У въезда в Палм-Спрингс возле белого «бьюика» стоял Мигель и незнакомый мексиканец, во внешности подражающий Мигелю. В машине сидели ещё двое. Их Боксон не разглядел.
— Двигайся прямо за мной! — скомандовал Мигель. — Немного проедем в горы, там на ранчо и разгрузимся.
— Неплохо бы сначала получить остаток гонорара… — намекнул Боксон.
— Весь расчет получишь на ранчо! — резко ответил Мигель. — Не отставай!
Палм-Спрингс находится в стороне от главного шоссе, в горы Сан-Бернардино ведет небольшая дорога. Впереди ехал белый «бьюик», Боксон вел грузовик в пятидесяти метрах за ним. Уже стемнело, пришлось включить фары. Скорость была небольшой — на горном подъеме особо не разгонишься. Через первые пять километров Боксон открыл бутылку с бурбоном.
Он расплескал виски по кабине, потом вставил в горлышко бутылки слабо свернутый газетный жгут. Рюкзак был заранее приготовлен. Ещё через два километра белый «бьюик» скрылся за поворотом и Боксон решил: пора! «Простите, девчонки, но вас хоть похоронят по-человечески…»
Так. Рюкзак надеть на левую руку. Поджечь газетный фитиль. Правой ногой надавить на педаль газа. Поджечь лужицу разлитого виски. Положить зажигалку в карман. Открыть дверь. Выключить фары. Мгновенно сосредоточиться. Прикрыть левый бок рюкзаком. Пошел!
Неуправляемый контейнеровоз проехал вперед, зацепил деревянный столбик ограждения и медленно начал сваливаться с обрыва. В падении грузовик перевернулся, контейнеры слетели с платформы, по скалам загрохотало железо, потом оторвалась горящая кабина. Завершил концерт взрыв бензобака.
В парижском спортзале, на тренировках по дзю-до и на последующих занятиях джиу-джитсу мастер Акиро Хаката особое внимание уделял умению падать. «Случайно поскользнуться может любой. Любого может сбить с ног внезапная сила. Но только настоящий боец сумеет упасть так, чтобы сразу же встать на ноги и продолжить схватку…» — говорил японец. Лицеист, а впоследствии студент Чарли Боксон был одним из самых старательных его учеников.
Боксон упал так, как нужно — на мягкость рюкзака. Сразу же встал на ноги, осмотрелся. Грузовик свалился с обрыва, Мигель ещё не успел развернуть свой «бьюик», темно. Закинув рюкзак за спину, Боксон побежал по дороге, стараясь внимательно прислушиваться к звукам за спиной — Мигель не должен видеть его живым. По крайней мере, в эту ночь.
Он бежал минут двадцать, потом перешел на шаг. Временами на небе проблескивала луна, и тогда ещё как-то можно было разглядеть дорогу, но предметы на обочине скрывала ночная темнота, так что заранее определить укрытие на случай опасности не получалось. Боксона это тревожило, ведь перспектива внезапно оказаться в свете фар автомобиля Мигеля Одоссо представлялась ему крайне нежелательной.
В эту ночь фортуна оставалась на стороне англичанина. Мексиканцы выскочили из «бьюика» и в недоумении уставились на огромный костер. На людей иногда находит растерянность, особенно если готовились они к одному определенному действию, а ситуация неожиданно и одномоментно изменилась.
Несколько минут Мигель соображал, потом послал одного из нанятых в могильщики посмотреть на происходящее внизу и доложить подробности. Этот работничек, перекрестившись, поминая Богоматерь и святую Катерину, начал спускаться, зацепился ногой за торчащий из склона корень и кубарем покатился вниз. Возможно, все закончилось бы благополучно, но при падении, стукаясь о камни, один из контейнеров открылся и несколько трупов вывалились на склон. Незадачливый скалолаз наткнулся на них буквально лицом к лицу, вдохнул обеими ноздрями густой трупный запах и отчаянно заверещал. Он пытался вскочить на ноги, но наступил на мертвое тело, не удержался на этой нетвердой опоре, снова упал и снова на труп. Одновременно затрещала своей трещоткой потревоженная гремучая змея. Для морально неокрепшего парня с маисовой плантации это было уже слишком. Он взвыл так страшно и горько, что смутил даже бывалого гангстера Мигеля.
Мексиканцы бессмысленно потеряли над обрывом полтора часа. Обломки грузовика догорели, фары автомобиля освещали недостаточно большое пространство, так что в конце концов Мигель отказался от всей затеи с похоронами. На кратком совещании с помощником (несчастные наемные могильщики от страха потеряли дар речи, и их в расчет не принимали) было решено спокойно подождать до утра. Но все-таки удача отвернулась от Мигеля Одоссо. Как только сумерки сменились рассветом, из Палм-Спрингс приехала полиция…
За три с лишним часа энергичного шага с небольшими пробежками чертовски уставший Боксон добрался до Палм-Спрингс. Уличный телефон он приметил ещё вечером при выезде из города. Боксон накинул на трубку платок и сказал, по-техасски растягивая слова:
— На горной дороге в Сан-Бернардино в пропасть рухнул грузовик с контейнерами. Шофер успел выпрыгнуть, но здорово обгорел от взорвавшегося бензобака. Поторопитесь, может быть, он ещё жив!..
— Кто говорит? — спросил дежурный. — Повторите сообщение!
— Альберт Гофман, Даллас, штат Техас… — Боксон повесил трубку.
