Я отвечаю вроде: «Где ж вы видели абсолютно спокойных…» Да, мы не роботы – расстраиваемся, плачем, орем и впадаем в бешенство. Можем любить, радоваться, сопереживать.
Важную роль играет уникальность нашего восприятия. Почему кто-то, увидев, что партнер пьет из его любимой кружки, сразу начнет кричать: «Я ее ищу везде! Какое право ты имеешь брать мои вещи без спроса?! У меня ничего своего в доме нет!» А другой флегматично протянет: «Оо, кружка у тебя. Ладно, я в другую налью».
Одна моя знакомая однажды так кричала на дочь-подростка, что соседи с перепугу вызвали полицию. Юная барышня надела мамину кофту на вечеринку, где ее, разумеется, кто-то нечаянно прожег сигаретой. Кофту девушка спрятала в шкафу, и дефект обнаружился случайно. Но до неистовства женщину довела не испорченная вещь. В сердцах она делилась: «Меня разозлило не то, что она скрыла. Не то, что кофта испорчена. Да фиг с ней, с этой кофтой – невелика потеря. Я не могу держать себя в руках, когда мои вещи берут без спроса! Меня накрывает таким бессилием и гневом, что остановиться я не в силах. Ощущение, что меня отодвигают, игнорируют, выталкивают. На меня наплевать, я пустое место, всем мешаю и никому не нужна. Как будто мне говорят: “Тебя здесь больше нет”».
Как тут не впасть в отчаяние?
Формула восприятия окружающего мира достаточно проста, это:
генетика + среда
Под генетикой я имею в виду врожденные особенности психики, такие как уровень сензитивности[9], подвижность или лабильность[10] нервной системы, темперамент, микроаномалии развития мозга, т. е. различные варианты наследственной предрасположенности к определенному реагированию и поведению.
К средовым факторам относятся: психологическое (не)благополучие семьи, методы воспитания, наличие условий для творческого и социального развития и т. д. Среда способствует созданию смыслов «что и зачем я делаю», задает нормы «так хорошо, а так плохо», содействует саморегуляции «так можно, а так нельзя». Иными словами, если человек появился на свет с лабильной нервной системой, от рождения обладает повышенной чувствительностью, то обстановка, в которой он растет и развивается, может скорректировать врожденные качества – как смягчив их, так и усилив.
Основной строительный материал нервной системы человека – нейрон. Нейроны – клетки, отвечающие за ключевые функции организма. Они расположены в головном и спинном мозге (центральная нервная система), а также в мышцах (периферическая нервная система). Мы двигаемся, думаем, чувствуем, запоминаем, вспоминаем, обучаемся благодаря тому, что нейроны взаимодействуют друг с другом, обмениваясь информацией.
Человек рождается с 100 миллиардами нейронов, практически без связей между ними. По мере того как мы растем, взаимодействуем с окружающим миром, обретаем опыт, в мозге появляются цепочки нейронных связей – своеобразные схемы, по которым передаются нервные импульсы, определяющие нашу реакцию. В них закодированы наши эмоциональные переживания, впоследствии превращающиеся в устойчивые представления о мире.
Нас не учат, как радоваться или грустить – это врожденная программа. А вот чему именно радоваться или по какому поводу грустить – учит опыт.
С раннего детства мозг фиксирует информацию о том, что нас обижает, расстраивает, восхищает, что интересно и скучно, привлекает или отталкивает. Весь этот ценный груз знаний об окружающем мире встраивается внутрь нейронных цепочек. Чем чаще происходит событие, вызывающее определенную реакцию, тем более протоптанной (но менее осознанной) становится тропинка для передачи импульсов от нейрона к нейрону. Хорошая новость: благодаря этому свойству мы с легкостью, не задумываясь, выполняем ежедневные обязанности. Плохая: прочные связи нейронов мешают нам избавиться от вредных привычек, а также заставляют повторять один и тот же сценарий в отношениях, каждый раз наступая на старые грабли.
Как это работает? Когда мы попадаем в какую-либо ситуацию, наша память ищет в архивах аналогичный опыт: было такое или не было? На что это похоже? Какие действия здесь будут уместны? И, обнаружив подобие, включает те нейронные связи, которые были полезны в прошлом. Польза необязательно состояла в том, что наше поведение принесло непомерное счастье, но и в том, что все благополучно закончилось, мы не пострадали физически. Нейронные связи поднимают прошлый опыт, а значит, чувства, мысли и действия, которые мы испытываем в конкретной ситуации, соответствуют не столько текущему моменту, сколько тому, как мы привыкли его воспринимать.
У Татьяны были достаточно строгие родители. Они считали, что без самодисциплины и терпения в жизни не пробьешься. Фразы «не хочу», «не могу, устала» были не в почете, приравнивались к лени или капризам. «Ты все можешь!» – говорила мама. И Таня шла «мочь». Вы не подумайте, что она мучилась. Со временем девушка стала получать удовольствие оттого, что ей удавалось больше, чем другим. Умная, талантливая, целеустремленная, родители поддерживали, создавали условия для развития ее способностей.
