— Не сами, — согласился Грис Гато.
— Я тоже так считаю. Мы — это мы. Короли в изгнании. Но даже в изгнании король остается королем. Ты поддерживаешь связь со своими людьми? Я говорю о тех, с кем ты когда-то проворачивал дела в Венесуэле. Сколько человек можешь собрать?
— Не так и много, — ответил Гато. — Пять-шесть, может, десять.
— Ну и я столько же. Твои десять и мои десять — думаю, этого хватит.
— Кроме них, у меня остались кое-какие связи в Венесуэле, — добавил Грис Гато. — По крайней мере, должны остаться.
— Ну, тем более!
— Так-то оно так, — с сомнением произнес Грис Гато. — Да вот только…
— Что такое?
— Я вот думаю, кто из моих людей остался верен мне. Не записался в полицейские осведомители, не поменял убеждения, попросту не скурвился. Не знаю я этого… Да и как узнать?
— Ну, узнать-то можно! Есть для этого способы…
— Способы, может, и есть, только времени у нас в обрез, всего месяц. Думаю, и у тебя такая же ситуация.
— Пожалуй, ты прав. И все же ничего другого нам не остается, кроме как полагаться на старую гвардию.
— Да уж, гвардия! Головорезы — так будет точнее.
— А тебе что же, нужны мальчики из церковного хора?
— Кто? — чуть не поперхнулся Грис Гато. — Нет, мальчики мне не нужны…
— То-то же. — Паррандеро надолго замолчал, а затем сказал: — Вот о чем я думаю… Люди людьми, но все же для начала нам нужно подумать о способах. А то ведь как получится? Допустим, уговорим людей, а они и спросят: что мы должны делать? Нам на это и ответить нечего… И вообще, это не по нашим правилам. Ты еще помнишь наши правила?
— Сначала — дело, а уже под него подбираются исполнители, — сказал Грис Гато.
— Вот именно. Только так, а не наоборот. Так что начинаем думать.
И они стали думать. В этом им хорошо помогали виски и бренди — без них мафиози в таких делах обойтись не могут. Выпивка обостряет мысли, настраивает на созидательный лад — конечно, если ее употреблять в меру.
Думали долго, спорили, отвергали придуманное, опять спорили, уточняли…
И только ко второй ночи планы убийства Фиделя Кастро стали приобретать внятные очертания. И что самое главное, вполне реальные очертания, которые и впрямь должны были дать нужный результат — смерть Фиделя Кастро.
Теперь под эти планы нужно было подобрать людей.
Испанское слово «рата» в переводе на русский язык означает «крысеныш». Рата — таково было прозвище у одного из людей Гриса Гато, которому он доверял наиболее сложные и тонкие дела. И Рата никогда не подводил. Он был умен, изворотлив, жесток, энергичен, исполнителен, выполнял любое его поручение. Проконтролировать переправку крупной партии наркотиков — пожалуйста. Кого-то убить — почему бы и нет. Провести «воспитательную работу» с каким-нибудь строптивцем — с большим удовольствием. Кроме того, Рата был просто-таки фанатично предан своему боссу — Грису Гато.
Когда Гато пришлось бежать из Венесуэлы, он, разумеется, не думал о своем разбойничьем войске, оставив его на произвол судьбы. Каждый спасается в одиночку — таково было одно из главных мафиозных правил. А вот Рату и еще нескольких преданных людей Гато взял с собой. И вовсе не потому, что озаботился их дальнейшей судьбой. Он был озабочен своей собственной судьбой: в Америке, куда он устремился, ему тоже нужны были заплечных дел мастера — во всяком случае, так он полагал, — и в этом качестве Рата мог пригодиться как нельзя лучше, он был человеком проверенным, испытанным и надежным.
Впрочем, в Америке Рата своему патрону, можно сказать, и не понадобился. Он выполнил лишь несколько мелких поручений, а затем их пути разошлись. Правда, изредка они встречались, и каждый раз Рата задавал своему бывшему боссу один и тот же вопрос: нет ли какого-нибудь стоящего дела, а то деньги на исходе, а жить на что-то надо. И каждый раз Грис Гато отвечал одно и то же: пока никаких дел не предвидится, но не исключено, что завтра, или, может, послезавтра, или, возможно, через месяц-другой такое дело обязательно появится, и тогда услуги Раты могут понадобиться, и ему следует быть постоянно наготове. Но ничего такого не происходило, и вскоре Рата исчез из поля зрения Гриса Гато. Разумеется, такому обстоятельству Гато не придал особого значения и ничуть не встревожился, но на всякий случай навел справки. Оказалось, что Рата угодил в тюрьму. Вроде как за серию уличных грабежей — на шесть лет. Узнав об этом, Грис Гато успокоился и тотчас же позабыл о некогда верном своем слуге.