Он дошел до автобусной станции, купил билет на первый же автобус и до последней минуты до отправления не выходил из туалета. В автобусе откинул кресло, тщательно задернул занавески, чтобы его нельзя было увидеть с дороги, и постарался заснуть. Ему это удалось.
Через несколько часов в Лос-Анджелесе Боксон нашел в телефонной книге номер телефона испаноязычной газеты и, снова накрыв трубку платком, продиктовал на испанском языке:
— Два контейнера с мертвыми мексиканками, что нашли сегодня утром в горах Сан-Бернардино, принадлежали контрабандисту Мигелю Одоссо. Его всегда можно найти в Пасадене, в ресторанчике «Дескансо». Мексиканки задохнулись, когда их нелегально перевозили через границу в этих контейнерах. За рулем грузовика сидел Антонио Лумис. В машине отказало рулевое управление, она рухнула с обрыва и взорвалась. Полиция подобрала раненого шофера в бессознательном состоянии и увезла в Лос-Анджелес. Сейчас он дает показания агентам ФБР…
— Как ваше имя? — спросила поднявшая трубку журналистка.
— А как ваше имя? — спросил в ответ Боксон.
— Меня зовут Анжела Альворанте. Назовите себя!
— Лучше позвоните в полицию! — Боксон повесил трубку. Какие-либо другие телефонные переговоры были уже излишни.
…Лейтенант лос-анджелесской полиции Эдвард Гамильтон старался не смотреть на смуглые коленки журналистки Анжелы Альворанте. Полицейский не осуждал мини-юбки, но иногда они чересчур отвлекали внимание.
— Я уже все рассказала в полицейском участке, — говорила Альваранте. — Что вас ещё интересует?
— Многое, мисс. Можете не пересказывать текст, я его уже прочитал. Лучше расскажите свои впечатления об информаторе. Кто он?
— Голос был мужской.
— Отлично, дальше!
— Что дальше? Я же говорила с ним по телефону, его примет рассказать не могу!..
— Можете, мисс Альворанте! На каком языке говорил звонивший?
— На испанском. Это отмечал ваш коллега…
— Именно так! Как вы думаете, информатор — мексиканец?
— Он говорил без акцента, однако…
— Однако?..
— Мне показалось… В общем, он говорил на очень чистом испанском. Я бы даже сказала — на литературном испанском! Вы понимаете, о чем я говорю?..
— Отлично понимаю, мисс Альворанте! То есть в разговоре информатора не было характерного мексиканского диалекта, так?
— Да, так! Голос был глуховатым, видимо, говорили через платок, есть такой прием…
— Я знаю об этом приеме, мисс! Что ещё было необычного, или, наоборот, слишком обычного?
— Он спросил мое имя…
— И вы сказали ему?..
— Да, я назвала себя. Вы считаете, это опасно? — Анжела встревожилась.
— Не думаю, вы ведь подписываете свои статьи. И над столом у вас табличка с вашим именем. Да и случай не тот, чтобы именно вам было чего-то опасаться. Этот материал будет напечатан?
— Разумеется, завтра утром газета уже поступит в продажу.
— А вы не боитесь печатать непроверенные данные?
— Мы четко указали все подробности получения материала, а также то, что информация была передана в полицию. Как вы думаете, лейтенант, не упомянуть ли и ваше имя?
— Я бы не хотел, но ведь конституция Соединенных Штатов не запрещает вам это…
…Весь день полиция Палм-Спрингс и приехавшая ей на подмогу бригада из Лос-Анджелеса ползали по склону обрыва, собирая все, что могло иметь отношение к разбившемуся контейнеровозу. Двенадцать трупов специальные машины увезли в лос-анджелесский морг. Преступление подпадало под федеральную юрисдикцию, поэтому вскоре появились люди Федерального Бюро Расследований. В обгорелых обломках кабины были обнаружены осколки бутылки из-под виски и металлическая пробка от неё. Труп шофера, естественно, не нашли.
Мигелю Одоссо со своими людьми в то утро удалось скрыться, но к вечеру в ресторан «Дескансо» пожаловали агенты ФБР, и пришлось призывать в свидетели гваделупскую Богоматерь, святого Филиппа, а также некоторых из завсегдатаев ресторана, что достойный испаноязычный гражданин США Мигель Одоссо чист, как младенец. По крайней мере, в этой грязной истории. Люди из ФБР, разумеется, не поверили ни единому слову, но формального повода для ареста не нашли. К вечеру же выяснилось, что упомянутый в газете шофер Антонио Лумис всю ночь провел дома. Неожиданным свидетелем оказался сосед из квартиры снизу, слышавший, как Антонио занимался любовью со своей женой. «Да я их подвизгивания ни с какими другими не перепутаю!» — развеял сосед высказанные сомнения правительственных агентов.
Неслыханное смятение царило и в штабе Мигеля Одоссо. Исчезновение шофера-англичанина странным, в общем-то, не казалось — человек испугался и убежал, но появившаяся газетная статья, тут же перепечатанная другими газетами, указывала на Антонио Лумиса. Эмилио Терсеро божился, что все было в порядке — англичанин спокойно сел за руль и поехал. Появившиеся в газетах сообщения об аресте шофера и о показаниях, которые он дал агентам ФБР, даже посеяли некоторую панику у завсегдатаев ресторанчика «Дескансо», и Мигель обратился за советом к старшим коллегам. Мексиканские старики, когда-то начинавшие промышлять разбоем ещё в эскадронах крестьянского генерала Панчо Вилья, порекомендовали Мигелю не дергаться, спокойно сидеть в ресторанчике и собирать дань со своих проституток. Время покажет, что нужно делать. Мигель согласился.