Он крупнее меня и определённо быстрее за счёт длины ног. Но я долго жила в старых домах и знаю, какие их свойства могу использовать в своих целях.
На лестнице я подтыкаю платье под задницу, сажусь на перила и стремительно скатываюсь вниз.
Пэн, пытаясь схватить меня, промахивается на дюйм, и секунду спустя я спрыгиваю на землю.
Он бегом спускается на несколько ступенек, но быстро отказывается от этой идеи и, упёршись в поручень, перемахивает через него.
А я уже бегу, чтобы осуществить свою месть.
В костровой яме потрескивает огонь, вокруг собралось с десяток Потерянных Мальчишек. Я выбираю первого попавшегося, прыгаю в его объятия, обхватываю ногами его талию и прижимаюсь губами к губам.
Об удовольствии речь не идёт.
Я хочу обозначить свою позицию. К несчастью для Потерянного Мальчишки.
Он напрягается подо мной.
И в этот момент Пэн нагоняет меня и оттаскивает прочь.
Потерянный Мальчишка смотрит на нас широко раскрытыми глазами, в лице у него ни кровинки.
– Прости, король, я не собирался к ней прикасаться! Она сама на меня накинулась!
Пэн рявкает на меня:
– Какого хрена ты творишь?
– А какого хрена ты творишь?
– Им нельзя тебя трогать, – он неопределённо взмахивает рукой в сторону Потерянных Мальчишек. – Они это знают. И ты это знаешь.
Я скрещиваю руки на груди и вызывающе выпячиваю бедро.
– Им нельзя прикасаться ко мне, – подчёркиваю я, – но я как-то ничего не слышала, чтобы мне запрещали прикасаться к ним. А раз так, согласно этому правилу я могу трогать кого захочу, по собственному усмотрению. Если ты кого-то трогаешь, то и я могу кого-то трогать.
На балконе Кас и Баш маскируют смех фырканьем.
Пэн едва не дымится от ярости.
– Давай обсудим это наверху.
– Нет.
– Нет?
Тишину нарушает только потрескивание огня и шелест морского бриза в пальмовых листьях.
– Нет? – повторяет он.
Потерянный Мальчишка, на которого я налетела, отступает на шаг. Остальные не двигаются ни на дюйм.
Пэн разглядывает меня, как непослушного ребёнка. А потом вдруг перекидывает меня через плечо – у меня возникает некоторое ощущение дежавю.
Я принимаюсь молотить его по спине с воплем:
– Я не твоя собственность!
Конечно, это бесполезно. Питер Пэн состоит из сплошных жил, мускулов и непоколебимой гордыни. Он тащит меня вверх по лестнице, едва замечая удары моих кулаков.
Когда мы проходим мимо близнецов на балконе, я пытаюсь приподняться:
– Поможете мне?
– Извиняй, Дарлинг, – дьявольски усмехается Баш. – Ты сама заварила эту кашу.
Я сдуваюсь и обмякаю, и Пэн заносит меня в дом. На чердаке он громко щёлкает пальцами и приказывает:
– Выметайтесь отсюда.
Девицы убегают, я слышу цокот каблуков на лестнице.
Пэн бросает меня на кожаное кресло и обвиняюще тычет пальцем в мою сторону, в золотистом верхнем свете сверкают серебряные кольца.
– Я, мать твою, не в настроении для таких штучек.
– Забавно, я тоже была не в настроении, выйдя из своей комнаты, обнаружить у тебя на коленях какую-то неверлендскую шлюшку.
Он садится в соседнее кресло, вытянув длинные ноги, и сердито хмурится. Кладёт в рот сигарету, щелчком открывает зажигалку.
Едва вспыхивает пламя, бумага и табак загораются, и Пэн делает большую затяжку.
Зажигалка захлопывается.
Дым вьётся, как полосы внутри агата.
Выдохнув, Пэн упирается локтем в подлокотник кресла, зажав в пальцах сигарету. Он смотрит прямо на меня, голубые глаза отражают свет.
Мне жарко и холодно одновременно.
Я хотела его внимания – и вот оно.
– Я человек прямой, – начинает он. – Я не люблю играть в игры. Если тебе есть что сказать, Дарлинг, скажи это мне в лицо.
Я выдыхаю через нос.
Что я хочу сказать? И как вообще мне это сказать, чёрт побери? Признаюсь, мой план не шёл дальше того, чтобы Пэн пожалел, что прикоснулся к другой девушке.
Но я думаю, суть как раз в этом, не так ли? Так что лучше сказать как есть.
– Я не хочу делиться.
Он вызывающе щурится.
– Если мне нельзя прикасаться ни к кому другому, то и вам нельзя, – договариваю я.
Пэн проводит языком по нижней губе изнутри. Его глаза не отрываются от моего лица, и под его тяжёлым взглядом я потираю бёдрами друг о друга, чтобы немного подавить зуд между ног.
– Нас четверо очень жадных мужчин. Ты правда считаешь, что способна удовлетворить наши аппетиты?
Мне даже задумываться не приходится.
– Да.
Его взгляд становится тёмным и опасным, и мне вдруг кажется, что он с самого начала знал, к чему всё это приведёт. Он нарисовал карту, и я проследовала к месту, обозначенному крестиком, прямо в его ловушку.
– Тогда покажи мне, – говорит он.
– Как?
– Ты хочешь нас четверых, тогда вставай на колени и поработай ртом. Покажи мне, что сможешь быть нашей шлюшкой, Дарлинг.
Зуд нетерпения усиливается, и я чувствую, как клитор у меня набухает жаждущим прикосновений бугорком.
