– Прекрасно, что мы понимаем друг друга, – я сделала вид, что не заметила, как меня перебили. – Тогда как мы уже обсуждали с вами, господин Венир… Меня интересуют лесные угодья на востоке, доступ к дороге и переправе, – палец скользил по нарисованным рельефам, – а также свободный выпас между Сутулым холмом и белыми пещерами.
Руфус открыл рот, выпучил глаза, но не нашел слов.
– Полагаю, я могла бы просить и часть оброка с ваших сел. – Если бы они хоть что-то приносили последние два года. – Но я помню о старой дружбе. Мой отец настоял на том, чтобы дать вам послабление.
Я отвела глаза и вздохнула:
– Боюсь, годы сделали его слишком мягким.
На деле, мне бы хватило доступа к переправе и дорогам. Только отец верно сказал, что нужно просить всегда больше, чем хочется. И брать, если хватит сил.
– Вы не просто хотите получить с меня долг, – Руфус вытер лоб платком, – вам нужно загнать меня в могилу!
Густав молчал и слушал. Слишком внимательно для головореза. Спокойнее, чем мертвец.
Джереми перевернул песочные часы и громко заметил:
– Прошло пять минут.
– Вы ничего не получите, – прошипел Руфус, сжав кулаки. – А знаете почему?
За весь разговор он ни разу не обратился ко мне с уважением. Даже не снял свой нелепый головной убор. Единственный, кто пытался загнать в могилу Руфуса Венира, был он сам.
Вуд потоптался на месте. Я пригладила пальцами цепочку на шее и бережно заметила:
– Полагаю, мне точно известно лишь одно. Ваша жадность не доведет вас до добра, Руфус.
– … потому что я верну ваш проклятый долг!
Я тяжело вздохнула:
– Господин Венир, я слышу это от вас больше года. Не может из ничего взяться что-то, как вы и говорили…
Руфус ударил кулаком по столу:
– И верну прямо сейчас!
Я приподняла бровь и постаралась быть предельно деликатной:
– Полагаю, вы принесли все шесть тысяч золотых в вашем кошельке на поясе, господин Венир?
Вместо должника зашевелился Густав. Он медленно поднялся со стула, осторожно придвинул его к столу, так, будто не собирался больше возвращаться, и сказал:
– Пару минут, миледи.
Вуд фыркнул и что-то произнес на горном наречии. Двери закрылись, и в кабинете поселилась тишина. Руфус сидел, сверлил меня взглядом, не скрывая триумфа. Даже кожа на его лице не блестела от влаги. Странно, потому что Густав не спешил обратно.
Джереми ухмыльнулся и перевернул часы:
– Десять минут.
– Тук-клак-тук, – будто не специально, Вуд стучал пальцами по рукояти булавы.
Мой давний должник поерзал на стуле и покосился на горца.
– Э-э, вы не могли бы… потише, э-э…
Двери распахнулись, и в кабинет внесли крупный сундук. Настолько тяжелый, что оба носильщика обливались потом и шаркали ногами, подтаскивая ношу к столу.
– Вот! – Руфус просиял и сразу позабыл про Вуда. – Я же говорил, я говорил…
Крышку сундука открыли. Я привстала с места, чтобы увидеть содержимое.
«Золото, ну надо же».
Густав стоял себе мертвенно-спокойно и держал руки за спиной, как гувернер или убийца.
– Я требую бумаги о погашении долга! – разошелся Венир. Триумф на его лице выглядел так же несуразно, как и появившийся волшебным образом сундук, полный золота.
– Разумеется. После пересчета, – улыбнулась я, стараясь не скривиться. – Джереми, позови его.
«Что за бесовщина здесь происходит?»
Послышались грузные шаги – местному клерку стоило больше шевелиться и меньше есть. Удивительно, что он умудрялся быть расторопным.
Густав – эта невзрачная статуя! – так и стоял возле сундука, пока клерк пересчитывал монеты и взвешивал их. Джереми буркнул:
– Пятнадцать минут.
