Возвращается с тремя банками газировки Рэв.
– Мы и сейчас занимаемся важными вещами.
– Разве?
Он смотрит мне в глаза:
– Важно каждое мгновение нашей жизни.
Эти слова могли бы прозвучать банально – на самом деле они и должны были прозвучать банально, – но Рэв говорит со значением, и я знаю, что он искренен. Я думаю о Мраке и о наших с ним разговорах про пути, потери и чувство вины.
Деклан со вздохом открывает банку газировки.
– Вот после таких высказываний окружающие и разбегаются от Рэва.
– Нет, – отвечаю я.
До чего же необычный день! После слов Рэва чувство вины перестает сдавливать грудь. Может быть, находиться здесь и сейчас мне не менее важно, чем отдавать дань уважения маме? Хотелось бы знать, нахожусь ли я сейчас на предначертанном мне пути.
– Нет, – повторяю я, – мне нравятся такие высказывания. Мне правда можно побить по груше?
Пожав плечами, Рэв делает глоток из банки.
– Ну, как вариант я могу тебе предложить еще полепить что-нибудь из пластилина.
Мы направляемся в угол со спортивным снаряжением. Рэв оседлывает скамью для жима, а Деклан усаживается на гимнастическом мяче и упирается спиной в стену. Они делают это расслабленно и молча, будто заняли свои привычные места. Это их личное пространство в доме Рэва? Мы так же с Роуэн устраиваемся в ее комнате или на плюшевом диване, стоящем на цокольном этаже у меня.
Я человек, не склонный к насилию, но предложение побить грушу кажется очень заманчивым. Я отвожу руку назад и выбрасываю вперед, вкладывая в удар всю массу тела.
Оу, оу, оу. Груша качнулась лишь слегка, а у меня чуть рука не отнялась. Такое ощущение, что сместился каждый сустав каждого пальца. Но меня охватывает непередаваемое ощущение. Фантастическое ощущение. Столь яркого чувства я не испытывала уже долгие недели. Мне тоже нужна такая груша!
Стиснув зубы, я отвожу руку для нового удара.
– Стой, – перехватывает ее кто-то.
Я тяжело дышу, глядя на держащего меня за локоть Деклана. Его брови изумленно подняты.
– Ммм… слушай… я не хочу показаться сексистом, но после разговора о машинах я никак не ожидал, что ты так двинешь по груше.
Я отстраняюсь, чувствуя себя идиоткой.
– Прости.
– За что ты извиняешься? – удивленно смотрит он на меня. – Я просто не хочу, чтобы ты сломала себе запястье.
– Держи. – Рэв приподнимается, протягивая мне пару дутых черных перчаток.
Он скинул с головы капюшон. Стал чувствовать себя рядом со мной комфортно или просто запарился?
– Если хочешь задать жару, то надень их.
Включается радионяня, и Рэв выпрямляется.
– Она проснулась. Скоро вернусь.
Когда он уходит, в подвале повисает тишина. Смущенная, я остаюсь наедине с Декланом, держа в руках перчатки и чувствуя себя глуповато и немножко задиристо.
– Так ты будешь их надевать или нет? – с вызовом спрашивает Деклан.
Отклеив липучки, я мигом просовываю в перчатки пальцы. На вид они нечто среднее между боксерскими перчатками и обычными с толстой подкладкой.
Если сейчас начну размышлять о происходящем, то мгновенно вынесусь за дверь. Поэтому, ни о чем не думая, закрываю глаза и размахиваюсь.
Снова чувствую сотрясение от удара, но с перчатками гораздо удобнее: уже не кажется, что все костяшки смещаются, и закрепленные липучки не дают запястьям ходить ходуном. Я бью сильнее. И еще раз. От силы ударов вибрирует все тело, в животе собирается тепло. Я сбиваюсь со счета, сколько раз бью по груше.
– Открой глаза.
Послушно открываю. Деклан стоит рядом, держа грушу сзади, чтобы она не моталась. Как долго он так стоит?
– Подойди ближе.
Я придвигаюсь, глядя в его синие глаза.
– Ближе.
Я придвигаюсь так близко, что могу обнять грушу. У меня сбивается дыхание. И вряд ли только от физических усилий.
– Так достаточно близко? – тихо спрашиваю я.
Деклан пристально смотрит мне в глаза.
– Так тебе не придется размахивать рукой.
– Я сильнее, чем ты думал? – Хотелось, чтобы это прозвучало застенчиво, но выходит серьезно.
– Ты такая сильная, какой я тебя и считал.
Он говорит это спокойно и со значением. Почему? Может, действительно каждое мгновение важно, но это мгновение мне кажется важнее остальных.
Попрыгав, переминаясь с одной ноги на другую, я слегка ударяю по груше, чувствуя себя каким-то Мохаммедом Али. Выгляжу, наверное, пренелепейше.
Деклан склоняет голову набок.
– Давай же. Бей.
Я врезаю по груше, не теряя зрительного контакта с Декланом. Удар выходит так себе. Я в растрепанных чувствах: испытывая влечение к Деклану, я словно каким-то образом предаю Мрака. Но… ничего не могу с собой поделать. Деклан вспыльчив, несдержан и резок, но за всей его импульсивностью скрывается заботливый, верный и готовый защищать парень. Я хочу познакомиться с этой стороной его характера поближе.
Звонит мобильный, и Деклан вынимает его из кармана. Взглянув на экран, он мрачнеет и засовывает телефон обратно в карман.
