На следующий день светило солнце, в синеве – ослепительной белизны облака. Золотистые, красные, жёлтые, чёрные скалы и, пониже, зелёные горы, искрящийся снег, голубые озёра придавали ландшафту непередаваемый колорит. Только в самом верху ущелья яркость и цвет угасали: хребты и высокие пики терялись в тумане и нагромождении туч. Иногда сверху дул ветерок, тихий и легкий, но он приносил с собой холод и лёд, одиночество и пустоту: грёзы вечных снегов спускались в долины.
Каменистой поймой реки, травянистыми склонами, теснинами скал он пробирался вниз. Он уже не спешил, часто останавливался, чтобы напиться из кристального родника, полежать на мягкой траве альпийских лугов, вглядеться в синюю глубину безмолвных озёр или просто погреться на солнце у тёплой скалы. Хорошо! Только немного странно – почему до сих пор нет людей? Такие пастбища – самое место для пастухов. И вовсе нет троп, даже звериных. Но он не задумывался – вероятно, внизу был обвал или сошёл где-то сель и сюда просто трудно пройти….
Среди дня он пересёк заливные луга, усеянные морем цветов. Справа высились жёлтые скалы, слева вдали где-то шумела река. Внизу простиралась долина: извивы реки, широкое ровное плато, вдалеке обрывавшееся в пустоту. Ещё дальше, совсем далёко, небо смыкалось с хребтами, похожими на облака. Впрочем, понять было трудно, возможно, это и были облака. Справа, чуть впереди, с гигантской высоты обрушивался водопад. В искрящемся облаке брызг сияла застывшая радуга. Ниже поток устремлялся к реке и преграждал путь.
Постояв пять минут просто так, он осмотрелся. Подняться наверх и обойти водопад – это несколько дней. О переправе в долине и у слияния рек нечего даже и думать. Но у подножия скал поток был зажат меж огромных камней. Ему повезло: после нескольких попыток верёвка, которую он бросал, намертво зацепилась на той стороне. Теперь необходимо натянуть её до струны, пристегнуться и быстро переползти. Пока он возился с карабинами, вязал узлы, выжимал и сушил одежду, а затем переправлял рюкзак, прошло часа два, но это уже не имело значения: не сегодня, так завтра он спустится вниз… Вспомнился клён за окном, другая, далёкая жизнь… Где и когда это было?.. И с кем?.. Время и место терялись – будто минули сотни, если не тысяча лет…
Когда он поставил палатку, солнце едва клонилось к вершинам. Подстелив мягкий спальник, он сидел у огромного валуна и размышлял. Было тепло. Плавно и быстро струился прозрачный ручей, глубокий и удивительно голубой. Лёгкий ветерок шевелил траву, покачивались цветы. Гигантская долина, ровная, как стол, обрывалась километрах в пяти, за ней в голубоватой дымке темнели вершины зелёных гор. В долине река разветвлялась на много потоков, и временами оттуда вдруг доносился гул. На усеянных скалами тёмно-зелёных вершинах лежали золотистые лучи света, по бархатным склонам иногда скользившие вниз. Крепости, замки, странные храмы, сказочные города…
Сейчас ему нравилось всё: и ландшафт, на который можно смотреть и смотреть, и сознание того, что он преодолел этот путь и скоро вернётся домой, и одиночество, безмятежность и тишина, и даже вновь охватившая его бесконечная грусть. Умиротворение нарушалось лишь странным беспокойством, едва ощутимым, блуждавшим в глубине его существа. Тревожила мысль, очень смутная, будто он что-то не понял или забыл.
Хотя и не очень хотелось, он всё же решил вспомнить последние дни.
И солнце, и синее небо, и зелёная трава, и живописные скалы настолько не сочетались с метелью во мгле и угрюмыми пиками гор меж тёмных стремительных облаков, что эти пейзажи казались совершенно нереальными, чьим-то кошмарным сном. Столь же нереальным, кем-то другим в этом сне казался себе и он сам. Но переход через перевал он помнил отлично. Стена дождя над чёрными пирамидами ледника, молнии, гром… Пурга, всё бело, темнота, вниз шаг за шагом, на ощупь… Амфитеатр и скалистые пики, серые рваные облака… Тропа в горизонт по гребню хребта, затем по пустому пространству… Плотная туча прямо над головой, снежное поле, узкая мглистая щель, альпинист. Да, альпинист!..
Вдруг показалось: именно с ним что-то не так – он упустил, не заметил какую-то суть…
Белое плато на перевале. Утопая в снегу, он бредёт к горизонту… к обрыву в серую пустоту… Справа вдали, то пропадая в тумане, то вновь появляясь, мелькает расплывчатый силуэт. Альпинист явно сбился с пути – ему надо влево, к скалистой стене, спуск только здесь! Двигаясь у самой стены, он старается подать альпинисту знак: постоянно стряхивает снег, сбавляет шаг. Напрасно: альпинист, как сомнамбула, движется к чёрным камням, прямо к пропасти! И наконец теряется в них. В тот же миг – одиночество и пустота, мёртвый пейзаж в белой мгле…
Жаль, очень жаль, но ничего нельзя было сделать. Что же не так? Слишком смутное беспокойство, объяснения которому нет… скорее всего – чепуха…
Воспоминания постепенно рассеялись, снова блеснуло солнце, взгляд сфокусировался на долине, реке. Но тревожное чувство осталось. Всё вокруг тоже казалось теперь нереальным: слишком синее небо, слишком белые облака…
Он взглянул вдаль, за границу долины, где вниз уходили вершины зелёных гор. Завтра он пойдёт туда, встретит людей… и возвратится домой… через тысячу лет…
1997 г.
