В разговоре возникла пауза. У Фрейи сложилось ощущение, что Джилл ожидает ответной реплики.
– Здесь работает бригада криминалистов. Они исследуют что-то в поле на южной стороне Скара-Брей.
Если Джилл и ожидала что-то услышать, то явно не это.
– С чего ты взяла?
– По дороге сюда я заехала на автостоянку за пляжем. Оттуда, с вершины защитной насыпи, все хорошо просматривается. Палатки на месте преступления, дуговые лампы, люди в белых бумажных комбинезонах – я видела много подобных сцен на своей последней работе.
Теперь настала очередь Джилл замолчать. Ее взгляд скользнул по лицу Фрейи, словно она что-то искала. Что бы это ни было, она этого не находила.
– Догадываюсь, что вчерашний шторм либо что-то смыл, либо раскопал, как ты думаешь?
По-прежнему никакой реакции. Снова вернулось шуршание ленты оцепления, и этот звук становился тем громче, чем дольше между ними тянулось молчание. Джилл с прищуром смотрела в глаза Фрейи. В конце концов Фрейя уступила желанию отвести взгляд.
Джилл все-таки прервала паузу.
– Ладно, у меня есть идея. – Она открыла дверцу машины, и в салон со свистом ворвался ветер. – Ты ничего не говоришь, слышишь? Следуй за мной.
Джилл выбралась из «Ауди» и зашагала к оцеплению, прежде чем Фрейя успела ответить.
Вылезая из машины со стороны пассажирского сиденья, она услышала, как Джилл кричит:
– Ладно, я знаю, что там труп, так что у вас два варианта: либо вы вызываете сюда инспектора, чтобы он сделал заявление для прессы, либо я публикую то, что мне известно на данный момент, и мы предоставляем публике возможность строить догадки по поводу всего остального.
Фрейя присоединилась к Джилл. Констебль Брэнниган улыбался, качая головой, но его молодая напарница не находила в этом ничего смешного.
– Да кем, черт возьми, ты себя возомнила? – проворчала констебль Флинн.
– Я – старейший репортер на этих островах, детка. Я – глас народа. Моя газета вот уже полтора столетия привлекает вас к ответственности, и я…
– Привлекает нас к ответственности? Так вот как ты называешь то дерьмо, которым обливала нас летом?
– Что, задела за живое, милая? Бьюсь об заклад, так и есть. Послушай, это последнее предупреждение. Или ты сейчас же приведешь сюда этого ленивого борова, инспектора Мьюира, или я…
– Инспектор Мьюир? Тот самый Фергюс Мьюир?
Тишина. Все взгляды обратились к Фрейе. Они обжигали, словно солнечный свет, пропущенный через линзу, и Фрейя почувствовала, как рука машинально тянется к сережкам в ухе. Чтобы унять этот порыв, она засунула руки в карманы пальто.
– Откуда ты знаешь Фергюса Мьюира? – спросила Джилл.
Фрейя не ответила. Она посмотрела на констебля Флинн.
– Скажите ему, Фрейя Син… нет, скажите ему, что здесь Фрейя Спенс, нам нужно всего пять минут его времени, а потом мы уйдем.
Констебль Флинн взглянула на своего коллегу, и тот просто кивнул ей. Может, они обрадовались перспективе заткнуть Джилл рот или надеялись, что настырные репортерши уйдут и оставят их в покое, но, как бы то ни было, констебль Флинн отошла от оцепления и, стоя спиной к ветру, поднесла к губам рацию, прикрепленную к плечу униформы.
– Спенс? – переспросил констебль Брэнниган. – Случайно не родственница Нила Спенса?
Фрейя кивнула. Она не могла видеть Джилл, но чувствовала, что та наблюдает за ней. Украдкой, краем глаза Фрейя взглянула на нее и подумала, что Джилл выглядит смущенной. Или рассерженной. Возможно, и то, и другое.
– Я его дочь.
Констебль Брэнниган тоже кивнул и опустил взгляд под ноги. Он снова улыбался, но теперь иначе.
– Я хорошо помню Нила, работал с ним, когда он еще носил форму. Хороший был человек. Я уважал его. – Он поднял глаза. – То, что произошло, несправедливо.
Фрейя не знала, как на это ответить. Поэтому лишь улыбнулась и кивнула.
Констебль Флинн вернулась к оцеплению, на ее губах играла лукавая ухмылка.
– Похоже, у твоей новенькой связей больше, чем у тебя, милая. Глас народа, мать твою.
Она повернулась к Фрейе.
– У вас пять минут на беседу с инспектором.
4
Джилл шла впереди, тяжело дыша, но, казалось, отчаянно старалась держаться во главе. Фрейя чувствовала, как напряжение исходит от ее сгорбленных плеч, словно волны жара от раскаленного асфальта.
Им велели пройти к дежурному офицеру у внешнего кордона, расположенного позади здания туристического центра, со стороны, обращенной к морю.
– Инспектор Мьюир встретит вас там, – сказала констебль Флинн. – У него нет времени тащиться к вам пешком.
Они срезали путь по краю берега, пробираясь между водорослями и прочим мусором, выброшенным штормом далеко на сушу. Деревянные обломки, куски пластика, гигантские лужи усеивали землю. Фрейя вскинула голову и глубоко вдохнула бодрящий воздух. Здесь они были полностью открыты океану, между ними и Ньюфаундлендом не было ничего, кроме горстки шхер и пары тысяч миль моря, и это проявлялось в силе ветра, который сносил их в сторону, пока они шли. Несколько прядей рыжих волос Фрейи вырвались из высокого хвоста и запрыгали вокруг ее лица, словно языки пламени.
