Минуты две жрец мерял рассвирепевшего мастера пристальным взглядом. Затем, решив, что намеченную жертву вряд ли удастся взять живьём, он повернулся и повёл свою команду на улицу.
Тедрик тоже вернулся в мастерскую. Он ясно сознавал, что угрозы жреца не являлись пустым сотрясением воздуха. Сейчас он не подвергался особому риску, но следующий визит может быть другим, совсем другим. К счастью, он принял все необходимые меры предосторожности. Ни один из его людей не знал, что закрытые глиняные сосуды, которые они подвергали осторожному нагреванию, содержали только древесный уголь и кокс. На самом деле, панцирь и шлем, меч и щит, топор и молот в настоящий момент закаливались в масле при температуре кипящей воды. Ванна с маслом стояла на очаге в святая-святых — маленькой каморке позади спальни Тедрика, в которой он обычно совершал магические обряды кузнецов, придающие прочность железу.
Вечером он выбрал мелкозернистый наждачный камень и начал затачивать режущие кромки своего нового меча. Затем тщательно закрепил двуручную рукоять с массивной поперечиной гарды. Его трепещущие пальцы, искусные пальцы мастера, снова и снова гладили, ощупывали, изучали каждый дюйм стального клинка. Он ласкал ладонью гладкую холодную поверхность лезвия, чувствуя скрытую в нём мощь. Да, это был новый, невиданный ранее сплав! Настоящий божественный металл!
На столе, на бруске из твёрдого дуба, уже лежала полоса чёрного железа пятидюймовой ширины и толщиной в палец. Он слегка стукнул по ней лезвием меча. Клинок зазвенел, подобно колоколу, и на медной поверхности железа появилась зарубка — это было всё. Затем, сжав рукоять обеими руками, он нанёс удар средней силы и внимательно осмотрел лезвие, на нём по-прежнему не было никаких отметок. Тогда, глубоко вздохнув, он подверг божественный металл последнему испытанию: ударил со всей силой, на которую был способен. Он никогда не наносил раньше подобного удара мечом: бить с такой силой можно было только кузнечным молотом или массивным боевым топором. Раздался резкий звенящий звук, части перерубленной полосы полетели в противоположные утлы комнаты, ужасный клинок на дюйм вошёл в дубовый брус. Он освободил оружие и уставился на блестящее лезвие: НИКАКИХ ПОВРЕЖДЕНИЙ! На мгновение он замер: поражённый, затем ликование затопило его сердце.
Теперь оставалось только приладить застёжки и кожаные петли к панцирю, Тедрик выполнил эту работу за два дня. Таким образом, когда служители Сарпедиона пожаловали снова, облачённые в тяжёлое вооружение из лучшего железа, намереваясь сокрушить его числом и живым весом, он был полностью готов. На этот раз никто не вступил с ним в переговоры. Дверь комнаты открылась, нападающие увидели кузнеца и бросились на него.
Тедрик, однако, тщательно выбрал место сражения. Он находился в углу. За его спиной располагалась каменная лестница, которая вела на второй этаж. Справа от него сплошная стена простиралась на двадцать футов. Слева, за лестницей, тоже была сплошная стена. Пока он не будет выбит с этой позиции, его могут одновременно атаковать не более двух человек.
Тедрик нанёс первый удар — горизонтальный, на уровне шеи, и такой же яростно-стремительный, как тот, которым он развалил железную полосу несколько дней назад. Клинок из божественного металла почти не замедлил своего движения, рассекая железный панцирь, плоть и кости. Какое-то мгновение голова в шлеме и верхняя часть плеча оставались на месте, потом тело врага рухнуло вниз, заливая пол кровью из ужасной раны.
Он понял, что нет необходимости вкладывать столько силы в каждый удар. Всё равно никто не сможет сопротивляться ему достаточно долго. Вот почему следующим ударом, нанесённым сверху вниз, он рассёк своего противника только до подбородка, хотя мог развалить его тело надвое. Третьим ударом, возвратным движением меча снизу вверх, он смахнул голову очередному наёмнику.
Ответные удары, нацеленные в голову, шею и плечи, не могли повредить его защитное вооружение. Пожалуй, его беспокоил только грохот. Пять лет он проектировал и создавал доспехи, достигнув высшего мастерства. Его шлем, глубокий, опирающийся на плечи, был подбит многими слоями кожи, так же, как и панцирь, защищающий плечи и грудь. Ему пришлось несколько пожертвовать мобильностью: он не мог поворачивать далеко голову, зато силу любого удара по шлему принимали на себя его могучие плечи.
Оружие наёмников скользнуло по доспехам Тедрика, не оставляя ни вмятины, ни царапины. Гнулись и ломались мечи, со звоном отскакивали боевые молоты и секиры. Тем не менее атакующие постепенно продвигались вперёд. Хотя каждый удар Тедрика уносил жизнь врага, шаг за шагом его оттесняли к ступеням лестницы.
И, наконец, случилось то, чего он ждал, на что надеялся. Облачённый в медные доспехи, жрец показался позади наёмников. Он смотрел на нечто за спиной Тедрика, подзывая его к себе взмахами руки, он даже не скрывал этого жеста. Жрец разделил свои силы и послал часть наёмников обходным путём на второй этаж, чтобы зажать Тедрика между двумя группами, и сейчас он стоял за поредевшим строем своих солдат, наблюдая, как захлопнется ловушка. Это было то, что надо.
