падение – это не скорость, это – застывшая тишина… Ну а потом?.. Потом – ничего… Медленно из темноты – узкая полоса синевы над изломанной линией гор, выше – тяжёлые тучи, драматичные облака. Он уже видел эту картину, вот только во сне? наяву?.. Пробираясь завалами рухнувших скал, он сосредоточенно старался вспомнить, где видел этот пейзаж, но тщетно. Затем он шёл вниз, вниз и вниз… В иллюминаторе сияла луна, очень ярко. Та же луна, что и в горах, несомненно…
Всюду мерещатся горы… нет, это белые, алые облака… Заря разгоралась, скоро покажется солнце. Дом стоял на возвышенности, с неё открывалась бескрайняя даль. Кристальное утро, спокойствие и тишина. Он прошёл через сад незаметно, как тень, и давно уже сидел на веранде. Судя по всему, всё вокруг ещё пребывало в неведении о его возвращении. Трава на тропинке, разросшийся куст, забытые кресла свидетельствовали о долгом отсутствии здесь людей. Он тоже проникся этим отсутствием – отсутствием прежде всего себя самого… Можно было распахнуть окна и двери, впустить свежий ветер и свет, но он не хотел ничего нарушать… во всяком случае, пока…
Почему так хотелось вернуться, он не понимал. Дом, восход солнца, прошлая жизнь… вспоминалась она лишь с трудом, к тому же казалась не разрешением, а, скорее, вопросом. Зачем же тогда возвращаться, не лучше ли отправиться вдаль, за горизонт? Но нет, хотелось вернуться, будто бы именно там окончательный смысл… возможно, в той жизни главное ещё впереди, а может быть, надо начать всё сначала, но быть теперь верным себе и не пропустить самую суть.
С гигантской каменной глыбы открылась долина внизу. Это было недавно, несколько дней назад. Зелёные склоны, река, озеро меж холмов. Снежные пики с той и другой стороны, белые облака. Спешить было некуда, поэтому он не стал закреплять верёвку, а предпочёл возвратиться и лучше пройти безопасным путём. Красный, зелёный лишайник, трещины, линии, сколы на камне – сложный узор…
В узком проёме меж скал полумрак, под ногами слежавшийся снег. Неприятная, странная мысль: почему он один?
Очнувшись от грёзы, посмотрел в иллюминатор. Огромное звёздное небо, луна, далеко-далеко – горизонт. Всюду внизу – плотные белёсые облака. Странная, жуткая пустота. Почему он один? Неприятная, жуткая мысль.
У горизонта немного светлее – блеклая голубизна… снова явился знакомый пейзаж: узкая полоса синевы над изломанной линией гор, выше – тяжёлые тучи, драматичные облака. Две их палатки у ледяного ручья, скоро начнётся пурга… И вдруг – невозможный порыв обязательно вспомнить, что дальше, – как, почему и когда разошлись их пути? Но в ответ – ничего, темнота. Нет, нет и нет! Обязательно вспомнить, ведь в этом вся суть!.. Приступ отчаяния: воздуха нет, сейчас задохнётся, невозможно дышать! Потом он проснулся – всего только сон! Короткий, под этот бессмысленный рокот турбин… Капли пота на лбу… Луна… да, луна… но лучше не спать… Теперь он уж скоро вернётся, незаметно пройдёт через сад и будет ждать…
Аэропорт. Залы, табло, электрический свет. Он в городе наконец. Пустынные улицы. Лето уже на исходе, но тёплая звёздная ночь. Знакомые площади, переулки, дома – стоит лишь задержать взгляд, и начинают роиться воспоминания. Но он шёл и шёл, не останавливаясь, предпочитая бессвязным эпизодам неясное ощущение целого. Место, куда он стремился, было всё ближе, но он был спокоен, невозмутим, хотя волновалась кровь.
Ни один человек не знал о его возвращении, никто не ждал и не надеялся на него. Никаких обязательств, встреч, дел – вообще ничего. Свобода, свобода без всяких границ… но он будто призрак, который вместе с порывом ветра проносится лабиринтами улиц, никем не замеченный, не оставляя следов.