Взгляд Фрейи устремился поверх спины Джилл к строгому внушительному особняку Скайлл-хаус, его твердокаменным серым стенам, противостоящим безжалостному ветру с Северной Атлантики. Владельцы поместья обнаружили остатки деревни Скара-Брей еще в середине 1800-х годов, после того как шторм, похожий на тот, что бушевал прошлой ночью, сорвал верхний слой земли, обнажив лабиринт сгрудившихся домов и мастерских пятитысячелетней давности. Фрейя вспомнила экскурсионные поездки сюда в начальной школе и ощущение щекотки в животе, когда им рассказывали, какие артефакты отыскали археологи на полках каменных очагов в ходе раскопок. Замысловатые безделушки, вырезанные из китового уса и драгоценных камней. Слепок деревенской жизни, какой она была пять тысяч лет назад, дошедший до наших дней в полной сохранности.
Но в тот день под толстым слоем грязи нашлось кое-что другое.
Фрейя откинула волосы с глаз и сосредоточилась на происходящем вдалеке. На своем последнем месте работы в отделе криминальной хроники и судебных репортажей редакции «Геральд» она освещала сотни ужасающих дел, в конце концов почти привыкла к суровой действительности, но было что-то особенное в том, что команда криминалистов находилась именно в этом месте. Здесь все воспринималось иначе, чем в Глазго. Скара-Брей была самой посещаемой туристической достопримечательностью на Оркнейских островах; найдено тело, и тот, кто его здесь закопал, либо чертовски глуп, либо знал что-то, чего не знала Фрейя.
Метрах в ста от низкого сетчатого забора, огораживающего территорию Скара-Брей, они снова остановились перед бело-синей лентой оцепления. Здесь дежурили еще два офицера, на этот раз обе женщины. Одна из них приблизилась к ограждению, пряча подбородок в воротник пальто и щурясь от пронизывающего ветра.
– Он сейчас выйдет, – сказала она Фрейе.
На Джилл она даже не посмотрела.
В следующее мгновение Фрейя заметила, как кто-то нырнул под ленту внутреннего кордона за каменной сторожевой хижиной на задворках Скара-Брей. Мужчина скинул с себя белый комбинезон и бахилы, затем медленно обошел древнюю деревню по периметру, наклоняя голову в попытках скрыться от порывов западного ветра. Когда он подошел ближе и поднял глаза, Фрейя сразу узнала его. Фергюс Мьюир, конечно, постарел с тех пор, как она видела его последний раз, – почти пятнадцать лет назад, когда покинула Оркни, как полагала, навсегда, – но на его лице было написано, что утекло куда больше времени. Волосы его поседели, выдубленная ветром кожа побледнела, но мягкие карие глаза остались такими же, какими их помнила Фрейя. Эти глаза, полные слез, она хранила в своей памяти с той самой ночи, когда десятилетней девчонкой прокралась из своей спальни на кухню и застала его сидящим за столом с ее матерью, слишком убитой горем, чтобы разговаривать. Никто из них не решился рассказать ей о том, что произошло.
Но она знала.
Одна из женщин-полицейских протянула инспектору Фергюсу Мьюиру планшет для подписи, и, выполнив формальности, он шагнул за внешнее ограждение.
Фрейя забыла о присутствии Джилл, но та напомнила о себе, заговорив.
– Я сама разберусь. – женщина выступила вперед, держа в поднятой руке диктофон. – Инспектор Мьюир, Джилл Ирвин из «Оркадиан». Как насчет того, чтобы рассказать нам…
– Заткнись, Джилл Ирвин из «Оркадиан», – оборвал ее инспектор Мьюир, не замедляя стремительного шага. – Я слишком хорошо знаю, кто ты такая, нет никакой чертовой необходимости представляться.
Инспектор прошел мимо нее и остановился примерно в метре от Фрейи. Он был одет в поношенный черный костюм и светло-голубую рубашку с расстегнутым воротом, без галстука. Теперь, когда мужчина стоял так близко, Фрейя разглядела на его щеках седую щетину, возможно многодневную. Он улыбнулся, прежде чем сделать еще один шаг вперед и заключить ее в крепкие объятия. Хотя Фрейя была искренне рада его видеть, каждая клеточка ее тела напряглась от этой медвежьей хватки.
Он тут же выпустил ее и отступил назад, не снимая рук с ее плеч, все еще улыбаясь.
– Я и забыл, что ты никогда не любила обниматься, с самых пеленок.
– Привет, дядя Фергюс.
Он тихо засмеялся, и Фрейя осознала, что сказала лишнее. Даже коченея от ветра и холода, она почувствовала, как вспыхнули ее щеки.
– Рад тебя видеть, Рыжик. Твоя мама сказала, что ты возвращаешься.
Фрейя не слышала этого прозвища уже много лет. Пожалуй, с подросткового возраста.
– Мы переехали пару недель назад, – сказала она, заправляя за ухо прядь волос. Это из-за их цвета ее прозвали Рыжиком. – Так что мы здесь недавно.
– Мы? Я так понимаю, ты и твой новоиспеченный муж, верно?
– Том, да. Хотя он не совсем новоиспеченный. Мы женаты уже почти десять лет.
При этих словах ее охватило чувство вины, и она тотчас пожалела о с