В моей голове начала зарождаться гениальная идея:
— А как бы изловчиться да вступить в Орден?
— Никак. — вмиг разрушил все мои планы жестокий старикан. — Стать веркувером невозможно. Изредка бывает, правда, что они сами приглашают кого-нибудь к себе.
— Кого же?
— Тех, которых почти не изменяет Переход.
Я удивился:
— Разве такие бывают? Если кто и возвращается, то обычно это мерзкие уроды или законченные психи.
— А сами веркуверы? — вопросом на вопрос ответил Хлофель.
— Ах, ну да… Значит, всё-таки бывают.
— А что, если… — произнести вслух то, о чем я только что подумал, было не так-то просто. — А что, если мне самому попробовать… отправиться… добывать кристаллы. Я понимаю — это противозаконно… Но разве есть другой выход?
Хлофель наконец-то поставил бутылку на стол, отложил в сторону давно потухшую трубку и, довольно усмехнувшись, сказал:
— Вот уже битый час, любезный Луфф, я подталкиваю тебя к этой мысли.
— Правда? — кажется, я уже начал жалеть о своем поспешном предложении. — Ты считаешь, это разумный план?
— По крайней мере, есть шанс…
— Которого не станет, лишь только сир Луфф ди Кальтаре пройдет Врата и превратится в полуразумную крысу или летучую жабу, — не очень-то самоуверенно предположил я.
Хлофель, заносчиво вздернув подбородок, попытался принять важный вид. Если бы не потрясающий перегар и лихорадочный блеск безумных глаз, у него, наверняка, получилось бы.
— Ты правильно поступил, Луфф, что зашел ко мне. Вместе мы справимся с этим делом.
— Надеюсь… — мне бы его хмельной оптимизм. — Допустим, я смогу разыскать залежи этих кристаллов. Но как они хоть выглядят?
— Не знаю… — Хлофель растерялся, что для него было совершенно нетипично. — Просто при Переходе меняются не только люди. Вещи ведь тоже трансформируются. В Вюндере — это, например, кристаллы, а в Загороде… Трудно сказать, что там они из себя представляют. Ответить могут только веркуверы, но, сам понимаешь…
— То бишь: пойди туда, толком не знаю куда, и принеси то, сам не знаю что. Так?
— Почти, — Хлофелю оставалось только развести руками. — Но не совсем. Я поработал годик и сотворил кое-какой приборчик, — старичок снова оживился, — по идее, он должен не допустить изменения твоего тела, разума, а может даже — предметов, которые будут с тобой. Короче, оснащаем тебя под завязку, перебрасываем в Загород и…
— Хлофель! — строго оборвал я. — Признайся, а не ты ли спланировал всю эту операцию с поясом, чтобы отправить меня разведчиком в Загород?
Другой на его месте обиделся бы, но мудрый старец за свою долгую жизнь уже забыл, как это делается. Он протестующе икнул, отхлебнул из бутылки и не терпящим возражений тоном изрек:
— Ты что, Луфф, совсем дурак что ли? Извини, конечно. Зачем, спрашивается, мне подставлять друга, если проще предложить шанс на бессмертие любому из Жителей? Уверен, желающих нашлось бы не мало.
— Да, здесь, пожалуй, нечего возразить. Прости, дружище, за глупые подозрения, — о «дураке» я деликатно постарался забыть. Хотя, в данном случае, старик, наверное, прав.
— Ладно, забыли. Но сейчас мы партнёры, потому взаимное доверие нам необходимо в первую очередь!
Однако! По-моему, старик всё уже давно решил и за меня. Партнёры, значит…
— Кроме того, есть ещё одно хитрое устройство, — как ни в чем не бывало продолжал Хлофель. — Оно работать будет обязательно и особенно не изменится. Гарантирую. Хм… Почти. Поделка веркуверов, усовершенствованная мной и призванная поддерживать связь между нами.
— Это еще как? — представления о столь необычных вещах мой мозг усваивал не особенно быстро. Ему требовалось время, чтобы все тщательно взвесить и вынести вердикт: да, понимаю (иногда — делаю вид, что понимаю) или нет, этого я не понимаю, а значит этого нет вовсе. Так вот категорично. Зато никаких противоречий с самим собой!
К счастью, идею передатчика мой мозг не отторгнул. Подвергшись десятиминутной умственной атаке со стороны Хлофеля, он — мозг, а не передатчик — смирился и сделал вид, что всегда подозревал о существовании чего-то подобного.
Глава 3Визовые хлопоты
Дюнн
Трудно сдерживать смех. Безумно веселый он рвется наружу, разрушая на своем пути последние бастионы здравых рассуждений.
Смерть топчется совсем неподалеку? Уже стоит за спиной? Ручонки костлявые протянула?
Хрен вам в рожу!
Не пробовали растечься ручейком и проскользнуть тоненькими струйками меж её костистых пальчиков? А я попробую…
Как изловить воду? Правильно — заморозить. Это когда она в посуде, а так… Может в землю ушла, а может — в небо паром.
Короче, меня пока не заморозили, но я в посуде. Чем не посуда — Вюндер? Большая грязная кастрюля. Надо только дырочку в ней отыскать поскорей, а не то зачерпнут меня крохотным стаканчиком со дня на день. Со стеночками хоть и прочными, но прозрачными, словно хрусталь — весь на виду, никуда не денешься.