Ну ладно. Пэн хочет представления – он его получит.
Я встаю. Пэн делает ещё одну длинную затяжку, выпускает дым из губ плотным облаком и втягивает его обратно.
Я вне себя от напряжения и взбудоражена больше, чем ожидала.
Я пытаюсь опуститься на пол перед ним, но он лишь коротко качает головой.
– Сначала близнецы. Я хочу посмотреть, как ты давишься ими.
Его резкий тон предназначен для того, чтобы отпугнуть меня, но он не слишком хорошо меня знает, если думает, что у него получится. Потому что в животе у меня порхают миллиарды крыльев, а киска пульсирует.
Я подозреваю, что если Король Неверленда прикажет принцам фейри трахать меня в рот, пока я не заплачу, они это сделают.
И, подозреваю, мне это понравится.
Когда я поворачиваюсь к близнецам, Баш уже держит член в руке, словно всю ночь дожидался этого момента.
Я пересекаю комнату и ныряю вниз, усаживаясь между его ног, грубый ворс ковра впивается в колени. Баш уже гоняет член в кулаке, дроча себе долгими медленными движениями. На головке блестит предэякулят, и Баш стирает его подушечкой большого пальца, а затем проводит ей по моей нижней губе.
Я слизываю языком его вкус, и в моей киске возникает ответный трепет.
– Твою бесстыжую щёлку я отымел уже дважды, – говорит он. – А теперь с радостью познакомлюсь и с твоим ртом.
– Тогда чего ты ждёшь? – дразню я.
Он издаёт глубокий грудной стон, хватает меня за волосы и притискивает к себе.
Размер его члена у меня во рту застаёт меня врасплох, и воздух застревает в горле, когда я пытаюсь приспособиться.
Баш качает бёдрами вперёд, одновременно толкая меня на себя, и головка его ствола ударяется мне в горло. Я издаю захлёбывающийся звук. Он на мгновение выходит из моего рта, и я тут же жадно хватаю большой глоток воздуха.
Пэн говорит у меня за спиной:
– Не нежничай с ней, Баш. Она этого хотела, так заставь её поработать.
– Кто я такой, чтобы не выполнить требование короля? – Баш снова подтаскивает меня вплотную к себе и поднимается на ноги.
Он шлёпает меня членом по лицу, и я ахаю от неожиданности.
– Не останавливайся, Дарлинг. Продолжай. – Он улыбается мне, янтарные глаза сияют.
Я меняю положение и обхватываю его член губами, скользя по нему вверх-вниз. Баш зарывается рукой в мои волосы и сильно дёргает, понуждая взять глубже.
– Молодец, хорошая девочка, – говорит он. – Посмотри на меня.
Я вытягиваю шею, чтобы встретиться с ним взглядом, и блеск тёмного удовлетворения в его глазах лишь усиливает ощущение парения у меня в животе и пульсацию клитора.
Если бы он коснулся меня. Если бы в то же самое время меня трахал его брат. Я хочу… Я хочу…
– Вот так, Дарлинг.
Он качает бёдрами, въезжая мне в рот.
– Чёрт, да.
Я никак не могу отдышаться, и на глаза наворачиваются слёзы, когда головка снова и снова ударяется мне в горло. Я быстро выдыхаю через нос, пытаясь подстроиться к темпу и не задохнуться.
– О, чёрт, Дарлинг!
Всё это время я чувствую на себе взгляд Пэна, упивающегося зрелищем.
Есть нечто крайне захватывающее в том, чтобы быть увлекательным представлением для чужих глаз.
Баш двигает бёдрами всё быстрее, трахая меня в рот так яростно, что это максимально похоже на наказание.
И когда он наконец изливается внутрь и сперма растекается у меня по языку, я глубоко вдыхаю, стараясь не отстраняться, пока он не спустит в меня всё до последней капли. Меня трясёт от нервного возбуждения, мне жарко, и я безумно хочу трахаться ещё.
Баш достаёт член и приподнимает моё лицо за подбородок.
– Ты всё проглотила? Дай-ка глянуть, Дарлинг.
Я широко открываю рот и высовываю язык.
Конечно, проглотила. Я в этом деле не новичок.
– Хорошая девочка, – повторяет Баш и, наклонившись, целует меня, долго и глубоко, скользя языком по моему. Отстранившись, он упирается со мной лоб в лоб и с чувством произносит: – Чёрт, ты даже не представляешь, как мне это было нужно.
– Может быть, мне это было нужно ещё сильней.
Он негромко усмехается.
– Ну ты ещё получишь, даже сверх необходимого. Кас, – зовёт он, распрямляясь, – добудь мне верёвку?
Слышен стук шагов Каса, он исчезает из поля зрения и возвращается с отрезом верёвки в руках. Меньше чем за две секунды Баш заводит мне руки за спину и связывает запястья.
Сам он так и остаётся у меня за спиной, держа в одной руке конец верёвки, а другую ладонь кладёт мне на горло.
– Твоя очередь, брат, – говорит он.
У Каса уже стоит, но он медлит, разглядывая меня, связанную и выставленную специально для него.
В животе у меня бьются бабочки, влажные губы опухли. Я всё ещё ощущаю вкус спермы Баша на кончике языка, но будь это пир, я считала бы, что попробовала только первое блюдо.
Баш дёргает верёвку вверх, и моё тело выгибается, выпячивая грудь. Я до сих пор в своём платье, но у него низкий вырез, и Кас, подойдя ко мне, проводит пальцем по линии шва. По груди от прикосновения бегут мурашки, соски тут же твердеют.