Очередь оказалась удачной — неприятельское судно мигом сбавило ход и завертелось на месте. На его палубу выбежали люди, они были вооружены.
— Огонь! — еще раз крикнул Богданов.
Поднялась стрельба. Спецназовцы вели прицельный огонь по людям на подбитом катере, те, в свою очередь, стреляли по спецназовцам. Тем временем и со второго катера стали стрелять по спецназовцам. Но стрельба велась недолго. Один из патрульных катеров вырулил-таки на расстояние прямого выстрела и шарахнул по вражескому судну прямой наводкой из автоматической пушки. Раз, другой, третий… На неприятельском судне что-то гулко бабахнуло, вспыхнуло пламя, с него за борт посыпались люди. Из патрульного катера их стали расстреливать прямо в воде. Видимо, такова была инструкция — никого не оставлять в живых.
— Вот ведь разгулялись добры молодцы! — силясь перекричать грохот выстрелов, воскликнул Дубко. — Всех топят без разбора! Нет, чтобы прихватить пару-тройку пленных! Как бы они пригодились! Сколько интересного могли бы рассказать! Командир, ты меня слышишь? Придется нам заняться этим делом!
— Слышу! — прокричал в ответ Богданов.
— Ты со мной согласен?
— В целом — да! Вот только…
— Вот и давай думать, как это сделать!
Тем временем три патрульных катера, покончив с одним судном и боевиками на нем, приступили ко второму подбитому катеру. Он представлял собой легкую мишень, потому что не мог двинуться и лишь вертелся на месте, как некий фантастический волчок. С подбитого катера велась стрельба. Стреляли из автоматов, крупнокалиберных пулеметов и даже из гранатометов. Это была сумбурная стрельба, стрельба отчаявшихся людей, загнанных в погибельный угол. Но вместе с тем это была эффективная стрельба. Катер, на котором находились Кастро и Перес, уже получил несколько повреждений и мог получить еще больше. Это было по-настоящему опасным, так как катер мог и вовсе затонуть, несмотря на то что был со всех сторон защищен броней. Следовало срочно принимать какое-то решение — спонтанное, мгновенное, но при этом единственно правильное.
В это время на палубу вышел Эктор Эрреро.
— Все в порядке! — крикнул он. — Они в безопасности!
Под словом «они» он имел в виду Кастро и Переса.
— Какая, к черту, безопасность! — прокричал в ответ Богданов. — Ты видишь, что творится! Наш катер подбит! Еще пара выстрелов, и он потеряет ход! Катер нужно отвести как можно дальше! Распорядись! И прикажи патрульным катерам, чтобы они не стреляли по боевикам! Верней, не так! Пусть стреляют, но все время мимо! Ты понял — мимо! Так надо!
— Да, но… — с недоумением произнес Эктор Эрреро.
— Делай, что я говорю! — крикнул Богданов. — Все объяснения — потом! А пока бандитов нужно отвлечь! Переключить их внимание!
Эктор Эрреро тотчас же принялся по рации вызывать капитанов патрульных катеров — всех трех одновременно.
— По боевикам не стрелять! — кричал он в рацию. — Стрелять не по катеру, а мимо! Я сказал — мимо! Что? Да, мимо! Нужно их отвлечь! Я сказал — отвлечь! Как меня поняли?
Похоже, все три капитана поняли, что от них требуется. Снаряды стали поднимать водяные столбы в пяти и даже десяти метрах от подбитого катера с боевиками, а пули лететь исключительно над их головами. Понятно, что эта стрельба отвлекла боевиков, и они начали стрелять в ответ — то есть уже не по катеру с двумя главами государств, а по патрульным катерам.
— Хорошо! — прокричал Богданов едва ли не в ухо Эктору Эрреро. — Все идет как надо! Теперь отводи катер! Да побыстрее!
— А как же вы? — до Эктора стал доходить истинный смысл того, что требовал от него русский командир.
Богданов ничего не ответил, лишь мимоходом усмехнулся. Когда катер с двумя главами развернулся и на полном ходу устремился подальше от выстрелов и взрывов, он оглядел разом все свое немногочисленное воинство и сделал характерный жест рукой. Смысл этого жеста спецназовцам был понятен без дополнительных комментариев. Он означал, что всем им нужно, не медля ни секунды, броситься в море, вплавь достичь катера с боевиками, взобраться на него и вступить в схватку с теми, кто на его борту. Какой будет эта схватка — покажут обстоятельства, но, скорее всего, рукопашная. Для огнестрельного боя нужен простор, а катер с боевиками был небольшим, там особо не постреляешь.
Зачем все это было нужно? Ведь рукопашная схватка — это риск, в ней риска куда больше, чем в перестрелке. От пули уклониться проще, чем от ножа. К тому же патрульные суда в два счета могли потопить подбитый катер с боевиками — как это они сделали с первым катером. Так для чего же рисковать? И тем не менее риск был необходим: нужно было прихватить пару-тройку «языков». С мертвого что спросишь? А живой всегда может рассказать что-то интересное. Например, изобличить сидящего под замком Пабло Альвареса. Или рассказать о тех, кто велел боевикам убить Фиделя Кастро. Ну и так далее. Живой «язык» — это тоже оружие. Причем во многих случаях куда как эффективнее, чем пулемет или гранатомет.
— Ап! — скомандовал Богданов, и девять тел тотчас же стремительно нырнули с катера в воду. Казалось, это были не человеческие тела, а тела каких-то невиданных амфибий.