– Мой отчим, – отвечает он на мой вопросительный взгляд.
– Ты разве не должен ответить на его звонок?
– Скажу, что вырубил звук.
Мобильный снова звонит, но Деклан даже не удосуживается достать его из кармана.
– Ему скоро надоест, – отвечает парень.
Мне вспоминается встреча с его отчимом на прошлой неделе, то, как он провоцировал Деклана. Хотя Деклан охотно отвечал ему тем же.
– Вы не ладите с ним.
Деклан фыркает.
– Ты не слышала, что в дикой природе самцы убивают детенышей своей новой самки, если они от другого самца? Алану, наверное, такое пришлось бы по вкусу.
Его мобильный опять звонит, и довольно настойчиво.
– Ему, видимо, действительно нужно с тобой поговорить.
Деклан выключает звук.
Мы мгновение стоим в тишине, дыша друг на друга.
– Ты искала меня? – спрашивает он. – Когда вышла из школы?
Тихий голос Деклана – глубокий и мягкий, ничем не напоминающий о жгучем темпераменте его обладателя, – обволакивает меня. Это успокаивает – может, потому, что я не раз уже слышала в этом голосе свирепость. Мне хочется прижаться лбом к груше, прикрыть глаза и умолять Деклана поговорить со мной хотя бы пять минут.
Взглянув на грушу, я хорошенько бью по ней, чтобы дать себе пару секунд на обдумывание ответа.
– Помнишь ту фотографию, на которой ты с Рэвом?
– Ту, которую я «должен был попросить удалить»?
– Ты издеваешься надо мной? – перевожу я на него взгляд.
– Нет. – Я вижу на его лице раскаяние. – Ты была права. Я должен был сначала попросить.
Ох. Дыши, Джульетта, дыши.
Еще один удар по груше.
– Рэв сказал, что не нужно ее удалять.
– Он так сказал?
Я колеблюсь, глядя на него поверх перчаток. Мои волосы выбились из прически и теперь падают на глаза.
– Да.
– Так что ты с ней сделала?
Мне приходится еще раз вдарить по груше.
– Мистер Жерарди хочет использовать ее в качестве обложки на выпускной альбом.
– Нет, я серьезно.
– И я серьезно. Она ему очень понравилась. Я сказала, что сначала должна спросить разрешения у вас.
В глазах Деклана отражается недоверие, и какое-то оно не очень хорошее. Его спокойствие и мягкость как рукой снимает.
– Он хочет поставить фотографию со мной и Рэвом на обложку альбома выпускников?
– Ну… в каком-то роде. Вы будете на обратной стороне.
Его лицо темнеет, а я продолжаю лепетать и не могу остановиться. Несу черт-те что, пытаясь остановить нарастающий гнев Деклана прежде, чем он обрушится на меня лавиной.
– Там же две стороны. На передней будут чирлидерши, а на обратной будете вы, и вы будете олицетворять дружбу, не обособленность…
– Ты спятила? – практически рычит Деклан. В его глазах ярость.
Я усилием воли заставляю себя не съежиться.
– Не понимаю, почему тебя это так злит…
– Мне нет места на этой обложке, мне не нужно вечное напоминание об этом классе, и я ни хрена не хочу, чтобы моей фотографией украшали альбом.
Деклан так сильно ударяет по груше, что она отлетает от моих рук, но я отказываюсь отступать.
– Это самый худший год в моей жизни. Ты понимаешь это?
Груша качается между нами, и я бью по ней.
– А как ты думаешь, что чувствую я? – Мой голос срывается. Плевать. – Ведь именно я сделала эту фотографию.
Деклан застывает. Затем хватает грушу.
Мое дыхание кажется оглушительным во внезапно наступившей тишине, и я не могу понять по лицу Деклана, что он чувствует. Он все еще злится, но помимо злости испытывает… Потрясение? Сожаление? Стыдится? Это невыносимо.
– Что? – Голос дрожит, по щекам текут горячие слезы. – Думаешь, только у тебя этот год ужасный? Ты ничего не знаешь обо мне, Деклан Мерфи. Иди к черту.
– Эй, Дек. – Рэв осторожно сбегает по лестнице с девочкой в руках, держа при этом еще и беспроводной телефон. В его голосе взволнованность и напряженность – дело явно не в том, что он хочет прекратить наш спор. – Это Алан.
Я вытираю со щек слезы.
Деклан берет трубку и прикладывает ее к уху.
– Что? – Его лицо каменеет. – Что случилось? – Пауза. – Я сейчас буду. – Еще одна пауза, в этот раз короче. – Мне насрать, Алан. Я еду.
Он нажимает на отбой. Смотрит мне в глаза – в них нет ни доброты, ни сочувствия.
– Делай что хочешь, Джульетта. Мне все равно.
Затем выуживает из кармана ключи и отворачивается.
– Что случилось? – спрашивает Рэв. – Дек, постой. Ты куда?
– В больницу. Мама готовила ужин и упала в обморок. Алан вызвал скорую.
Не сказав больше ни слова, он направляется к лестнице.
– Подожди, – зовет его Рэв. – Подожди, Дек. Я позвоню маме, чтобы она вернулась, и поеду с тобой.
– Я не могу ждать.
Я явственно слышу в его голосе страх.
Ни с чем не спутаю это чувство.
Деклан выходит за дверь.
– Я останусь с Бейбидолл, – говорю я Рэву. – Иди! Иди с ним!