Город пребывал в ином измерении, казался иллюзией, миражом. И он понимал почему. Из-за огромного звёздного неба. Оно было явно не городским, которое почти незаметно на фоне витрин, фонарей, грохота музыки, автомобилей, всюду снующих людей, а было тем самым небом, что и в горах – чудовищные пространства, неисчислимые времена… под этим небом и этой луной город – простой эпизод, мимолётная тень… На мгновение представились те же места через тысячи лет: вместо города только трава на ветру…
Он двигался быстро, однако без всякого напряжения, вообще не чувствовал тела, только смотрел и смотрел. Горы и горы, ничего, кроме гор. Во всех направлениях и без конца. Но в этой долине, затерянной среди белых вершин и ледников, странный пейзаж: нагромождения зданий немыслимых архитектур, башни и храмы, улицы, площади, скверы, дома… к тому же он всё здесь знал…
Из автобуса вышел уже на рассвете. Пустое шоссе, на горизонте – красная полоса. Заросший ромашками луг поднимается к тёмным деревьям – сад, дом… В низинах – продолговатые облака… вернее, туман, не облака… Где это место? На небе? В царстве теней? Заря разгоралась, но солнце ещё не взошло. Тропинка в саду. Впереди сквозь листву различается дом. Деревья, цветы неподвижны, полная тишина. Здесь нет никого уже очень давно. Чтобы не нарушать атмосферу, он старался идти незаметно. Сколько раз он прошёл по этой тропинке? Не сосчитать. Всё изменилось, однако он тот же, что прежде, что и всегда… Четыре ступеньки на веранду, крепкие, ровные. Подвинув плетёное кресло, чтобы видеть восток, он сел: всё позади, он возвратился. Дом стоял на возвышенности, и отсюда, с веранды, открывалась бескрайняя даль. Поэтому он и любил здесь сидеть. Одно несомненно: деревья, сад, дом не замечают его – его как бы нет… пока ещё нет… Можно было распахнуть окна и двери, впустить свежий ветер и свет, но он не хотел – потом, всё потом, когда выглянет солнце… Горизонт весь пылал, а выше мерещились горы… нет, это белые, алые облака… Когда он вернулся, давно ли вот так здесь сидит, невозможно понять… Миг – и появится огненный диск… всё пробудится, вспомнится, всё возвратится… Но и это мгновение, последнее перед восходом, тоже хотелось продлить: просто сидеть неподвижно, не думая ни о чём, в преддверии света и действия, нового сна бытия… падение – это не скорость, это – застывшая тишина…
Ожидание солнца. Ожидание утра. Ожидание жизни…
2003 г.
Тень альпиниста
Здесь наверняка кто-то или что-то есть. Это всё, что я знаю. Не только голоса вокруг, но нечто телесное неподалёку от меня; неуловимое, оно здесь и всё время в движении. Почти вижу его. Я не стремлюсь к нему и не избегаю его. Вздор, иногда говорю я себе, ничего, разумеется, нет. И вдруг снова понимаю, что незримая жизнь вокруг меня совершенно реальна. С кем-то говорю. Мне отвечают. Ничего не могу объяснить, но некто присутствует столь явственно, сколь явственно присутствую я сам.
Перед закатом ветер внезапно стих и наступила полная тишина. На западе ландшафт растворялся в пурпуре: бесконечные цепи далёких хребтов, к которым уже подбирался пылающий солнечный диск, казались размытыми, расплывчатыми, нечёткими. Зато впереди, на востоке, разреженный воздух был столь прозрачен и чист, что всё было видно до мелочей, даже у самых вершин. Приближение сумерек ощущалось во всём: в мягком сиянии снега на пиках гор, в журчании ручья, в особенном безмолвии скал, в синих холодных тенях, медленно наползавших на снежные пространства вокруг.
В потёртой лиловой пуховке он неподвижно сидел у палатки, смотрел на горы и размышлял. Прямо от маленькой зелёной поляны среди льда и камней, где он, не раздумывая, остановился, вверх устремлялась белая снежная лента, но вскоре у жёлтой скалы сворачивала направо и скрывалась за тёмной горой: перевал с поляны не просматривался. Не просматривался и амфитеатр – часов семь пути, и только тогда откроется панорама вершин. Но это всё – завтра. Завтра – на перевал… потом день на спуск и день на ледник, а там два-три дня… и можно надеяться встретить людей… Он один всего третий день… вспомнилось расставание: все молча смотрели друг на друга, расходиться никто не хотел, но выбора не было… Заметно холодало. Он взглянул на ручей. Кристальнопрозрачная струйка вытекала из земли, вилась среди эдельвейсов и уходила под лёд. В быстринах ручья вспыхивали, кружились отблески солнца.
Тридцать пять дней они шли через горы, однако казалось, десятки, если не сотни лет. Трудный, рискованный переход. Первые дни вспоминались как далёкое детство: слишком много событий за слишком короткий срок. Быстро сменялись картины: багряное пламя костра, контуры гор, яркие звёзды… Ночь среди вечных снегов, застывшие белые пики… Водопад прямо из облаков, брызги треплют красный цветок…
Внезапно его охватила странная, необъяснимая тоска. Сначала по каждому приходившему на ум эпизоду, потом по друзьям и горам, по всему путешествию в целом, и, наконец, по тому, что его окружает в данный момент, – по этим причудливым скалам и белым снегам, по завораживающей игре теней, заходящему солнцу и в том числе по себе самому, такому, каков он сейчас в этом «здесь и теперь»… Настоящее странным образом представилось каким-то далёким-далёким прошлым, забытым и явленным лишь на миг, бесконечно знакомым и бесконечно желанным, но так и непонятым и недостижимым. «Над родником от жажды умираю…» – промелькнула строка…
Тысячу лет бесплотным духом странствовать вместе с ветрами средь этих ландшафтов, постоянно испытывая подобную ностальгию и не находя ей разрешения, – страшная судьба, подумал он вдруг. Безмерное одиночество посреди неземной красоты… И всё-таки необъяснимо притягательной, близкой казалась такая судьба… будто им некогда прожитая или, быть может, лишь предстоящая…
Где-то сорвался камень, ещё и ещё, со всех сторон отозвалось многократное эхо. Внезапно всё смолкло, и вновь – тишина.
По сравнению с последними неделями прошлая жизнь виделась скомканной, смутной, невыразительной и короткой. Человеческий мир, затерянный где-то под облаками внизу, решительно чуждый этим безмолвным вершинам, – лишь пустые амбиции, бессмысленная суета неведомо ради чего. Даже опасные повороты судьбы, сильные чувства, даже сама смерть там внизу казались ничтожны