— Не думать об этом, накаркаю…
— Он расстроится…
Но губы не шевелились ни у того, ни у другого. Кто говорит? Да кто говорит-то⁈
И почему на них советская форма? Общевойсковая, с тёмно-синими погонами. Знакомо, сам в такой же ходил. Только очень давно.
Откуда я их знаю? Я ведь точно с ними знаком. В голове такая каша. Лица, имена, названия. Будто мои воспоминания перемешались с чужими.
— Рябенко как чувствовал, послал следом…
— Голова у старика работает, глаз алмаз у него…
— Чутьё дай Бог каждому…
Голова кружилась, лица казались размытыми. Я закрыл глаза, зажмурился, несколько раз моргнул, прогоняя сверкающие звёздочки перед глазами. Наверное, покачнулся. Эти двое подхватили меня под локти. Странно, оба едва достают мне до плеча. Вроде не хилые парни. Поясница не болит. Неделю позвоночник «стрелял». И вдруг прошло, как бабка отшептала. И печень совсем не чувствую. Обычно после удара начинала ныть. Даже легкий толчок вызывал болевые ощущения — последствия перенесенного гепатита. А сейчас вылетел из машины и ничего. Только голова болит. Точно сотрясение.
Подошли к черной Волге. ГАЗ-24, надо же, какой раритет! А так хорошо сохранилась машина. И сиденья кожаные. Стоит больших денег. Это кто же у нас такой богатый? Но… Где мой джип?
Мне помогли усесться. Тронулись не спеша — заботились обо мне, чтоб не растрясти больного. Я устало откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза. Во рту чувствовалась неприятная сухость.
— Надо к заднему входу подъехать…
— Он крови не любит…
— Здесь дети, чтобы не увидели…
Они бормотали и бормотали, я молчал и слушал. Надо поинтересоваться, куда меня везут? Кто они такие? Почему на них советская форма? Вопросов много. Но вдруг навалилась усталость. Разберусь потом.
Потом мы шли по коридорам. Под ногами пружинил ворс ковров. Иногда я покачивался, клонился к полированным деревянным панелям в половину стен. Случайно покачнувшись, уперся рукой в большое, во всю стену, зеркало. Из зеркала на меня смотрел молодой мужчина. Тот, чья фотография была в удостоверении. Высокий, под два метра, широкоплечий. Видно, что тренированный — сухое, мускулистое тело, сильные ноги.
Это что, моё отражение⁈
Двое в форме увлекли меня дальше по коридору. В голове всплывали картины комнат, лестниц, переходов. Я помнил каждый закуток в этом доме.
Когда тот, что пониже, открыл дверь, я даже обрадовался, что уже финал.
Или финиш⁈
— Беги за медсестрой! — тот, что повыше ростом, отпустил мой локоть, послышался звук удаляющихся шагов.
Я рухнул на деревянную, застеленную плюшевым покрывалом, кровать и отключился. Не потерял сознание, просто заснул. И даже увидел сон.
Снился ангел, его теплые руки забирали боль. Потом будто пчелы кусали меня. Даже во сне было больно. Потом ангел разговаривал с пчелами:
— Поспит пару часов, будет как новенький. Черепно-мозговой вроде нет.
— Крови потерял много? Переливание нужно делать? — басом спрашивали пчелы.
— Нет, не слишком. Просто кровеносных сосудов на голове много, отсюда обильное кровотечение даже от небольшой раны. Нам даже зашивать не пришлось.
— Ладно, работайте. Там машину привезли. Пойду разбираться. Странная авария. Очень странная.
И сон тоже странный. Я открыл глаза. Надо мной склонился ангел. Синеглазый, с большой грудью. Размер четвертый, не меньше. От ангела пахло духами. С удивлением я узнал аромат «Красной Москвы». Откуда такое ретро?
— Ой, вы проснулись? Я вас разбудила? Простите! — защебетала миловидная медсестра, молоденькая, около тридцати. Круглое улыбчивое лицо, на щеках ямочки. — Ох, и напугали же вы нас, Владимир Тимофеевич! Александр Яковлевич вообще рвёт и мечет.
Я слушал и не слышал её. От девушки веяло добротой. Так же чувствовал её искреннее беспокойство.
Ещё раз осмотрел комнату и попытался сесть. Медсестра кинулась ко мне, поправила подушку, помогла устроиться поудобнее.
— Вас как зовут? — спросил у неё.
— Вам точно к Чазову нужно, — она с жалостью посмотрела на меня.
Кто такой Чазов? Попытался вспомнить. Нет, человека с такой фамилией я точно не знаю. Но тут же всплыли воспоминания. Человек в белом халате, приятное лицо под кудрявой шапкой волос. Упрямо поджатые губы, длинный нос уточкой, внимательный, умный взгляд. Я вспомнил, что он мне нравился, хороший человек. Или не я вспомнил? А кто? Кто мне подсказывает какие-то чужие, лишние воспоминания? Да что, вообще, творится⁈
Лежу на кровати с полированными деревянными спинками. Напротив у стены шкафы. Древние, сейчас таких не делают. Повернул голову — стеклянный столик уставлен лекарствами. Над ним зеркало. В углу телевизор, тоже древний. «Берёзка», если не ошибаюсь. Огромный ламповый ящик с выпуклым экраном. Такие, насколько помню, весили под сто килограмм.
— Алевтина, — ответила девушка на мой вопрос.
— Очень приятно, — искренне улыбнулся я. Алевтина действительно показалась мне самым приятным моментом во всей этой безумной истории.
