– Одного не поняла, – завершив чтение, произнесла я, – из лап дракона или чудовища?
У меня молча отобрали книгу, после чего открыли другую, подчеркнули, и протянули мне.
«Одарила благодарственным поцелуем» – послушно прочла.
После было:
«Поцеловала, искренне и нежно, вложив в прикосновение всю признательность за спасение».
«Страстно поцеловала спасителя».
«Спаситель был одарен благодарственным лобызанием».
«Припала к его устам, в знак благодарности».
«Облобызала спасителя».
Я как самая прилежная ученица, прочла все, что было подано, и закрыв последнюю из книг, с откровенным удивлением посмотрела на господина Эллохара, который с явным ожиданием взирал на меня.
– Ну? – после продолжительного молчания, потребовал он.
– Эм, – я несколько смутилась, не зная как правильно выразить, в итоге предположила: – Авторы использовали метафору, да?
Из груди мужчины послышалось глухое рычание.
– Образное выражение? – отодвинувшись еще чуть дальше, продолжила я строить предположения.
– Нет, прелесть моя! – рявкнул господин Эллохар. – Никаких метафор и образов, исключительно четкая инструкция на тему как именно следует благодарить спасителей! Пособие для молодых и наивных целительниц, так сказать.
И на меня посмотрели. Выразительно и с намеком. А памятуя тот наш разговор о драконах у лечебницы для душевно больных, осторожно спросила:
– То есть в ситуации между убийством дракона и его расчленением на необходимые для целителей органы и части тел, воин и спасенная им целительница должны поцеловаться?
Меня откровенно удивило выражение лица господина Эллохара – его глаза расширились, промелькнуло что-то до боли напомнившее мимику наших преподавателей, столкнувшихся с откровенным отсутствием ума у адептов, более того, обычно так смотрели на тех, кто был совершенно безнадежен.
– Ддопустим, – прорычал через некоторое время лорд.
И вот тогда я позволила себе спросить:
– А в чем смысл?
Глухой, полный невыразимой муки стон огласил окрестности. После чего господин Эллохар откинулся на спинку скамьи, сложил руки на груди, и зло произнес:
– Бездна!
– Да нет же, у этого озера тоже есть дно, – возразила я.
– Угу, я догадался, – мрачно и, глядя четко вперед, съязвил мужчина. – Полагаю, трупам, которые оттуда достали, вы так же были безумно рады.
Обиженно смотрю на господина Эллохара, он хмуро взглянул на меня, разозлился еще сильнее, но произнес тоном, в котором не было ни тени сожаления:
– Прошу прощения, неудачно пошутил.
Отвела взгляд, посмотрела на свои руки, платье, вспомнила, что нужно еще съездить к госпоже Линкин, забрать наряд для сегодняшнего вечера, и в чайной еще так много дел, и я просто не могу позволить себе тратить время и…
– Вы закончили с чаем? – сухо спросил господин Эллохар.
– Да, спасибо, – прошептала я.
– Чудненько. Идемте, я провожу вас.
И он поднялся, не глядя на меня и не протянув мне руки. И от этого стало как-то пусто и одиноко, и грустно до слез.
Я поднялась, привычно разгладила юбку и вышла из-за стола. Господин Эллохар величественно направился вперед, предоставив мне догонять его. Впрочем, едва я зашагала рядом, он стал идти медленнее, но смотрел строго перед собой, зло, раздраженно. И я не выдержав, тихо спросила:
– Я чем-то обидела вас?
Ожидала любого ответа, кроме злого:
– Да.
Вздрогнула и прошептала:
– Простите, я не хотела.
– Знаю, и от этого в тысячу раз досаднее! – хрипло и зло ответил он.
От одного тона его голоса в данный момент, хотелось бежать прочь и не только мне – упорхнули испуганной стайкой птицы, бросилась прочь по дороге кошка, две собачки, мирно спавшие неподалеку под деревом, вскочили и… тоже убежали. И вдруг я сделала то, что вероятно не следовало бы – я взяла господина Эллохара за руку, сама, невзирая на то, что это белый день, вокруг десятки людей, а в среднем сословии нравы куда как жестче, чем среди магов и аристократов. Просто коснулась его ладони, и мужчина мгновенно сжал мои пальчики, осторожно, но крепко. И солнце словно стало сиять ярче.
– Знаете, – продолжила я делать глупости, от которых становилось теплее на душе, – сегодня открытие чайной, в которой я управляющая и…
Я запнулась, господин Эллохар улыбнулся и переспросил:
– И?
Насколько допустимо правилами приличия приглашать совершенно незнакомого мужчину на мероприятие такого уровня? Я не знаю. Но сегодня предстоял действительно сложный вечер и почему-то мне казалось, что если там будет господин Эллохар, я не стану так сильно переживать. А потому, зажмурившись, единым махом выпалила:
– И мне будет очень приятно, если вы зайдете на чашечку чая как… мой личный гость.
Сказала, и хотя мы продолжали идти, я все так же держала глаза крепко зажмуренными и, затаив дыхание, ждала ответа. Ответа не последовало, был ехидный вопрос:
– И вы будете мне рады?
– Конечно! – не задумываясь, заверила я.
И вот тогда мужчина елейным голосом поинтересовался:
– Как трупу?