И вот сейчас — вспомнил. Ему нужны были люди, которые смогли бы убить Фиделя Кастро, и Рата подходил больше всего. К тому же он мог бы разыскать и других бандитов, работавших некогда на Гриса Гато. Рата умел убеждать…
Да, но ведь он сейчас в тюрьме, и вытащить его оттуда Грис Гато никак не мог. Это в Венесуэле он запросто мог любого засадить в тюрьму или, наоборот, вызволить из тюрьмы. А сейчас он находится в Соединенных Штатах, и никаких тесных связей с полицейскими чинами у него нет. Связей — нет, а Рату из тюрьмы вытащить нужно. Такая вот досадная получается дилемма…
Да, но зато у него есть связи с американскими спецслужбами! Вот пускай они и позаботятся о том, чтобы Рата оказался на свободе! Они смогут, потому что это нужно для дела, которое сами же спецслужбы и задумали. Значит, Грису Гато нужно встретиться с этими самыми спецслужбами и все им объяснить. Допустим, с тем же Вышибалой…
Рата не просто отсиживал свой срок, он, можно сказать, его досиживал. В соответствии с приговором сидеть ему оставалось еще два с лишним года, но он рассчитывал выйти из тюрьмы досрочно — за хорошее поведение. Во всяком случае, это ему обещали тюремные власти. Обещания, впрочем, были довольно-таки расплывчатыми и неконкретными, но каждый узник, как известно, готов ухватиться за любое невзначай брошенное словечко относительно его персоны. Рата не был исключением из этого правила. Вдобавок у него и впрямь были основания надеяться на досрочное освобождение — именно за примерное поведение. Он был человеком умным, умел приспосабливаться к самым разным обстоятельствам, в том числе и к сидению в тюрьме. В тюрьме ведь что главное? Постараться освободиться досрочно. А для этого надо вести себя соответствующим образом — тихо и мирно. И никому никогда не показывать свое истинное лицо. Никто не должен знать, кто ты таков на самом деле. Тебя арестовали за уличные грабежи — вот и соответствуй своему нынешнему статусу.
Поэтому когда Рату неожиданно пригласили в тюремную канцелярию, он был уверен, что это и будет досрочное освобождение. Так, собственно, и случилось. Ему объявили, что с этого момента он — человек свободный, уладили все формальности и выставили за тюремные ворота.
Рата огляделся, вдохнул полной грудью «воздух свободы»… Ему было все равно куда идти, лишь бы подальше от тюремных ворот, а там будет видно…
На неприметную серую машину, стоявшую поодаль, он, разумеется, не обратил никакого внимания. Но из этой машины его вдруг окликнули.
— Рата! Куда это ты так спешишь? Что, тебе есть куда торопиться? Если так, то могу подвезти.
Он остановился и оглянулся. Кто-то назвал его старое прозвище, а это значило многое. И в первую очередь то, что тот, кто его окликнул из машины, знал, кто он таков на самом деле. Слово «Рата» было, по сути, особой приметой, несмываемым клеймом…
Из машины на него смотрел какой-то мужчина. Приглядевшись, Рата изобразил на лице многозначительную ухмылку.
— Узнал? — спросил мужчина из машины. — Вижу, что узнал… Садись в машину. Ну, что же ты застыл? Садись, поговорим.
Рата сел в машину, какое-то время молчал, а затем сказал:
— Я думал, что уже и не встретимся. Ну, здравствуй, босс. Рад видеть тебя живым. А то ведь наша жизнь скоротечна и полна неожиданностей.
— Куда поедем? — спросил Грис Гато.
— А куда скажешь, — махнул рукой Рата. — На данный момент мне все равно.
Вначале ехали молча, затем Грис Гато спросил:
— И как сиделось?
— Нормально, — ответил Рата. — Вот выпустили досрочно за примерное поведение.
— Поблагодарить меня не хочешь? — спросил Грис Гато.
— Это за что же? — удивился Рата. — А, понимаю! Это ты приложил руку к тому, чтобы я оказался на свободе?
— В какой-то мере, — ответил Гато.
— А я-то думал, что за примерное поведение… — ухмыльнулся Рата. — Что ж, раз так, то спасибо. Оценил и отблагодарю при первой же возможности.
Километра два снова проехали в молчании.
— Что, намечается какое-то дело? — спросил наконец Рата. — А то, я так мыслю, ты бы и пальцем не пошевелил, чтобы меня выпустили. Грис Гато никогда без пользы не шевелит пальцем. Ну, так что за дело? Чем я могу быть полезен?
Гато ничего не ответил, свернул на какую-то пустынную дорогу, проехал по ней добрый километр и остановил машину.
— Так будет надежнее, — сказал он. — Здесь нет лишних глаз и лишних ушей. Они нам ни к чему.
— Значит, и впрямь — дело, — снова усмехнулся Рата. — Я не ошибся… Что ж, выкладывай.
— Дело вот какое… — начал Грис Гато.
Рата слушал не перебивая. Казалось, что он и вовсе не слушает, а лишь рассеянно смотрит в окно. Но он все слышал, просто такова была у него манера.
— И что скажешь? — спросил Гато.
— Лихое дело ты задумал, шеф! — покрутил головой Рата. — Ой лихое! Я ведь, сидя в тюрьме, почитывал газетки. Ну а что еще там было делать? Так вот: в тех газетках изредка говорилось и о Фиделе Кастро. В том числе и о том, сколько раз на него покушались. Много раз на него покушались, если верить газеткам! И каждый раз почему-то — безуспешно. Потому Фидель Кастро до сих пор жив. А вот что сталось с теми, кто на него покушался, — об этом газеты почему-то молчат… Уж и не знаю почему. Может, ты знаешь?
— Может, и знаю, — сказал Грис Гато. — Даже наверняка знаю. Неправильно на него покушались, вот что. Бестолково. Непрофессионально. Поэтому Фидель до сих пор жив. Ну а где те, кто пытался его у