- Ну, Эллен, праздник ведь! Канун Возвращения! - примирительно начал Тимоти.
Эллен презрительно фыркнула:
- Ха! А тебе-то что? - Отобрав несколько "сабелек", она высыпала их в крохотный белый саквояжик, прикрепив к нему этикетку. - Марш в кровать, а то я тебе придумаю такой подарок - не обрадуешься.
Тим вспыхнул, жаркий румянец залил его щеки.
- Да, но меня просили помочь накрыть на стол, отполировать ящики и вообще...
- И вообще, - сухо прервала его Эллен, - если ты сию минуту не уберешься отсюда, то утром в постели тебя будет поджидать дюжина бешеных устриц. Пока, Тимоти.
Вне себя от обиды, Тим выскочил на лестницу и налетел на Лауру.
- Поосторожней, смотреть надо, куда несешься, - процедила она сквозь зубы и исчезла.
Тим рванулся к распахнутой двери в погреб, потянул носом, вдыхая запах влажной земли и прелых листьев, тихонечко позвал:
- Папа?
С лестницы прогремел раздраженный голос отца:
- Времени в обрез, скоро гости, а у нас еще ничего не готово. Давай спускайся, да пошевеливайся.
Тимоти помешкал еще мгновенье, чутко прислушиваясь к разноголосице звуков, разносившихся по дому. Грохоча башмаками, мимо протопали ожесточенно спорящие о чем-то братья.
Тимоти кинул взгляд на родных, лихорадочно готовящихся к празднику. До чего быстро они сновали по дому: Леонард - в обнимку со своим черным докторским саквояжем, Сэмюэл - с огромным фолиантом под мышкой и ворохом креповых занавесок в бескровных руках, Бион - перетаскивающий в дом запечатанные кувшины.
Отец оторвался от ящика, на который он наводил окончательный блеск, хмуро посмотрел на сына, грохнул кулаком по зеркально отполированной крышке и дал Тимоти тряпку.
- Быстро протри его еще разок, и возьмемся за следующий. И не спи на ходу.
Водя тряпкой по дереву, Тимоти заглянул в ящик.
- Па, а дядюшка Эйнар очень большой?
- Ага.
- Он великан?
- Отстань. Этот ящик ему придется впору.
- Ну, мне же интересно. Семь футов в нем будет?
- Да замолчишь ты наконец или нет?!
Около девяти вечера Тимоти, зябко поеживаясь, поплелся на луг за поганками и пауками. Он собирал их, а ветер, по-осеннему переменчивый, то обдавал его своим теплым дыханием, то заставлял дрожать от холода. Сердце билось в нетерпеливом ожидании. Сколько все-таки Ма позвала гостей? Полсотни? Сотню? Проходя мимо фермерского жилья, Тимоти усмехнулся освещенным окнам:
- У нас тут такое скоро начнется - вам и не снилось!
Он поднялся на холм и осмотрелся, в нескольких милях от подножия холма раскинулся город, погруженный в сон, едва различим был белый циферблат башенных часов. И в городе, конечно, ни о чем не догадываются.
Домой Тимоти возвращался, сгибаясь под тяжестью сосудов с пауками и поганками.
В часовенке под лестницей подходила к концу короткая праздничная церемония. Из года в год она оставалась неизменной. Па монотонно читал Черную Книгу, а прекрасные мамины руки, будто выточенные из слоновой кости, чертили в воздухе магические знаки. Все были в сборе, кроме Сеси, которая по обыкновению не выходила из комнаты, но ее присутствие чувствовал каждый. Она пристально следила за происходящим то глазами Биона, то Сэмюэла, то Ма; вдруг чувствовалось, что она вселилась в тебя самого, всего на миг, неуловимый и быстротечный.
Внутри у Тимоти все сжалось. Он мысленно обратился к Повелителю Тьмы:
- Пожалуйста, я очень Тебя прошу, сделай так, чтобы я поскорее вырос и стал таким, как мои братья и сестры. Я так мечтаю быть на них похожим. Я хочу уметь плести из волос разные штуки, как Эллен, заставлять влюбляться без памяти, как это делает Лаура, читать умные книги, как Сэм, или быть уважаемым, как Лео и Бион Или, - размечтался мальчик, - создать семью, как наши Па и Ма.
В полночь разразился страшный ураган, от которого задрожали стены. Нестерпимо белым светом сверкнула молния. Из непроглядной дали надвигался смерч - он подкрадывался, приникая к сырой ночной земле, пробовал ее на вкус, принюхивался и продолжал свой путь, оставляя за собой неровные шрамы.
Входная дверь с шумом сорвалась с петель, но не упала, а повисла на каком- то крюке, и в комнате с важным видом появились величественные Бабушка и Дедушка, проделавшие неблизкий путь ОТТУДА, чтобы встретиться с детьми и внуками.
С каждым часом прибывали новые гости.
За окном хлопали крылья, был слышен чей-то осторожный стук на крыльце, кто- то нетерпеливо барабанил в дверь с черного хода. С крыши доносилось завывание ветра в печных трубах Ма до краев наполнила гигантскую чашу из прозрачного хрусталя алой жидкостью, которую раздобыл Бион. Па носился по комнатам, зажигая новые свечи, Эллен с Лаурой торопливо толкли сушеные коренья аконита (1).
С застывшим, как восковая маска, лицом Тимоти стоял посреди всей этой дикой неразберихи, пытаясь унять противную дрожь в руках, и наблюдал за тем, что творилось вокруг.
