Неизвестно, был ли и Луис Верде под покровительством этих самых спецслужб — как и Паррандеро. Возможно, что и был. Даже наверняка был — потому что всякий опытный игрок всегда делает не одну ставку, а как минимум сразу две. Две ставки означают в два раза больше шансов на победу. Хоть одна из заявленных лошадей да прибежит первой к финишу. Так, повторимся, поступает каждый опытный игрок, а уж американским спецслужбам опыта было не занимать…
Одним словом, эти-то двое — Паррандеро и Луис Верде — и сошлись в конце концов в решающем поединке. Причем сошлись в прямом смысле этого слова — лицом к лицу, чтобы окончательно выяснить отношения. Чтобы кто-то из них убил другого.
Нельзя сказать, что Паррандеро был рад такому способу выяснения отношений. Больше того, он ни под каким видом не желал этого, а предпочел бы расправиться со своим соперником по-другому. То есть так, как он привык, как обычно расправлялся со всеми своими соперниками: выстрелом в спину из-за угла, или подсунув ему бутылку с отравленным виски, или с помощью бомбы, тайно прикрепленной под днищем авто, или каким-нибудь иным похожим способом. Ни с кем не надо сходиться лицом к лицу, да и вообще не надо ничего делать своими руками, потому что все сделают рядовые бандиты, а ему, Паррандеро, нужно лишь отдать приказ.
Но на этот раз все было по-другому. Накануне поединка с Луисом Верде у Паррандеро состоялась тайная встреча с неким типом. Он с ним встречался не раз и прекрасно знал, кто он такой и какие силы маячат за его спиной. Типа звали Сэм, но это, разумеется, вымышленное имя, проще говоря, прозвище, потому что в той игре, в которой участвовал Паррандеро, никто не называл друг друга по имени.
Так вот, они встретились, и Сэм сказал Паррандеро, что он должен убить Луиса Верде — настало решающее время.
— Давно пора, — ответил тот, и на его лице отобразился жесткий звериный оскал, обозначавший, должно быть, усмешку.
— Ты знаешь, как это сделать? — спросил Сэм.
— Придумаем что-нибудь, — ответил Паррандеро. — Дело нехитрое. Не он первый… Я дам распоряжение своим людям и…
— Э, нет! — перебил его Сэм. — На этот раз все нужно сделать по-другому!
— По-другому — это как? И почему по-другому?
— Потому что и Луис Верде помышляет о том, чтобы убить тебя. Разве ты этого не знаешь? — с ухмылкой ответил Сэм.
— Допустим, знаю, — скривился Паррандеро. — Это что-то меняет? Пусть попробует…
— Думаю, что в данный момент он размышляет над этим самым тщательным образом и тоже готовится дать распоряжение своим людям. А люди у него — такие же специалисты, как и у тебя. Не хуже и не лучше.
— И что с того?
— Ну, как же, — покачал головой Сэм. — Это же понятно… Ты дашь распоряжение своим людям, Луис Верде — своим. И что в итоге? А в итоге твои люди убьют Луиса Верде, а его люди убьют тебя. А надо, чтобы остался кто-то из вас. Кто-то один. То есть или ты, или Луис Верде. Потому что при любом другом раскладе мы останемся в дураках. А мы очень этого не любим.
— Вы — это кто? — уточнил Паррандеро, хотя, собственно, и уточнять не было никакого смысла, потому что и так все было понятно.
— Мы! — жестко повторил Сэм.
И только теперь до Паррандеро начал доходить истинный смысл той игры, которую затеял Сэм, а точнее говоря, те, кто стоял за его спиной. Суть эта была очевидна и непритязательна — как в какой-нибудь рулетке или, скажем, на ипподроме. А еще точнее — как на ринге, где сошлись два претендента на чемпионство, и один из них должен выйти победителем, а другой — проиграть, никакого иного выбора не предполагалось. Ну а те, кто будет наблюдать за схваткой, делают ставки на того или иного игрока. Так и в этой игре, которую предлагал сейчас Сэм. С той лишь разницей, что проигравший на ринге боксер останется жив, а здесь цена проигрыша была иной, и означала она чью-то смерть, и никаких иных вариантов. Либо смерть Луиса Верде, либо смерть Паррандеро. И что самое главное — у Паррандеро не было возможности отказаться от поединка. Должно быть, и у Луиса Верде — тоже, но это сейчас Паррандеро не интересовало. Его волновала его собственная судьба…
— И как вы все это видите? — спросил он.
— Все очень просто, — легко и даже беззаботно ответил Сэм.
Эта легкость и беззаботность буквально-таки взбесили Паррандеро. Ему захотелось броситься на Сэма, вцепиться ему в горло, удушить его, а быть может, даже по-звериному загрызть… Кажется, Сэм понимал такое подспудное желание, а может быть, оно читалось на лице Паррандеро — как знать. Но он ничуть не испугался, так как понимал, что ничего этакого Паррандеро не сделает, его ярость — это бессильная ярость зверя, загнанного в клетку и не имеющего возможности из нее выбраться. Понимал это и Паррандеро, поэтому приглушил оскал на своем лице и глухо спросил:
— Ну и на кого же вы поставили? На меня? На Луиса Верде?
— Нам, по сути, все равно, — равнодушно пожал плечами Сэм. — Пускай победит сильнейший. И мы продолжим наши отношения с победителем. Вот и все.