До подбитого вражеского катера было не так и далеко — метров пятьдесят, не больше. Примерно две трети этого расстояния спецназовцы проплыли под водой, чтобы их не заметили те, кто находился на катере. Ну а оставшиеся метры они преодолели стремительным рывком, и это был такой рывок, которому, пожалуй, позавидовал бы даже какой-нибудь чемпион по плаванию. Нельзя сказать, что плыли они с пустыми руками, но и особого снаряжения с ними тоже не было. Специальные пистолеты, которые могли стрелять даже под водой, ножи, еще кое-какие спецназовские мелочи — и это все. Свой чемоданчик со всякими научными хитростями Кузьмин оставил на катере — с ним и плыть, и сражаться было неудобно. Точнее сказать, не оставил его на произвол судьбы, а передал Эктору Эрреро. «Смотри, не потеряй!» — дал он наказ перед тем, как нырнуть в море.
Спецназовцев заметили лишь тогда, когда они уже оказались на катере. Сначала боевики впали в кратковременный ступор — кто это такие и откуда они тут взялись? Но скоро ступор сменился смятением. Девять неожиданных гостей, не говоря ни слова, принялись за дело. В первую очередь в ход пошли пистолеты. Это были беззвучные пистолеты, вспышек от выстрелов тоже не наблюдалось, и потому было непонятно, почему боевики, один за другим, валятся — кто на палубу, а кто за борт. Со стороны, где находились патрульные катера, продолжали раздаваться выстрелы, малокалиберные снаряды поднимали буруны то совсем рядом с катером, то поодаль, и это еще больше увеличивало суматоху на вражеском катере.
Стреляли спецназовцы недолго, потому что долго стрелять на таком скученном пространстве, как палуба, — дело опасное. Того и гляди, прозвучит ответный выстрел, и попробуй, уклонись от него. Чтобы уклониться от пули, необходимо пространство. Поэтому Богданов с подчиненными извлекли ножи, и началась рукопашная схватка. В ней, как известно, гораздо больше шансов уберечься от вражеской пули, потому что всегда можно прикрыться противником, с которым ты сцепился, сплелся едва ли не в единое целое.
Спецназовцы КГБ умели драться куда как лучше, чем мафиози, и скоро результат начал сказываться. На помощь своим собратьям устремились те боевики, которые вели перестрелку с патрульными катерами. Никто больше не стрелял по патрульным катерам, и они вплотную приблизились к подбитому катеру, на котором кипело сражение. И не просто приблизились, а тотчас же высадили свой десант, который и помог спецназовцам одержать окончательную победу…
Всего пленных оказалось четверо. Остальные — кто погиб от пули или ножа, кто бросился за борт, и что с ними сталось дальше, неизвестно. Ну да хватило и четверых.
— Все, конец фильма! — Малой устало вытер пот и чью-то кровь с лица. — Благодарных зрителей ждет буфет с выпивкой и закуской. Поторопись, а то всем может не хватить…
— Все живы? — спросил Богданов.
Живы были все, да и раненых тоже не было. Царапины, ссадины, легкие порезы — это для спецназовца не раны. Это, как некогда выразился Степан Терко, «дуновение зефира».
Спецназовцы вместе с пленными перебрались на один из патрульных катеров. Соловей как единственный, кто знал испанский язык, велел капитану двигаться к берегу. Капитан, понятное дело, не знал ни Соловья, ни остальных спецназовцев, но безоговорочно подчинился. И в самом Богданове, и в остальных бойцах проглядывало и ощущалось что-то такое, чему нельзя было не подчиниться…
Глава 22
— Товарищ Кастро выражает вам искреннюю благодарность, — сказал Эктор Кастро спецназовцам.
— А вот интересно, — усмехнулся Степан Терко, — как в этом случае нужно отвечать — служим Советскому Союзу или, скажем, служим Кубе?
— Да, вопрос и впрямь интересный, — сказал Дубко. — А главное — актуальный. Самый важный из всех, которые нам еще нужно решить.
Бойцы заулыбались — ситуация им показалась и впрямь забавной.
— Еще товарищ Кастро просил сообщить, что все вы будете представлены к высоким кубинским наградам, — добавил Эктор Эрреро.
— Награды — это хорошо, — ответил Богданов, — но закончить дела — еще лучше.
Дела и впрямь нужно было заканчивать. В данном случае — допросить пленных, задать им пару-тройку актуальных вопросов. Чем спецназовцы немедля и занялись.
Первые три пленника не сказали ничего интересного. И не потому, что они решили поиграть в героев — какое уж тут геройство? Было видно, что они напуганы и подавлены и с радостью ответили бы на вопросы — если бы знали на них ответы. Но они почти ничего не знали. Так, лишь в общих чертах: да, они когда-то были боевиками на Кубе, служили некоему Паррандеро, но никогда его не видели, лишь слышали, что это всемогущий и страшный человек. Затем, когда к власти пришел Фидель Кастро и объявил непримиримую войну мафии, им удалось перебраться в Америку. Здесь они выживали как могли. Кто — мелкими кражами, кто — грабежами. А однажды им предложили отправиться в Венесуэлу, чтобы убить Фиделя Кастро. Обещали хорошие деньги. Кто обещал? Этот человек назвался Паррандеро. Наверно, это и был тот самый Паррандеро… И они согласились. Теперь — раскаиваются.