Вершина
Опасность была повсюду, однако в чём именно она состоит, не удавалось понять. С таким ощущением он проснулся и открыл глаза: даже не страх – ледяная инъекция в кровь. Но сколько он ни анализировал все обстоятельства, как ни пытался найти хоть какую-то неадекватность в любых мелочах, на которых задерживался взгляд, не мог отыскать решительно ничего. Всё было в порядке… слишком, пожалуй, в порядке… И всё-таки опасность пронизывала всю атмосферу, а самое странное – он знал, как её избежать… но искушало желание встретиться с ней…
Крутой кулуар поднимался на головокружительную высоту, за ним – снежный склон, довольно пологий и плавный до самой вершины, которая отсюда, из кулуара, была хорошо видна. На всем протяжении снежного жёлоба – хаос теней от теснившихся скал, зато ещё выше – ослепительный девственный снег, бездонная синева. В общем-то недалеко: пять-семь часов до вершины.
Он стоял, опираясь на ледоруб: немного отдышится и снова пойдёт. Каждая потерянная секунда, минута, час нагнетали тревогу, отчаяние, страх. Всё подтвердилось, всё очевидно: подниматься на пик надо именно здесь. Выбора, в сущности, не было: это единственный правильный путь, и с утра, на рассвете, лучше бы сразу всем вместе подниматься сюда. Но как он мог убедить остальных, если толком не знал почему. Оснований для спешки не было никаких, равно как никаких причин отправиться этим путём, который снизу казался опаснее и труднее. Двадцать минут идиотских дебатов, целых двадцать минут!.. Один против двоих, и вывод вполне предсказуем: сначала исследовать оба пути… Глупость по имени Разум и Здравый смысл… Впрочем, он на их месте поступил бы, наверное, так же. Не принимать же на веру чьё-то предчувствие какой-то опасности, необъяснимый порыв. Спасибо и на том, что согласились сперва осмотреть и тот, и другой кулуары, хотя силы у всех были уже на исходе… В конце концов, для верности осталось лишь добраться до выступов скал и оглядеться по сторонам. Оттуда откроется вся перспектива, и тогда он их сразу же убедит…
Другой кулуар, у подножия которого стояла их штурмовая палатка, поднимался левее, за скалистым ребром. Разведать его значительно проще, потому он нисколько не сомневался: когда возвратится, они уже будут внизу, будут ждать. И сразу всем вместе сюда! Как можно скорее, немедля, сюда!.. И снова отчаяние, паника, страх… Но почему?.. Вокруг всё спокойно – ни облачка, штиль, тишина, спешить вовсе некуда, опасности никакой…
Стараясь не потерять равновесия, он осторожно выпрямился, перехватил ледоруб, вбил клюв повыше, вдавил кошку в фирн и переместил на неё тяжесть тела.
Прежде чем произошла катастрофа, он поднимался минут пять. Вдруг шум, потом гул, затем рёв. В левом кулуаре гигантской морской волной что-то разбилось о скалы ребра, и в тот же миг из-за него – снежная пыль, мгла во всё небо… Ураган белизны ринулся вниз, прямо сюда… «Лавина! Лавина!» – мелькнула последняя мысль. Он бросился на загнанный в снег ледоруб и что есть силы прижался к склону. Какое-то время была тишина, затем рухнула тяжесть… и – темнота…
Что толкнуло его вопреки чувству опасности, преследовавшему с самого утра, отправиться на прогулку, он не знал. Искушение, которого не объяснить… С другой стороны, не находилось причин, чтобы отказаться от своего намерения и никуда не ходить… Для конца февраля погода хорошая: быстрые тучи с просветами, иногда даже солнце, порой вдруг метель. Он уже обогнул озеро, осталось подняться на небольшой пригорок, где темнел его дом. Обычный на два-три часа променад, какой он совершал сотни раз… Привычная, тихая жизнь… разве что эти дурацкие приступы, которые начались в последние годы: сначала как будто нет воздуха, потом тяжесть в груди… и – темнота… Затем в этой темноте пробуждались воспоминания, удивительно отчётливые, чередовавшиеся в странной и непонятной последовательности…
Внезапно всё потемнело и закружилась метель – это последнее, что он запомнил, прежде чем упасть лицом в снег… потом почему-то камин и бокалы вина, открытое в яркую осень окно, затем их следы на песке, пена волны, безнадёжно красивый закат, безнадёжная грусть… Всё это было, он помнил, только тогда он весь был в той прошлой жизни и не понимал её красоты… Мелькали и эпизоды другие, ещё и ещё, пока наконец не возник снежный взлёт и над ним синева. Тот самый взлёт!.. Лет сорок – нет, больше – прошло, но кажется, это случилось вчера… И параллельно, будто где-то вдали, он чувствовал свои открытые в снежном сугробе глаза, холод и темноту… Потом ощущение тела окрепло – приступ заметно слабел, отступал. Он пошевелился, нащупал трость. Дышать ещё трудно, но всё-таки надо попробовать встать…
Видения угасали, всё больше довлели холод и темнота. Разреженный воздух, да ещё всюду снег…