— А ты лично на кого поставил? — спросил Паррандеро. — Ведь поставил же? Ты — человек азартный…
На это Сэм ничего не ответил, он сказал другое:
— Все должно произойти таким образом. Вы встречаетесь с Луисом Верде в каком-нибудь уединенном месте, скажем, где-нибудь в горах или на морском побережье подальше от пляжей и отелей. Сходитесь — один на один, никто из ваших головорезов не должен маячить у вас за спинами. У каждого из вас будет пистолет. Ну и еще, пожалуй, нож. Больше никакого оружия и никаких иных прочих хитростей и уловок. А дальше, я думаю, все понятно и без моих объяснений. Один из вас должен умереть, другой — остаться живым. Вот и все.
Паррандеро был человеком жестким и циничным, но даже его невольно поразили те циничность и жесткость, которые неприкрыто звучали сейчас в словах Сэма.
— Значит, мы с Луисом Верде будем играть в «стрелялки» и «догонялки», а вы — любоваться зрелищем? — спросил он.
— В какой-то мере — да, — все так же спокойно ответил Сэм. — Тебе это не нравится? Но ведь и ты до этого долгое время играл в такие игры. Стрелял, догонял, убегал… Так в чем же дело? Остался последний рывок. Что же тебя смущает? А, кажется, понимаю… Тебе не нравится, что сейчас этим делом ты должен заняться самолично? Не твои головорезы, а ты сам? Что ж поделать? Таковы условия. А почему они таковы, я тебе уже объяснял.
— Будто два ковбоя в вашем кино, — вновь приглушенный оскал отобразился на лице Паррандеро. — Доводилось мне видеть в кинотеатрах… Да только я ведь не киношный ковбой!
— Но ты же хочешь безраздельно владеть всем островом? Хочешь быть богатым, не знать счет деньгам и прочим удовольствиям? Хочешь иметь надежных покровителей? Знаю, что хочешь. Ну, так в чем же дело? Остался последний шаг. Убей Луиса Верде — и все это, о чем я говорил, у тебя будет. При этом ни с кем не надо будет делиться. Разве не об этом ты мечтал?
— У меня есть другое предложение, — после молчания произнес Паррандеро. — Убейте Луиса Верде вы. Да, вы. А я останусь жив. Я — человек надежный, не подведу.
— Никак боишься! — усмехнулся Сэм. — Ну, так боязливые нам не нужны. Тем более что и Луис Верде тоже человек надежный. Он, знаешь ли, ни в чем не уступает тебе. Впрочем… — Здесь Сэм сделал нарочитую, почти театральную паузу. — Ты можешь и отказаться.
— Отказаться от чего? — не понял Паррандеро.
— От всего! — Голос Сэма внезапно стал жестким, просто-таки чеканным. — Скажи, что ты не хочешь, и все на этом закончится. Можешь даже не объяснять причину, а просто скажи, что не хочешь…
— И что будет дальше?
— Ничего особенного, — пожал плечами Сэм. — Просто сразу же после этих слов ты должен будешь сделать одно маленькое дельце — пустить себе пулю в лоб. Вот и все. Не правда ли, пустячное дело?
— А… — начал было Паррандеро.
— Изменение правил в игре не предусмотрено! — перебил его Сэм. — Больше того, оно невозможно ни в каком виде! Почему — этого я объяснять тебе не намерен! Тебе все понятно?
— Понятно, — ответил Паррандеро. Ну а что еще он мог ответить?
…А затем состоялась и та самая встреча. Хотя, если называть вещи своими именами, не встреча как таковая, а дуэль. Да-да, самая настоящая дуэль. Должно быть, и Луис Верде каким-то образом был предупрежден об условиях дуэли, потому что прибыл на место один, без свиты и телохранителей.
Встреча состоялась на берегу моря, точнее, в глухом и безлюдном углу заброшенной гавани, куда, наверное, целых сто лет не причаливал ни один корабль. Была ночь, ярко светила луна, с моря дул мягкий ветер — таинственный и лукавый, как и всякий ночной морской ветер.
Вот в этом-то месте Паррандеро и Луис Верде и встретились, и именно оно было заранее уготовано одному из них как место последнего земного упокоения.
Встретились, остановились на расстоянии десяти шагов друг от друга, посмотрели друг другу в глаза, помолчали — каждый, вероятно, думая о своем. А впрочем, почему о своем? У каждого из них сейчас отчаянно вертелась в голове одна и та же мысль — как бы так половчее расправиться с врагом и самому остаться в живых. Именно эта мысль и владела ими, потому что они прекрасно знали, для чего встретились в этом глухом месте. И знали также, что уйти отсюда может лишь один из них…
В отличие от Паррандеро, Луис Верде умел улыбаться по-настоящему, а не скалиться холодным оскалом, подобно зверю. Он, конечно, мало чем отличался от своего соперника, но все же что-то человеческое в нем еще тлело. Улыбка у него была искренней и задорной, даже какой-то детской, несмотря на смертельную опасность для себя.
— Ну что, красавчик, вот мы и сошлись на одной дорожке! — улыбаясь, сказал он. — Вернее, свели нас на этой дорожке. Столкнули лбами, как двух буйволов. А дорожка-то — узенькая! Уж такая узенькая, что одному из нас придется уступить.
Говоря так, Луис Верде держал правую руку на отлете на уровне бедра. Там, под цветастой рубахой навыпуск, у него в кобуре лежал пистолет со взведенным курком. И всего-то оставалось, что выхватить этот пистолет и выстрелить. Выхватить — на мгновение быстрее, чем это сделает Паррандеро.