– Можешь воспользоваться моими.
Минуту спустя Табби разложила пасьянс – сначала всего семь карт. Элли была знакома с правилами Таро, но до Табби ей было далеко. Сейчас ее внимание привлек Рыцарь Мечей.
– Это он? – негромко поинтересовалась она, глядя на верхового рыцаря с мечом в руке. Почему-то при виде его по телу забегали мурашки.
Табби оторвалась от карт.
– Нет, это не он. – Она указала на Императора. Эти карты она раздала вверх ногами.
Элли от изумления округлила глаза.
– Ты уверена?
– Этот расклад целиком говорит в его пользу. Кстати, взгляни – здесь есть судьба. – И она указала на другую карту. – Пять карт из семи из Больших арканов.
– Сама вижу, – дрожащим голосом ответила Элли.
– Кто-то спешит к тебе из прошлого – не твоего прошлого. Там есть еще одна женщина, и ей больно. Мужчина старше годами, он наделен властью. В нем есть сила и вера, и дело всей его жизни – справедливость. – Она кивнула. – И он получил на него благословение.
У Элли перехватило дыхание. С трудом верилось, что ее золотистый воин окажется уже не столь молодым. А та другая женщина, кто она? Ее мать? Ее матери больно? Неужели ее мать угодила в ловушку между миром живых и миром мертвых? Элли слышала, что такое бывает. Что ж, это объяснило бы столь странный визит Элизабет к ней в больницу.
– Я не знаю, кто эта женщина, но, как и Рыцарь Мечей, она своего рода мостик между тобой и этим мужчиной. Она крайне важна для вас обоих. Она явилась в картах как Королева Кубков. Элли, твоя жизнь вот-вот перевернется. – Табби указала на карту, на которой была изображена Башня, пораженная молнией. С нее вниз прыгали люди. А еще она лежала рядом со Смертью.
Впрочем, в этом раскладе карта Смерти, похоже, вовсе не символизировала собой смерть. Большинство гадалок не были склонны видеть в этой карте физическую смерть – но только не Табби. В ее мире Смерть, тем более в соседстве с другими картами, символизировала то, что символизировала, и никаких оговорок.
– Кто-то умрет? – спросила Элли как бы невзначай. Впрочем, Невинные умирали едва ли не каждый день. Что поделать, смерть – оборотная сторона медали под названием жизнь.
– Кто-то, – серьезно прошептала Табби и указала на Солнце, лежащее как раз под Смертью. – Но из пепла восстанет новая жизнь.
Их взгляды встретились. Но тут, облаченная в бесформенный черный брючный костюм, в комнату вошла Брианна. Элли вздрогнула. Лицо Брианны было серьезно. Она подошла к ним и пристально посмотрела на перевернутого Императора.
– Он здесь.
Когда Элли вышла на мощеный дворик рядом с бассейном, была уже полночь. Светская вечеринка, тем более вечеринка, посвященная сбору средств, успела ей наскучить. Она была равнодушна к политике и политикам, и на последних обращала внимание лишь тогда, когда те совершали очередную глупость, от которой страдал рядовой гражданин.
Она выскользнула во внутренний дворик, оставив Брайана в баре вместе с Табби и другими гостями. Все равно в такой толчее им с Брайаном поговорить не удастся. К тому же страшно разболелась голова, что случалось с ней крайне редко. По-видимому, сказывалось приключение вчерашней ночи.
Ей хотелось украдкой прошмыгнуть мимо гостей, что столпились вокруг ярко освещенного бассейна. Элли перешла лужайку, оставив позади себя и бассейн, и отцовских гостей. Мысли были сосредоточены на трех вещах: матери, сияющем воине и словах Брианны. Элли остановилась рядом с оградой – было любопытно издали понаблюдать за небольшим табуном чистокровок, что паслись сейчас под луной на соседней лужайке. Неужели где-то поблизости бродит и ее сияющий золотом воин?
Неужели ее мать направила кого-то ей в поддержку – того, кто поможет ей в ее заветной мечте исцелять страждущих?
От этой мысли Элли сделалось немного грустно. В тот день, когда мать умерла, она – словно заранее предчувствуя свой смертный час, – попросила Элли дать клятву. Элизабет Монро потребовала от дочери, чтобы та держала свой дар в секрете и почитала богов древней религии – тех, которых почитала и она сама. А еще Элли поклялась матери никогда не отказывать в помощи любому страдающему существу, большому или малому, человеку или животному, если это существо невинно.
Отец так и не оправился после смерти супруги. Кстати, отец входил в список пятисот самых успешных предпринимателей журнала «Форчун», и на первый взгляд между ним и покойной женой не было ничего общего. Впрочем, видимо, именно поэтому он и любил ее. В отличие от своего хорошего знакомого Дональда Трампа отец делал все для того, чтобы его имя – как, впрочем, имя жены и ее сводного брата – как можно реже мелькало в прессе. Уильям Монро так и не женился снова, хотя время от времени и заводил себе подружек модельной внешности.
