Но он спас жизнь младенцу. Как смог. Он исправил все повреждения в теле мальчика, кроме перебитого позвонка и повреждённого спинного мозга. И не заметил тонкого проклятия от зачарованного, отравленного ядом и магией клинка. На подобное лечение умений мага просто не хватило.
Влетевшая в детинец, отчаявшаяся, почти обезумевшая от горя, почерневшая Лилия упала на колени перед телами павших и завыла настолько дико и страшно, что следом за ней взвыли и все люди владений Медной Горы.
Последние проблески света покинули глаза и сознание женщины. Разум покинул несчастную вдову. Она погрузилась в такое беспросветное отчаяние, что не видела ничего вокруг. Не реагировала на людей, на смену дня и ночи, не признавала лиц родных и близких, не только не ощущала вкуса пищи и напитков, но и не испытывала ни голода, ни жажды. Если бы не дворня, она бы просто умерла от тоски и голода.
Из беспросветной пучины властительницу вывел старший сын Лилии и Светогора. И, как ни странно, вывел из ступора звоном кошеля с золотом о стол.
Зная о бедственном положении своего дома, властителем которого юноша неожиданно для себя, но по праву стал, парень не поспешил принять дом во владение, прислушавшись к мнению друзей и самой матери, ставшей властительницей-опекуном, решив доучиться. Но всей глубиной души чувствуя, как сейчас нелегко его людям, решил подзаработать, пойдя по стезе наёмничества, воспользовавшись сумятицей в университете.
Этот кошель золота дал дому Медной Горы проблеск надежды. С началом войны медноделательное производство – основа пополнения казны Светогора – просто встало. Никому не нужна была медь. А тут вдруг парень продал не только уже готовую медь, а даже всю добытую руду, даже не обогащённую.
А потом в жизнь Лилии опять ворвался этот высокорослый Чужак. Нет, сам он даже на глаза ей побоялся показаться. Но свершил нечто иное, легендарное, увековечив её суженого, сделав Светогора легендарным, потому – бессмертным. Сделав Светогора Медным Властителем. И эффект от этого свершения загадочных стариков Красной Звезды стал распространяться, как круги по воде от упавшего камня.
Сначала встряхнулись и взбодрились люди дома Медной Горы, свершение заставило их распрямить спины, развернуть плечи, поднять головы и вспомнить, что даже за самой тёмной ночью неизбежно приходит рассвет нового дня.
А потом пришли вести, что Красная Звезда уничтожила каких-то демонов в подземельях Зелёной Башни. Вслед за этим округу Зелёной Башни всю облазили Чистильщики, начисто разогнав Скверну.
А потом в доме Лилии появился сам (!) Великий Инквизитор, завершив этим вражду Западного Порубежья и Престола Триединого. Он вручил вдове документ о пожизненном признании за ней права опекунства над властителем, от лица Церкви подтверждая права дома Медной Горы на все их владения, выдал именные грамоты на обучение всех её детей, в том числе и на имя погибшей юной волшебницы (инквизиция не знала о трагедии дома Медной Горы), а также приглашение на приём к Живчику, в котором Инквизитор своей рукой дописал имя искалеченного младенца.
В чём же здесь ошибка? В том, что Великий Инквизитор поспешил. И записал имя ребёнка со слов челяди находящейся на грани помешательства вдовы Медной Горы, а не осмотрел младенца лично, поспешив телепортироваться в Некрополис.
Круги по воде продолжали расходиться. Самочувствие Лилии Медногорской стало выправляться прямо пропорционально выправлению хозяйственной деятельности дома Медной Горы.
Преклонить колени перед Медным Властителем шли сотни паломников. Через одного – широкоплечие, с покатыми загривками, бронно, всеоружно. По пути – выметая сор с дорог и поселений земель дома Медной Горы. Это побудило держателей гостевых заведений открыть свои двери и ставни гостевых домов и таверн, отскоблить столы и котлы, вымыть полы и морды подающих, подносных девок. Вслед за паломниками пошли и торговые караваны, этими широкоплечими паломниками и сопровождаемые. С казначейства был сбит заржавевший от ливней замок, монета зазвенела в казне Медногорска, пусть и не давая золотого блеска, но даже медными и серебряными потоками смазывая шестерни хозяйственной жизни дома Медной Горы.
И появилась надежда, что чёрная полоса закончилась. Или хотя бы закончится скоро. И это опять была ошибка. Больше чем ошибка. Это было заблуждение. Обнадёживающее заблуждение. Потому как малыш стал чахнуть. Да, яд и проклятие с клинка убийцы перешли на кормилицу, но возможно – не всё. Малыш был малоподвижен, слаб, болезнен, вечно сонлив. И если его парализованные ноги можно было объяснить и списать на перебитый позвоночник, то безжизненность сына, его апатичность просто убивала Лилию Медногорскую. И она – спешила. И – поспешила.
Будучи женщиной неглупой, прагматичной, понимая, что собственная безопасность – понятие не эфемерное, тем более – помня свежие уроки, она озаботилась собственной охраной. Насколько смогла. Совершая ошибку, пусть и вынужденную. Но оголить стражу дома властительница тоже не могла, тем более – накануне посевных работ. Потому она взяла с собой дружину хоть и малую, но – отборную. Прихватив внебрачного отпрыска своего мужа – рыжую девочку из Медвила, которая будет учиться в университете под именем погибшей дочери Лилии, по её именной грамоте.