Про таких говорят «кровь с молоком». Белое лицо, румяные щеки, брови чёрные. Глаза голубые, длинные прямые ресницы. И фигурка ничего — полновата, но талия на месте. Про грудь молчу. Уже оценил.
Организм отреагировал на мои мысли моментально. Я изрядно удивился, почувствовав мгновенную эрекцию. Резко сел, не хватало ещё позориться, лежа с поднятым на члене покрывалом.
— Владимир Тимофеевич, вы правда не помните? — ворковала меж тем медсестра.
Так, стоп! Почему снова Тимофеевич? Я же Владимир Николаевич. По крайней мере, с утра был им. Гуляев Владимир Николаевич, шестидесятого года рождения. И память точно не отшибло. Я помнил, как отвез жену в аэропорт, как ехал к любовнице. Аварию тоже помнил. Как по дурости закинул в салон дохлую птицу, а она вдруг ожила…
Память я точно не потерял. Скорее уж нашел еще одну, дополнительную. Разобраться бы еще, чью. Вспомнил отражение в зеркале, потом фотографию на удостоверении. Владимир Медведев? Вот кто точно Тимофеевич!
— Это ж надо было так перевернуться, — причитала девушка. — Хорошо хоть живы остались. Ну ничего, сейчас принесу обед. Немного подкрепитесь и сил прибавится. Как себя чувствуете? Не тошнит? Голова не кружится?
— Нормально. И поел бы с удовольствием, — ответил я, и вправду почувствовав голод.
— Я быстро. А вы пока телевизор посмотрите. Я включу.
Она метнулась к ящику, воткнула вилку в розетку. Нагнулась, нажала кнопку стабилизатора, на который я не обратил вначале внимания. Алевтина дождалась, пока загудит стабилизатор и только потом нажала кнопку под экраном.
Экран посветлел, потемнел, мигнул и… из глубины выплыло изображение.
— А сейчас, товарищи, мы поговорим о здоровом питании… — на экране появилась худенькая женщина и я с удивлением вспомнил её имя: Элеонора Белянчикова, ведущая программы «Здоровье». Или Юлия? Да, вроде Юлия. Я их почему-то всегда путал — Юлию Белянчикову из «Здоровья» и Элеонору Беляеву, которая вела «Музыкальный киоск».
— Алечка, какое сегодня число?
— Десятое августа, — ответила девушка. — Вы недолго были без сознания, вас привезли всего два часа назад.
— А год какой?
— Ой! — девушка всплеснула руками, прижала ладошки к круглым щекам. — Вы и этого не помните? Семьдесят шестой год. Тысяча девятьсот семьдесят шестой… Простите, одну минуточку… Я сейчас вернусь, поесть вам принесу.
Она выскочила за дверь.
Осторожно спустил с кровати ноги, сунул ступни в кожаные шлёпанцы. Встал, прислушиваясь к своему состоянию. Голова все еще слегка кружилась, но уже меньше. Слабости в ногах нет, в целом чувствую себя нормально.
Дошел до столика, придерживаясь за стену. Посмотрел в зеркало и уже не удивился, увидев в нём тридцатипятилетнего мужчину. Жесткое волевое лицо, большие залысины. Одет сейчас в полосатую фланелевую пижаму.
Итак, что мы имеем? Варианты один лучше другого. Я сошёл с ума? Нет. Сойди я с ума, мысль о сумасшествии даже бы не возникла. Напротив, когда крыша съезжает, всё кажется логичным и правильным. Может, меня чем-то накачали? Тоже нет. Галлюциногены так не работают. Первое, что отрубается после приема наркоты, это способность критически мыслить. Сейчас я был бы в эйфории. Либо, наоборот, впал в тяжелейший депрессняк. Я попал в прошлое? Блин, так не бывает! А, может, я в коме? Как Деревянко в сериале. Как он назывался? Другая сторона луны? Или нет — обратная сторона? Там герой тоже попал в аварию и пока он лежал в коме, его сознание плавало в прошлом. Может, и я сейчас так же лежу в коме, а сознание плывёт в потоках времени?
Бред. Но слишком реальный бред! И, как это не странно, самая оптимальная версия происходящего. Самая реальная.
Однако, где бы я ни был, надо выбираться.
— Соберись и подумай, как вернуться назад, — приказал себе вслух.
И тут же меня прошила мысль: а куда назад-то⁈
Куда мне возвращаться? В забитую пробками Москву? К телевизору с идиотскими сериалами и пошлыми ток-шоу? Что там ждёт меня? Или кто?
В том-то и дело, что никто.
Я снова опустился на кровать. Спрятал лицо в ладонях. В голове по-прежнему бурлила какая-то каша. Мои воспоминания сплетались с воспоминаниями Медведева. Хаотично, бессистемно, будто в мозгах тасовали колоду карт.
Дверь распахнулась. Тело само среагировало, рефлекторно, без участия приказов мозга: я вскочил и вытянулся в струнку.
В комнату вошёл Леонид Ильич Брежнев.
Глава 2
— Ну что ж ты, Володечка, аккуратней надо быть за рулём. Я ж тебя сколько учил: не гони! А если гонишь, то будь внимателен, — звучал голос, знакомый каждому моему сверстнику.
Настоящий Брежнев?.. Леонид Ильич? Одна часть моего мозга еще сопротивлялась. Говорила: не верь, это актёры, тебя разводят! Другая же относилась ко всему происходящему вполне серьезно. И, что самое странное, эта другая постепенно побеждала. С каждой минутой я все сильнее погружался в новую реальность и начинал в нее верить.