Для меня такое заявление звучит как предательство главного принципа, в который мы, библиотекари, верим: мы – хранители книг, находящихся на нашем попечении, особенно когда они содержат непопулярные идеи, и нужно делать все возможное, чтобы сохранить и защитить их. Хотя я испытываю большое профессиональное восхищение перед Нидемом как специалистом по переплетам и библиографическим редкостям, не могу согласиться с тем, что он предлагал сделать с книгой «Судьбы души». Как и Экерт, я считаю, что неразумно приписывать сексуальные мотивы Буланду без каких-либо исторических документов.
Хотя Нидем, безусловно, имел право выразить свое отвращение к существованию такой книги, я не понимала, почему это должно давать ему право требовать ее уничтожения, тем самым лишая исследователей (таких, как я) возможности изучать артефакт в будущем. Свидетельства отвратительных деяний тоже имеют исследовательскую ценность. У меня возникло желание побеседовать с ним, чтобы выслушать все его доводы, но сначала я хотела узнать как можно больше о книге, начиная с человека, который ее проверял.
Успешный химик, работавший в нескольких крупных фармацевтических компаниях и проведший 30 лет в IBM[5], Дэниэл Кирби начал терять страсть к работе. И вот однажды, в 2003 году, он бросил все и отправился в велосипедный трип по всему миру. Мужчина начал в Лос-Анджелесе, проехал через Новую Зеландию, Китай, Юго-Восточную Азию, Европу, Южную Африку и наконец прибыл в Южную Америку, запрыгивая в самолеты, когда океан оказывался на пути. Проезжая в среднем 100 километров в день в течение года, Кирби много времени тратил на то, чтобы обдумать, чего он хочет от жизни и карьеры. Когда он вернулся, его фармацевтическая работа потеряла былой блеск. «Я действительно не хочу возвращаться к той аналитической работе, где вы добиваетесь ответа, а затем выбрасываете его за ненадобностью, – сказал Кирби. – И вы понятия не имеете, с чем это связано». Он хотел снова почувствовать себя увлеченным наукой и увидеть эффект, который может произвести его работа.
Мы, библиотекари, верим: мы – хранители книг, находящихся на нашем попечении, особенно когда они содержат непопулярные идеи, и нужно делать все возможное, чтобы сохранить и защитить их.
Кирби подумал, что его навыки аналитической химии могут быть с пользой применены для сохранения предметов старины. Если бы музеи точно знали, из чего сделан артефакт, они бы лучше понимали, как его восстановить и защитить. Используя хорошо зарекомендовавшие себя методы из области протеомики (изучение белков), ученый мог анализировать белки в предмете, чтобы определить, содержит ли яичная темперная краска желток, белок или смесь того и другого и является ли он куриным или утиным. Он проанализировал произведения коренных народов Аляски в Музее археологии и этнологии Пибоди при Гарвардском университете и обнаружил, что каяк юпиков[6] был сшит наполовину из шкуры карибу и наполовину из кожи настоящего тюленя (семейство Phocidae), а не сивуча (семейство Otariidae), как считалось ранее. Тем самым удалось дать коренным жителям Аляски, которые продолжают делать эти лодки, историческую информацию о том, как эти предметы создавали их предки.
Кирби знал, что это было только начало того, что можно сделать. Он и его коллега Билл Лейн начали изучение пергамента для гарвардского хранителя предметов старины Алана Пуглиа. Им попадались пергаменты коптских кодексов VII века, Коран X века. Когда Пуглиа спросил, можно ли использовать этот методы при изучении трех книг, которые предположительно были переплетены в человеческую кожу, Дэниэл Кирби неожиданно для себя обнаружил, что он уже находится в Гарварде и занимается исследованием этих томов.
Я встретила ученого в обширной лаборатории масс-спектрометрии и протеомики Гарварда, где другие исследователи приветствовали его на фоне грохота лабораторного оборудования. Он сказал, что его цель заключается в том, чтобы научить тех, кто работает в музеях и библиотеках, проводить массовые тесты на отпечатки пальцев с помощью доступных компьютеров. «Я уже научил этому тридцать-сорок человек», – сказал он. Низкая стоимость методов Кирби, а также тот факт, что ими могут воспользоваться даже неспециалисты, привлекали хранителей предметов старины.
Используя все преимущества ПМД, Кирби мог легко стать тем человеком, который проверил бы все предполагаемые антроподермические книги в мире, сортируя их в стопки с пометками «из человеческой кожи» и «не из человеческой кожи», верно? К сожалению, все не так просто. Одно из препятствий было следующим: определить, где хранятся эти артефакты, и убедить библиотеки и музеи в том, что тестирование необходимо и оно стоит того. Легко представить, почему представители моей профессии могут неохотно отвечать на электронные письма с просьбами от случайного ученого, который хочет проверить их самые спорные коллекционные образцы. Я могу сказать, что цели Кирби были праведными. Он хотел заняться научным исследованием, подобного которому раньше никто не проводил, и использовать свой опыт, чтобы помочь библиотекам и музеям узнать больше об их собственных коллекциях. И мне пришло в голову, что и мой опыт может быть полезен: многих распорядителей этих коллекций я знала лично, говорила на их языке и понимала их опасения. Я решила, что хочу помочь.