И взяв с собой сундучок золота, что осталось от того тугого кошеля, что привёз сын, Лилия Медногорская решила, что в землях её знаменосцев и союзников ей почти ничего не угрожает – легендарная слава её мужа надёжно (и без оплаты) её защитит, а потом она донаймёт воинов. Но не учла, что в Мире бушуют войны. Много и везде. Потому наёмники как-то подзакончились. А вот всякой разной швали человеческой, наоборот, повылезало отовсюду сверх всякой меры.
Надо ли удивляться, что вместо добропорядочных и честных наёмников она наняла лихих разбойников? Надо ли удивляться, что большая часть банды этих разбойников как раз и засела в засаду на пути горемычной вдовы?
Но подобная концентрация бед и ошибок, последствий этих бед и ошибок на единицу площади и единицу голов персонажей, участвующих в этом бардаке, уже превысила не только всякие разумные, но и всякие запредельные рамки и границы. И это обратило на себя внимание не только сильных мира сего (старики-разрывники, Император, Живчик, Ректор, Великий Инквизитор, Престолоблюститель Триединого), но и сверхъестественных сущностей, именуемых в Мире – Богами. И кое-кто из них пошёл на нарушение установленных правил бытия и вмешался в ход событий.
Тем более что существующий, катастрофичный для дома Медной Горы, ход событий ломал многие линии вероятностей. Линии судеб людей, с таким трудом этими сущностями культивируемые, с такими сложностями и с такими усилиями – сводимые нити вероятностей, из которых Боги и плетут ткань реальности Мира.
Но, согласно тому же правилу бытия, воздействие не может быть прямым, Божественным. Воздействие на линии вероятностей должно быть проведено руками самих людей. Их силой и волей. А Божественное воздействие должно быть только точечным, непрямым, невидимым и – нематериальным. Иначе – перманентный бан и переход всех подконтрольных питательных энергопотоков – к другой сущности. Соответственно – смерть сущности. Даже Божественной. Без питания никто не живёт. Это правило бытия. Единое даже для Богов.
Вот поэтому одной из этих сущностей, имя которой мы не будем поминать всуе, тем более что сами люди Мира называли эту сущность кто во что горазд, именно этой сущностью, крайне заинтересованной происходящими событиями, и была проведена такая точечная акция – была схвачена заблудшая душа, оказавшаяся близко от сущности и места разворачивающихся событий, но застрявшая в Небытии, заблудившаяся в своих заблуждениях и чаяниях, в своих страхах и сожалениях, настрадавшаяся и отчаявшаяся, потому не попавшая ни туда, куда ей было велено попасть Предназначением, ни в Круг Перерождений, куда обязана попадать всякая душа. Вот эта заблудшая душа и была помещена в первое попавшееся тело, всё достоинство которого, тела этого, заключалось в том, что оно оказалось в этот момент в нужном месте, в нужное время и в нужном состоянии, – как раз тело это освободилось от собственной души.
Но обо всём по порядку. Итак…
Часть перваяРука смертиРежим сложности – Хардкор
Глава 1
– Едут! – крикнул мальчишка, посланный смотреть за дорогой, спрыгивая с коня и жадно припадая к бурдюку с пованивающей уже водой.
– Живодёр! – крикнул Одноглазый. – Заканчивай!
Но человекоподобная скотина, метко прозванная Живодёром, не услышал главаря разбойников, продолжая пытать этого слабоумного выродка, что прибился к ним в последнем городке.
В каждом человеческом поселении есть свой подобный уродец. Часто – не один. Только сама жизнь жестокостью своей неотвратимой реальности регулирует их численность. Выродки живут недолго. Если не умирают от голода – неспособные к скоординированным коллективным действиям, то есть к труду, то от руки другого человека, который решит положить конец мучениям этого «бракованного» человека. В основном это руки отца, реже – матери, решивших, что бесполезного урода им «не вытащить». А чаще – от несчастных случаев, от холодных рук нежити или клыков тварей.
Но этот слабоумный урод вымахал до роста половозрелого человека. И был бы им, если бы не улыбался вечно и блаженно, если бы не его безумный взгляд и текущая по спутанной бороде слюна. Вот этот безумец и прибился к их банде, прикормленный Живодёром, теперь впавшим в экстаз от издевательств и пыток над беззащитным уродом. Над слабоумным генетически больным человеком, кричащим, захлёбывающимся от боли и в собственной крови, но так и не понявшим, за что с ним так жестоко обошлись эти люди? Ошибаясь, называя этих тварей – людьми. Вот уж кто реально выродки!
Видя, что до Живодёра не докричаться, главарь разбойников кинул топор, чтобы привлечь внимание впавшего в транс садиста. Ну и кто тут слабоумный? Топор прошёл рядом со щитом Живодёра, закреплённым за спиной, ударил в голову жертве пыток, сразу оборвав его крики. Дурачок обмяк совершенно безжизненным куском кровоточащего мяса.