На мгновение я замерла, широко распахнув глаза и возмущенно глядя на господина Эллохара. А потом лавиной накатила обида. Невероятная, жгучая обида на него и на несправедливость его намека. Но уже в следующий миг я вырвала ладонь из его руки, резко повернулась и ушла, быстрым шагом, не оглядываясь.
Мне вслед понеслось «Найри!», но я лишь ускорила шаг. А после и вовсе почти побежала, пересекла улицу, едва не попав под копыта проезжающего экипажа, и даже не извинившись перед возницей, миновала дорогу и вбежала в чайную. И Герман и Алех, заметив мое появление, позвали, но даже не ответив, я бросилась внутрь, поднялась по витой лестнице наверх, на второй этаж, где мы готовили детскую комнату, заперлась в туалетной и вот там дала волю слезам. Истерика в парке оказалась столь несущественной, потому что стыдно мне было как раз за эту.
И кто бы мне объяснил, откуда столько слез и обиды, столько негодования, столько горечи, стоит вспомнить сказанное им «Как трупу?».
– Найри, – Герман настойчиво постучал в дверь. – Найри, что случилось? Найрина, я же дверь выбью.
Дорогую, к слову сказать. Потому что художник разукрашивал, для детской же.
– Нет! – воскликнула я, торопливо вытирая лицо полотенцем. – Я сейчас.
– Так и знал, что сработает, – весело заявил парень.
Я промолчала.
– Найри, – нетерпеливо позвал младший Шилли.
– Уже выхожу, – прошептала я.
И умылась холодной водой. Бесполезно. Заплаканные глаза, красный распухший нос, губы тоже распухли, и подбородок красный. «Красотка».
Открыла дверь, слабо улыбнулась Герману и постаралась сразу пресечь любые вопросы:
– Я сама виновата.
Младший Шилли скептически вскинул бровь.
– Моя вина, правда, – почему-то голос упал до шепота.
Герман мрачно оглядел меня с головы до ног, словно даже свысока. Как он это делает, учитывая, что рост у нас почти одинаковый, не знаю, но умеет. А после и вести себя начинает как старший, не взирая на разницу всего в десять месяцев.
– Опять этот странный тип с юга? – прямо спросил Герман.
Я не ответила.
– Да брось, о вас тут весь квартал гудит, после того как лорд половину книжной лавки у господина Ллори скупил.
– Всего двенадцать книг, – поправила я.
– Да? – Шилли искренне удивился. – Странно, по последней информации два стеллажа вынес.
Удивленно смотрю на Германа, парень улыбнулся и добавил:
– Не переживай, самое интересное услышим вечером, уверен, к тому моменту пойдут слухи, что лорд у господина Ллори всю лавку скупили и вообще дело теперь сам вести будет. Ну да мелочи, поехали платье забирать.
– А костюмы? – тут же встревожилась я.
– Уже доставили, – торжественно объявил Герман.
И я постаралась отвлечься на текущие проблемы. Форму нашим служащим шили в спешном режиме, но не так дорого, как запросили вначале – с ними Сэм поговорил, и почему-то цена была мгновенно снижена втрое, а на карте города в тот же день была изображена швейная мастерская сестер Олрин.
Спустившись вниз, обнаружили охранника, чинно выходящего из подсобки в черном костюме с зелеными манжетами и воротничком стоечкой. Выглядел бывший наемник очень солидно и внушительно.
– Прекрасно! – торжественно объявил он мне. – У вас, госпожа Сайрен, вкус отменный.
– Спасибо, – разглядывая его с улыбкой, ответила я, – рада, что вам нравится.
Вошел Сэм – остановился на пороге, с самым довольным видом осмотрел интерьер чайной, весело подмигнул мне, одобрительно кивнул охраннику Санру, показывая, что оценил его внешний вид, и сказал Герману:
– Пирожные не привезут.
Я едва на ногах удержалась.
– Как не привезут? – голос дрогнул. – Сэм, – торопливо подошла к среднему Шилли, – мы вчера были у господина Сайка, еще раз перепроверили списки заказа, к выпечке должны были приступить еще ночью.
Парень покивал, с самым разгневанным видом, затем хмуро посмотрел на Германа и повторил:
– Вы вчера были у Сайка… – нахмурился и уже зло: – И что, ничего не заметил?
Герман тоже подошел к нам, и выглядел несколько виноватым, что откровенно удивило меня. И я удивилась сильнее, едва младший Шилли произнес:
– Не заметил. Прости.
– К чему «прости»? – Сэм был взбешен. – Я же предупредил, Герман. Изначально предупредил, что Сайку доверять не стоит! У этого вонючего отпрыска тролля был договор с Мирваром. Они ничего для нас не сделали, Гериман. Ни-че-го. Ровным счетом. Сайк мило вам вчера поулыбался, покивал и… распустил рабочих.
С тихим стоном я опустилась на ближайший стул. Кондитерскую господина Сайка выбрала я – у господина Мирвара вкуснее выпечка, но только господин Сайк превращал сладости в некоторое подобие искусства, и выглядели его пирожные изысканно и изящно, самое то для чайной.
– Откуда узнал? – хмуро спросил Герман.
– Аа, – Сэм неожиданно улыбнулся, – а это самое веселое. Найри, ты два года назад ребенка лечила от ветряной лихорадки, помнишь?