Хорошо еще, не сразу взяли, ублюдки. Как там булькнула эта крыса на Переходе? Подозрение на изменение, значительно превышающее норму? Ну-ну. И явиться, значит, сегодня вечером на обследование? Дождешься, сопля. Бегом прибегу, вприпрыжку.
Знали бы вы, шакальи морды, сколько Переходов назад я уже ждал этих слов. Не просто ждал, а готовился. Учился становиться неуловимым ручейком… Ишь, умники, в психике изменения учуяли. А то, что зрачки вертикальными стали да уши пропали после первого же Перехода — это нормально: случалось, что люди и в кучу навоза превращались. Вот смеху-то было! Особенно их родичам, сволочи, вашу мать.
Я слыл одним из самых стабильных. По три-четыре Перехода в год — а мне хоть бы что! Знали бы они, недоумки, как меня крутило… Знали бы как я менялся. Можно ведь рога и хвост заиметь, а, в общем-то, прежним остаться, а можно…
Короче, проглядели меня псы Тортуровы, прозевали, словно слепые щенки.
А сейчас передо мной только одна дорога — к нахтам, к вражьим тварям. Пусть боятся трусы или те, кому есть куда отступать. Мне, к счастью, выбирать не приходится. Бояться нахтов — это, в первую очередь, бояться самого себя.
Ну что, ручеек, пора испаряться из этой чертовой посудины?
Я закатал левую штанину и внимательно осмотрел мускулистую ногу. С недавних пор кожа приобрела странный землистый оттенок, загрубела и высохла. Однако меня это абсолютно не беспокоило — главное: сейчас ноги стали значительно крепче и выносливей, чем до изменений. И руки тоже. И все остальное…
Я тщательно прощупал коленный сустав.
Вот оно! Нашел…
Один крохотный волосок. Не серый, как прочие, а огненно-рыжий. Я осторожно зацепил его кончиками ногтей и начал медленно вытягивать. Та-а-ак, сантиметр за сантиметром…
Наконец, полутораметровая нить закончилась. Я разложил ее на каменном полу и невольно залюбовался совершенством формы и содержания. Плоть от плоти моей. Концентрат моей силы, моей жизни.
Я уселся на пол и расслабился. Почувствовал всего себя единым целым и, одновременно, набором самых разных составляющих. Лучшая частица, лежащая сейчас рядом на полу, шевельнулась, отзываясь на призыв целого. В следующее мгновение она скользнула вверх по телу и впилась под лопатку.
Молодец, волосок! Нашел все-таки веркуверский шанкр! Не жить больше в теле рабскому шарику. Сдох, скотина, даже не пискнув напоследок.
Ну что, крысы предвратные, съели⁈ А кто говорил: «Идеальный контроль. Никаких шансов увильнуть от проверки Тортура»?
Ищите теперь, умники. Напрягайтесь.
Только ничего у вас не получится. У вас ведь так: раз нет шанкра — значит, нет и веркувера. Пропал, сгинул, бедняга.
Оно, конечно, так и получается. Какой из меня теперь веркувер?
Я уже монстр!
Я — нахт.
Луфф
Оформление бумаг заняло не слишком много времени, но убило огромное количество нервных клеток и окончательно испортило и без того не самое радужное настроение.
— Что? Бывший аристократ? Хорошо. Это повышает ваш рейтинг на два балла.
— А какая, черт побери, разница, сколько я наберу баллов? — я закипал. Этот болван, похожий на снулую рыбину, упорно не желал вникать в подробности. Ему бы только бланк скорей заполнить, ляпнуть печать — и будь здоров! Какое уж тут сочувствие или помощь…
Клерк тоскливо зевнул и пояснил:
— В целях экономического развития региона, в последние годы в Загороде создаются поселки свободных фраев, практически независимые и самоуправляемые. При достаточном рейтинге вы сможете отправиться в один из них.
— Я так понимаю, это лучший вариант? А какие могут быть альтернативы?
— Хм. Стать работником. Правда, знаете ли… Быть работником — это, обычно, наказание такое. Преступники там всякие… — клерк вдруг противно хихикнул, на миг превратившись из флегматичной рыбы в желтозубого мерина. Издевается что ли?
— И это ты мне предлагаешь⁈ Я что, по-твоему, очень похож на бандита? — я еле сдержался, чтобы не ввернуть в адрес мерзкого чинуши словцо покрепче. Впрочем, какая разница? Перед кем здесь манерничать? Кругом сплошное быдло!
Клерк помедлил секунду, нахмурился, словно уловил мои мысли, а потом бесстрастно продолжил:
— Работниками становятся также те, кто слишком плохо перенес Переход. Нельзя оставлять без присмотра сошедших с ума уродов…
Хм… Если верить старику Хлофелю, мне такая участь не грозит. Но вдруг что-нибудь испортится? Не сработает хитрая штуковина? Это что ж, меня — к безумным уродам? Рабом? Вот чёрт! И отступить ведь нельзя — буду потом локти кусать, что от своего единственного шанса отказался.
Пока я раздумывал, клерк что-то монотонно бубнил, попутно делая записи в бланке. Я вздрогнул и очнулся, услышав его последнюю фразу:
— Переход сегодня вечером. Собирайтесь, подготавливайтесь. Удачи! — и протянул мне тщательно заполненный листок.
Я взял документ негнущимися пальцами, скользнул по чиновнику замутненным взором и поспешно вышел.