Мы с Кирби сравнили данные о местонахождении предполагаемых антроподермических книг из литературных источников и устных сообщений. Я создала собственную базу данных с информацией об артефактах, в которую включила результаты тестов, соглашения об обмене данными с учреждениями и фотографии. Я создала общедоступный веб-сайт, где мы теперь регулярно получаем советы и тестовые запросы, часто из неожиданных мест. В дополнение к этой функциональной работе мне также хотелось восстановить утраченные истории этих книг, контекст, в котором они были написаны и переплетены. Мне нужно было увидеть тома своими глазами и изучить их происхождение.
Когда это возможно, музеи предоставляют обширную информацию наряду с выставками, включающими человеческие останки, – например, из какой области мира они прибыли и приблизительный период смерти. Сопутствующие культурные артефакты могут связать останки с определенным племенем или религией. Между тем книги, переплетенные в человеческую кожу, лишили тела их контекста и физически и химически превратили плоть человеческого существа в объект. Современная наука не может предоставить доказательств, подтверждающих, что образцы, из которых сделаны книги, относятся к конкретной культурной группе. Даже анализ ДНК не смог бы определить расу человека, в кожу которого переплели том. Несмотря на общепринятые представления, нет никаких генетических, биологических различий между расами, потому что они являются всего лишь социальной конструкцией. По словам биолога Джозефа Л. Грейвса, «современные биологи пришли к эволюционному консенсусу, согласно которому наш вид не обладает достаточной генетической изменчивостью, чтобы оправдать либо идентификацию географически обоснованных рас, либо эволюционно различных родословных». Генетические тесты ДНК просто оценивают эволюционно недавнее континентальное происхождение некоторых сегментов индивидуума.
Переплеты книг из человеческой кожи превратили плоть человеческого существа в объект.
Чтобы узнать о людях, из чьих тел изготовлены переплеты, мы должны полагаться на истории, которые сопровождают объекты на протяжении десятилетий, позволяя поколениям играть в подобие «сломанного телефона». Истории меняются в соответствии со временем, в котором рассказываются, или вообще исчезают. Мы никак не можем изменить того факта, как над этими людьми издевались до смерти, однако можем восстановить некоторое уважение к их личностям, раскрывая истории, отделяя мифы от фактов и исследуя контексты, в которых такое обращение с мертвыми может быть хотя бы отдаленно приемлемым.
На ранних этапах нашего сотрудничества другие институты, которые слышали о результатах исследований в Гарварде, связались с Кирби по поводу тестирования их предполагаемых антроподермических книг. Колледж Джуниата в Пенсильвании представил книгу, полную юридических трактатов XVII века, под названием «Политическая библиотека» (Bibliotheca politica). Тест ПМД показал, что она была переплетена в овечью шкуру. Химик по имени Ричард Харк был заинтригован исследованием и результатами. Он решил, что тоже хочет работать с Кирби. Затем последний связался с куратором Музея медицинской истории Мюттера в Филадельфии Анной Доди, которая жаждала проверить предметы, хранящиеся за стеклянной витриной, на которые я натолкнулась много лет назад. Результаты ПМД подтвердили, что все пять книг были сделаны из настоящей человеческой кожи. Этот факт поднял статус музея – теперь он является домом самой большой коллекции антроподермических книг в мире, подлинность которых подтверждена[7].
По мере того, как проводится все больше тестов, проект «Антроподермическая книга» установил, что из известных предполагаемых предметов подобного происхождения среди фальшивок очень мало артефактов. Почти все эти книги объединяет то, что переплет из человеческой кожи зачастую создавал врач, владеющий скальпелем. Я поняла, что для того, чтобы узнать реальную историю этих томов, мне нужно начать с самого начала их существования – с зарождения клинической медицины.
2. Ужасная мастерская
Калифорнийская школа редких книг – это настоящий рай для ботаника. Поэтому я не могла дождаться, когда наконец попаду туда. Всего два года проработав библиотекарем и задолго до посещения Гарварда, я была в восторге от того, что могла провести целую неделю на курсе каталогизации библиографических редкостей в Бэнкрофтской библиотеке Калифорнийского университета в Беркли, – там меня дразнили тайны древних книг, к которым я относилась с монашеским вниманием. Каждый день мне и 11 однокурсникам вручали переплетенные в кожу сокровища и инструменты, чтобы мы могли исследовать их. Мы пересчитывали листы бумаги, которые были сложены и разрезаны на группы, называемые сигнатурами