Элли обожала отца, хотя и плохо понимала его. Она давно сделала для себя вывод: чем он меньше знает о духовной стороне ее жизни, тем лучше. Впрочем, точно так же поступала и ее мать, когда была жива. Отец ни сном ни духом не ведал, что его дочь обладает даром исцеления. Отец мечтал видеть ее в числе попечителей разного рода благотворительных обществ и в качестве жены Брайана. Или если не Брайана, то кого-то вроде него. Впрочем, Элли не имела ничего против того, чтобы войти в состав совета директоров Фонда Элизабет Монро, который занимался крупномасштабной благотворительной деятельностью. Но Элли с трудом дотянула до окончания средней школы. Она вполне могла бы зарабатывать на жизнь целительством, но не решалась сделать этот свой удивительный дар достоянием гласности. Как-никак – она наследница империи Монро, и пресса пристально следила за каждым ее шагом. Так что осторожность, и еще раз осторожность.
Вот почему ей приходилось вечно притворяться, что она способна найти общий язык с любым человеком, хотя на самом деле она могла общаться лишь со своими подругами – Сэм, Табби и Бри, и еще со злобными монстрами, которые словно задались целью уничтожить все человечество. Элли вздохнула, глядя на пасущихся лошадей. Даже в постели с таким классным парнем, как Брайан, она была вынуждена притворяться, изображать ту, кем она не была. Элли не сомневалась, отец в конце концов наверняка понял, что его жена – нечто большее, нежели светская львица, и дала себе клятву, что он никогда не заподозрит ничего подобного относительно собственной дочери. Боже, но как трудно едва ли не каждое мгновение жизни скрывать правду!
В следующее мгновение она почувствовала присутствие Брайана. Еще до того, как он окликнул ее.
Элли тотчас стряхнула с себя задумчивость. Брайан шагал к ней через лужайку, и она поспешила изобразить улыбку, надеясь в душе, что Табби уже в самое ближайшее время наведет на него любовные чары. Ему, конечно, придется несладко, и Элли даже поморщилась при мысли о том, что может стать источником чужих страданий. К сожалению, ее собственный сексуальный драйв был слишком мощным, и заставить себя избегать мужского общества было выше ее сил.
– Привет, с тобой все в порядке? Вчера ты сбежала от меня посреди ночи, и сегодня почему-то тихая, как мышка. Что-то на тебя это мало похоже!
Элли не сразу нашлась с ответом.
– Голова разболелась. Ты все еще злишься на меня из-за вчерашней ночи?
– Ты ни с того ни с сего сбежала от меня, Элли, – негромко произнес Брайан. Впрочем, без упрека в голосе.
– Мне не спалось, и я решила прокатиться, – ответила она, что, кстати, было недалеко от истины.
Брайан испытующе смотрел ей в глаза.
– Ты удивительная женщина, Элли, – произнес он и на мгновение умолк. – Наверное, тебе со мной неинтересно. Или я ошибаюсь?
Значит, он обо всем догадался. Ей тотчас сделалось грустно и вместе с тем легко на душе.
– Я не умею строить отношения, Брайан. Поэтому все мои романы быстро кончаются. Дело не в тебе. Дело во мне. Я не такая, как другие женщины. Я ни разу никого не любила.
Брайан покачал головой:
– Это делает тебя еще более желанной.
Похоже, сейчас самый момент сказать ему, что между ними все кончено, подумала Элли и неожиданно напряглась, ощутив рядом с собой присутствие посторонней силы, и это была горячая и мужская сила.
Боже, откуда это здесь? Такую мощь она чувствует впервые в жизни. Кстати, мощь эта не была черной, сатанинской – наоборот, белой и чистой, хотя и не целительской, ибо несла в себе мощный заряд тестостерона. И потому решительно подминала под себя все вокруг.
Элли, не зная, что и думать, вперила взгляд через лужайку, мимо лошадей, в темноту ночи. Эта сила была священной. Она исходила от ее богов. Но разве Табби не говорила, что он обладает верой? Что он благословлен? От волнения у нее закружилась голова.
А в следующее мгновение ей стала видна его аура.
В воздухе подрагивал и переливался оранжевым и малиновым неясный силуэт, и, наконец, сквозь мерцание Элли разглядела самого мужчину. Один миг – и мир вокруг них куда-то исчез. Исчез Брайан, исчезли лошади, остались только он и она, и еще ночь. Она нашла своего золотого рыцаря!
Именно таким он и был, каким она его себе представляла, с той единственной разницей, что сегодня он был одет. В короткой светлой тунике и сапогах, бедра обнажены, через плечо переброшен плед, из-под которого видны два меча. Вот оно что! Он шотландский горец! И словно пришел сюда из фильма «Храброе сердце»!
Не сводя с нее глаз, он медленно двинулся в ее сторону.
Нет, он просто шагнул к ней сквозь время, подумала Элли. Ее охватила дрожь. Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Казалось, еще мгновение – и она от волнения лишится чувств – такая мощная сила исходила от этого воина. Вскоре он был омыт лунным светом. Элли ахнула от восторга. Он был даже еще прекрасней, чем в ее видении. Высокий, загорелый, прекрасный.
Их взгляды встретились.
– Этот парень явно с приветом, – произнес Брайан. – Пойдем отсюда.
И схватил Элли за руку.
Но прекрасный незнакомец продолжал смотреть ей в глаза, и Элли не сдвинулась с места, словно не замечая того, что Брайан пытается увести ее прочь. Более того, внизу живота шевельнулось предательское желание. Его сверкающие расплавленным серебром глаза сделались шире, словно он тоже не ожидал увидеть ее здесь.