Тедрик быстро поднялся на три ступеньки, присел и, напрягая ноги, прыгнул вперёд и вверх. Двести тридцать фунтов его веса и почти сто футов покрывавшей его стали обрушились на группу врагов в высоты нескольких футов. На ногах не устоял никто.
Но Тедрик поднялся первым. Он рванулся к жрецу, поднимая меч, размахнулся и ударил, ударил со всей своей чудовищной силой, помноженной на скорость его прыжка, ударил так, будто перед ним стоял сам ненавистный Сарпедион.
Он наступил ногой на залитый кровью медный панцирь и повернулся к солдатам. Ужас был написан на их лицах, они колебались, будто ждали чего-то — приказа или знамения свыше.
— НЕ ДВИГАТЬСЯ! — проревел Тедрик, угрожая мечом.
— Н… но… но ты должен быть… быть мёртв…— заикаясь пробормотал сержант наёмников; его люди, опустив оружие, толпились сзади.— Ты ДОЛЖЕН… быть… мёртв… великий Сарпедион… ДОЛЖЕН тебя…
— Я не похож на труп, не так ли? — издевательски усмехнулся Тедрик.— Твой Сарпедион, трус и кровопийца — ничтожество, пустой горшок перед грозным ликом моего нового бога. Ллосир защищает и ведёт меня. И в этот день с помощью Ллосира я прикончу твоего грязного демона и пошлю его обратно в преисподнюю, откуда он вылез.
— Я хочу спросить тебя, сержант, и твоих людей,— продолжал кузнец.— Вы сражаетесь за плату или из любви к дракам?
Только неясное ворчанье раздалось в ответ, но и такого ответа было достаточно.
— Я не просил вас сражаться со мной, не я первый поднял меч. Это Сарпедион и его лживые слуги заплатили вам смертью вместо золота. Но я обещаю, что все они будут мертвы ещё до захода солнца. Я не советую вам сражаться, пока неизвестно, кто и как заплатит. Разве хотите вы быть расколотыми, как поленья,— вроде тех парней, до которых добрался мой меч? Впрочем, я готов задержаться и обслужить любого желающего, хотя у меня мало времени.
Желающих, однако, не оказалось.
Тедрик повернулся и зашагал по дороге к Храму. Через несколько минут кузнеца догнал его юный оруженосец. Мальчишка дышал тяжело: на плече он тащил топор и боевой молот из божественного металла.
Храм Сарпедиона был высоким, узким строением с наружной лестницей, далеко вынесенной вперёд. Лестница вела на плоскую крышу здания: там, в пятиугольной надстройке, находилась камера с жертвенным алтарём и статуей бога. Плотная масса наёмников заполняла ступени; кое-где среди тусклых железных доспехов поблёскивали полированные медные панцири жрецов.
Тедрик достиг подножия лестницы и начал упорно пробивать путь наверх. Это была тяжёлая работа и он старался не слишком утомляться. Неизвестно, что ждёт его у алтаря, на всякий случай, надо иметь кое-что в запасе.
Он карабкался все выше и выше, с удивлением замечая, что противников становится всё меньше и меньше, больше не было: не то он прикончил их всех, не то они разбежались, но уже минут пять медные панцири не попадались ему на глаза. Он добрался, наконец, до алтарной камеры, где, по его предположениям, сплошная фаланга врагов должна была бы преграждать ему путь. Однако там находилось только с полдюжины наёмников, которые быстро ретировались, увидев кузнеца.
Тедрик вышел из камеры и, встав на верхней ступени лестницы, помахал рукой.
— Путь свободен! Поторопись! — крикнул он своему юному помощнику, и мальчишка рванулся вверх по ступеням с топором и молотом в руках.
И с помощью этих прочных орудий из божественного металла кузнец Тедрик обратил в пыль и прах каменную статую Сарпедиона.
Дивейн, верховный жрец Сарпедиона, был в отчаянии. Он искренне верил в своего бога. Но столь же искренне он верил в существование и грозную мощь нового бога Тедрика. Этот бог совершил чудо, в реальности которого нельзя было сомневаться: он явился кузнецу и дал ему часть своей божественной силы.
За время жизни Дивейна великий Сарпедион не показывался на глаза смертным, однако в прошлом он не раз являлся своим жрецам, как гласили легенды. Нужно заставить бога показаться снова, чтобы покарать отступников и защитить его божественную власть.
Несомненно, самый надёжный способ привлечь внимание бога — принести ему достойную жертву,— размышлял верховный жрец. Конечно, не раба и не любое число рабов. И не девственницу из простой семьи. Это жертва должна доказывать глубочайшее уважение к богу… Может быть, взять самого короля? Слишком стар и обременён грехами… но…но его дочь…
При этой мысли в глубине его живота похолодело… Но отчаянная ситуация требовала экстраординарных мер. Он вызвал младших жрецов и отдал приказ.
Рослая фигура в сверкающих золотом доспехах возникла на краю храмовой крыши. Король Фагон! Монарх Ломарры ринулся к алтарю, когда Тедрик с торжествующим воплем выдернул из груды обломков печень Сарпедиона — кусок дерева, окрашенный в красный цвет. Внизу, на лестнице, прыгая через несколько ступеней, торопились вслед за своим повелителем полдюжины придворных.