Непрерывно хлопали двери, впуская все новых гостей. Их встречали шумными приветствиями, взрывами смеха. Булькало содержимое кувшинов, разливаемых по бокалам, ставни ходили ходуном, мелькали тени, и крылатые гости с топотом расхаживали по дому.
- Ну-ка, ну-ка, а ведь это, наверно, и есть Тимоти.
- Что?
Его заметили.
Тимоти почувствовал прикосновение чьей-то холодной руки. Над ним склонилось узкое продолговатое лицо в обрамлении длинных волос.
- Хороший мальчуган, забавный, - сказал незнакомец.
- Познакомься, Тим, - вмешалась Ма, - это дядюшка Джейсон.
- Здравствуйте, дядюшка Джейсон...
- А здесь у нас... - Не дав раскрыть Тимоти рта, Ма увлекла дядю за собой. Тот оглянулся через плечо и заговорщически подмигнул мальчику.
Тим остался один.
В темноте мигало неровное пламя свечей.
Откуда-то издалека слышался высокий и пронзительный, похожий на звуки флейты голос Эллен.
- А какие у меня умные братцы! Чем, вы думаете, они занимаются, а, тетя Моргана?
- Даже не могу себе представить.
- Они работают в городском похоронном бюро.
- Вот это да! - пронесся громкий гул восхищения. Пронзительный смех не смолкал ни на минуту.
- Правда, правда! Это большая удача для нашей семьи...
Тим стоял, боясь шевельнуться Смех на минуту прекратился:
- Они обеспечивают Ма, Па и нас всем необходимым. Всех нас, ну, кроме Тимоти, конечно, - решила поучаствовать в беседе Лаура. Наступило неловкое молчание. Дядя Джейсон поинтересовался.
- Да? Почему же? Продолжай, что там Тимоти.
- Ох, Лаура, придержи язык, - вздохнула Ма.
Но Лауру было не остановить Тим зажмурился.
- Дело в том, что... ну как бы это сказать... Тимоти не любит крови. Он такой чувствительный.
- Ничего, еще научится. У него все впереди, -твердо произнесла Ма. - Он мой сын, и он обязательно научится. В конце концов он еще мал, ему всего четырнадцать лет.
- Но меня с младенчества вскармливали кровью, - возмущенно прогремел дядя Джейсон, раскаты его голоса гулко отдались по всему дому. Арфист-ветер перебирал струны деревьев. Капли дождя мелко барабанили в окно, скатываясь в темноту: "с младенчества".
Кусая губы, Тимоти открыл глаза.
- Это я во всем виновата, - заступилась за сына Ма, уводя гостей на кухню. - Я по-всякому пыталась заставить его. Но детей нельзя ни к чему принуждать. Ничего хорошего из этого не выходит. Возникает отвращение к тому, что их заставляют делать, и они никогда не приобретут вкуса к таким вещам. Взгляните на Биона, ему уже тринадцать было, когда...
- Возможно, вы и правы, - извиняясь, буркнул дядюшка Джейсон, - и у Тимоти все со временем образуется.
- Я в этом не сомневаюсь, - с вызовом ответила Ма. Огонь свечей то затихал, то разгорался, по стенам бегали тени. Тиму стало холодно. Ноздри приятно щекотал запах горячего воска. Покрепче зажав в руке подсвечник, он отправился бродить по дому, делая вид, что поправляет отцепившиеся черные ленты.
- Тимоти, - шепот, похожий на шипение змеи, шел из-за разрисованной перегородки. Кто-то шумно выдохнул:
- Тимоти боится темноты.
Ну, конечно, это голос Леонарда. Ненавистный братец Лео!
- Просто я люблю свечи, - прошептал Тим.
Вновь сверкнула молния и ударил гром. Всеми овладело безудержное веселье. Отдельные взрывы смеха слились в непрерывный оглушительный звук наполнивший дом, подобно реву водопада. Густой туман колыхался в дверном проеме, норовя вползти в дом. Из тумана, складывая на ходу крылья, торжественно появилась высокая фигура - дядюшка Эйнар! Тимоти подпрыгнул, как кузнечик, и кинулся прямо в туман, расползавшийся по комнате причудливо переплетенной зеленой тенью. Тим бросился к дядюшке Эйнару, и тот высоко поднял мальчика.
- Да у тебя выросли крылья, - с этими словами Эйнар легко, как пушинку, подбросил Тимоти вверх.
- Крылья, Тимоти, ты летишь!
Лица всех присутствующих, как по команде, обратились к ним. Далеко внизу Тимоти увидел лица гостей и домашних, обращенные наверх Темнота крутилась вокруг гигантским колесом. Стены дома словно перестали существовать. Тимоти почувствовал такую легкость и свободу, словно сам превратился в порыв ветра. Он раскинул руки, как крылья, и опять полетел вверх, посланный сильными руками дядюшки Эйнара.
- Лети, Тимоти, - звучно и отчетливо прозвучали слова дядюшки Эйнара - лети, у тебя же есть крылья! Крылья!
Тимоти был так переполнен восторгом, что лишился дара речи, с губ срывался бессвязный лепет. А дядюшка Эйнар снова и снова подбрасывал его высоко вверх.
Ветер, принеся потоки дождя, с новой силой обрушился на дом. Заметалось пламя свечей, жалобно заскрипели старые балки. Фигурка мальчика, взлетавшая к мерно раскачивающейся люстре, приковала к себе внимание десятков пар глаз, светящихся из всех углов комнаты, словно огоньки свечей.
Но тут возглас дядюшки Эйнара "Довольно" оборвал представление. Могучие руки бережно опустили Тимоти вниз, и он, задыхаясь от восторга, рухнул на пол. И залепетал, счастливо всхлипывая: