состояния внутри независимых вольниц приводит к тому, что единственной доступной записью будет краткая форма указателя записи в Центральном бюро регистраций, и доступность даже такой ограниченной информации полностью зависит от того, как вольница соблюдает свои предусмотренные законом обязанности.
*** Округ не был целиком освобожден от соблюдения законов страны – полиция сохраняла полномочия для проведения некоторых уголовных расследований, – но по большей части находился под самоуправлением.
**** Стоит отметить, что финансовое положение Округа всегда оставалось загадкой. Известны имена нескольких высокопоставленных патронов; по общему мнению, покровителей у Округа гораздо больше, но в основном они предпочитают оставаться анонимными.
[Продолж.]
Глава 5
Все прошло быстро и гладко – надо отдать мачехе должное.
В жестких условиях, озвученных адвокатом в полосатом костюмчике, Джульетта различила эхо ледяной эффективности Клэр. Соглашение было полным и окончательным. В обмен на однократную выплату Джульетта отказывалась от любых претензий на имущество почившего отца или активы его вдовы, хотя ничто в соглашении не должно рассматриваться как признание того, что подобные претензии возможны.
– Просто распишитесь. – Адвокат вытащил из нагрудного кармана серебряное перо. – Здесь. – Он постучал по странице. – И здесь.
Перо холодное, словно у адвоката карман с охлаждением. Джульетта потерла перо пальцем, глядя на страницу. Ну так ведь положено? Нельзя же просто подписывать любой листок, который тебе подсунут. Но она не чувствовала, будто от чего-то отказывается. Вся ее жизнь здесь взята у кого-то взаймы, и этот кто-то – она всегда знала – однажды захочет вернуть ее себе, и Джульетта не рассчитывала на справедливую компенсацию. Ей никогда не приходилось иметь дело с деньгами, но она и вообразить не могла, что будет владеть суммой, которую тут написали.
Она нацарапала подпись на пунктирной строке. Едва она добавила дату, адвокат подхватил документ и протянул руку за пером, как будто думал, что она его прикарманит. Столь же стремительно женщина, когда-то бывшая ее мачехой, подняла адвоката с места и вытолкала за дверь.
Скрывается за кулисами, подумала Джульетта, плетясь за ними в коридор, где адвокат шнуровал ботинки – он, вероятно, не ожидал, что их попросят снять. Затем он выпрямился и уперся взглядом в фотографию на стене:
– Ваши дочери?
Клэр распахнула дверь:
– Благодарю за уделенное время.
Выпроводив его, она помедлила, а затем обернулась к бывшей падчерице:
– Что ж, дело сделано. У тебя есть какие-то планы? Разумеется, это не к спеху.
– Разумеется. – Джульетта не сдержала колкости в тоне.
Если Клэр и заметила, то виду не подала:
– Одна лондонская знакомая Мэри Холлам ищет помощницу для матери на несколько месяцев начиная с января, с проживанием. За это время подыщешь что-то более основательное. Передать Мэри, что тебе интересно? – Пауза. – До тех пор можешь остаться.
Джульетта понятия не имела, которая из одинаково респектабельных подруг Клэр зовется Мэри, и ее не интересовала никакая работа, которую та могла предложить.
– Было бы чудесно. – Она нацепила неискреннюю улыбку. – Благодарю.
Когда она отвернулась, эта улыбка уступила место другой, скупой и тайной. Очень скоро все это не будет иметь никакого значения.
Она так и не рассказала Клэр о визите полиции. Если детектив Мансфилд вернется, разверзнутся врата ада – Джульетта понимала это, но в последние дни складывала свой пазл и ни о чем другом не думала. Она нашла старый справочник «Лондон от A до Я», но там не было ничего похожего на адрес в размазанном письме, а Театральный округ был окрашен сплошным серым, и в нем выделялся лишь квадратик центральной площади.
Клэр взяла пальто.
– Зайди в «Росситерс» после колледжа и купи черное платье для похорон. – Она вытащила несколько банкнот из кошелька. – Не забудь чек.
Джульетта взяла деньги, и сердце забилось чаще. У нее был план, но неизвестно, когда на ее свеженький банковский счет поступит выплата. А теперь и ждать не нужно.
Едва Клэр ушла, Джульетта кинулась к себе. Переоделась в серебристо-серый джемпер и черную юбку чуть короче допустимого, отыскала школьный рюкзак, положила туда маску, фотографию, ожерелье, ключ и, после короткого колебания, письмо из бюро регистраций. Сверху упаковала смену одежды, несессер и новую банковскую книжку. Конечно, вечером она вернется сюда, но кое-что не помешает взять с собой. На всякий случай.
На станции было людно: отменили поезд, объяснила какая-то недовольная старушка. Следующий пришел набитый битком, половину потенциальных пассажиров, в том числе Джульетту, оставил на платформе дожидаться следующего, и до Лондона она добралась только к полудню. Еще полчаса блуждала в лабиринте подземки, и с каждой минутой ее нетерпение росло.
Когда она наконец очутилась на набережной, мутная морось размывала зрение, а река волновалась, и лодки лихорадочно рвались с привязи. Но там, на дальнем берегу, из унылого городского хаоса вырастал огромный изогнутый купол Театрального округа. Джульетта шагала по мосту, и внутри электрическими импульсами мерцало «вот-вот» и «так близко». Все рождественские ночи,