Татьяна выросла ответственной, обязательной, требовательной к себе. Надо сказать, что такой человек всегда сохраняет требовательность и к окружающим. Татьяна привыкла смотреть на жизнь так: нет ничего невозможного, главное – желание. Здесь скрывается коварство: если все возможно, то человек не придает значения своим достижениям. Они воспринимаются как нечто само собой разумеющееся, иногда с весомой аргументацией: «Любой бы смог». Неудача, тем временем, переживается в разы драматичнее. Ведь если «главное – желание», то, выходит, плохо старалась. Картина восприятия первая, невротическая: твой успех ничего не стоит, т. к. по силам всем. Во всех ошибках исключительно твоя вина. Проще говоря, «молодец» – это не про тебя, лучше смотри, как бы не оконфузиться.
В какой-то момент у Татьяны появились сложности в романтических отношениях. Точнее, в их отсутствии. Она не прощала никаких недостатков. Один посмел опоздать на пять минут, у другого – средняя должность, у третьего слишком торчат уши и т. д. Нейронная тропинка работала так: все должно быть предсказуемо и соответствовать ожиданиям. В архивах памяти не находилось ситуаций, как обходиться с непонятным, кроме как пытаться преодолеть его или уйти прочь. Картина восприятия вторая, бессознательная: любое несоответствие вызывает смутную тревогу и ощущение потери контроля. У Тани случился срыв, она плакала, обвиняя себя, что с ней что-то не так, она не справляется, не привлекает «правильных» мужчин. На самом деле в ее истории жизни не было (или было недостаточно) опыта, как воспринимать человека, если он симпатичен, но немного не укладывается в привычные «рамки соответствия».
Нашим восприятием управляет не одна, а тысячи нейронных цепочек, и каждая имеет свой «вес». На конечный же результат влияет «критическая масса».
Приведу пример. У Серафима выдался чудесный день. С утра защитил проект на совещании, получил инвестиции. В обед съездил проконтролировать ремонт, остался доволен – все шло по плану. Вечером забрал сына из садика, тот был рад отцу. После ужина позвонил тесть и стал ворчать, что веранду на даче сделали плохо, рабочих Серафим выбрал не тех, лучше бы он (тесть) сам все сделал. Скорее всего, Серафим не расстроится. Может, слегка возмутится про себя, мол, ох уж эти родители, никогда не угодишь. В целом его восприятие разговора будет нейтральным, потому что за день произошло четыре положительных события и одно отрицательное.
А если все было так: Машина не завелась с утра, Серафим вызвал такси, но все равно опоздал на совещание. Правда, успел представить проект, и – ура! – под него выделили финансирование. Жена позвонила, сказала, что сына на выходные забирает бабушка, а значит, они смогут устроить себе романтическое свидание и наконец выспаться. По дороге домой попал под ливень и, кажется, испортил костюм. А вечером позвонил тесть про дачу. Серафим еле сдержался, чтобы не взорваться, а потом долго чувствовал себя виноватым и неугодным родителям жены.
В последнем варианте развития событий критическая масса набралась из четырех отрицательных событий, и два положительных лишь немного смягчили досаду. Во второй день у Серафима в большей степени были активированы нейронные связи, отвечающие за негативные эмоции, поэтому он быстрее включился в переживания отчаяния, раздражения и вины.
Если применить принцип восприятия одного дня на более продолжительный отрезок жизни, то картина останется неизменной.
Преобладание положительных или отрицательных событий создает «чувство того, что происходит», благодаря тому, что постоянно задействуются одни и те же нейронные схемы.
Вспомнилась еще одна иллюстрация того, как формируется восприятие происходящего, – басня Эзопа о мальчике, который кричал «Волки!» Коротко напомню: в одной из горных деревушек маленький пастух подшучивал над жителями, периодически крича «Волки!» Соседи вооружались камнями, вилами и бежали на луг, чтобы защитить овец от хищников. Увидев, что мальчишка так спасается от скуки, они ругались и расходились по домам, вскоре забывая о глупой шутке. Пастушок повторил этот трюк несколько раз, каждый – собирая вокруг себя толпу разгневанных жителей. Однажды серые хищники и впрямь появились. Мальчик в ужасе закричал «Волки!», деревенские услышали его вопли, но махнули рукой: «Да мальчишка опять дурака валяет, никого там нет». Просьбу о помощи никто не воспринял всерьез, и волки ушли сытыми.
Наш опыт влияет на то, какие смыслы мы придаем событию. Когда втягиваемся в болезненное соперничество и терпим поражение – в тот момент мы не убеждены, что никчемны, нам не кажется, мы чувствуем эту никчемность