Звяк, дзынь, чирк, сопение Вуда. До чего мерзкий звук.
– Две тысячи уже есть, миледи, – отчитался клерк.
Сундук казался бездонным.
Удивительное зрелище. На моих глазах абсолютно нищий и задолжавшийся аристократ превратился в богача, не прошло и дня. Будто милосердная Мать солнца спустилась с небес и вывалила из подола целое состояние.
Только чудес в Воснии не видели уже больше века, если верить летописи. Я изображала довольство и слегка сдавливала подушечки пальцев.
«Кто помог тебе, Руфус? Бандиты, которые ограбили принцессу? Несколько благородных семей, что из жалости переуступили долг? Сам Король, явивший милосердие пьющему транжире? Быть не может».
– Все на месте, – клерк ничему не удивлялся. Впрочем, он и не знал истории Руфуса Венира. Простое маленькое дело – считать, взвешивать, записывать монеты. Сложное – не сойти с ума от такой рутины.
– Бу-ма-гу! – громче повторил Венир.
Вуд глубоко вдохнул. Я почти кожей почуяла, как ему хотелось отметелить этого недоноска в дурацкой шляпе. А может, отметелить графа хотелось мне самой…
– Вы меня приятно удивили, господин Венир, – солгала я и жестом потребовала погреть сургуч для печати.
Джереми откликнулся, перевернув несчастные часы:
– Тридцать минут, время вышло.
Потянув за толстую цепочку на шее, я вытащила фамильную печать. Тонкая вязь по кругу, изображающая листья папоротника и инициалы в центре. Не всякий умелец справится с такой работой. Печать моей семьи. Небольшая вещица, за которую многие отдали жизнь. Недоумки, которые решили, что подделать оттиск куда проще и быстрее, чем разбавить золото в фальшивых монетах.
Мир полнился недоумками. Одни брали в долг, не собираясь расплачиваться, а потом скандалили и просили отсрочку. Другие лезли их выручать…
«Что же ты предложил своим новым дружкам, Руфус?» – Я молча улыбалась, подписывая бумаги.
Клерк поклонился. Шесть тысяч золотых отправились в хранилище. Бесполезные шесть тысяч. Дороги и переправа могли бы склонить жадных поланцев к содействию, принести за десять лет куда больше, чем несчастный должок Венира. Дороги – артерии цивилизации. Свободные, просторные и надежные. Клей, который соединяет и уравнивает все стороны материка. За купцами с Красных гор подтянутся и эританцы, и кочевники с барханов, и даже самые далекие племена. Топи, болота, горы, равнины, степи, пустыни южан… Какая-то дюжина лет – и все это могло бы соединиться, расцвести.
Но недоумки предпочитали строить стены и проливать кровь.
– Доброго дня, миледи, – сказал Густав, и в его глазах все так же не было ничего теплого и живого.
Мой отец – почти самый высокий человек в северной Воснии. Его богатство, богатство моей семьи, не посчитать и за два дня всеми клерками материка…
И все же иногда золото остается просто золотом. Блестящим и бесполезным.
– До встречи, господин Венир, – я пожала руку, постаравшись выказать хоть немного уважения.
Он вернется вновь, если выживет. Привычка спускать деньги на ветер не исчезает в один день, даже если за тебя поручился сам король. А значит, мы еще посидим за этим столом.
Сколько времени пройдет, прежде чем мы дожмем его? Годы, десятилетия? Придется ли иметь дело с наследниками?
Время.
Единственное, что невозможно купить в полной мере. Неподкупное, жестокое, хуже любой бессердечной твари, которой редкие смельчаки называют меня, глядя в глаза. Проклятое время! Успеет ли отец застать плоды своего труда, дела всей жизни?
Сегодня Руфус Венир отнял у нашей семьи самое главное.
– Господин?..
Вуд снова запыхтел, и на то была причина.
Руфус Венир не торопился уходить. Он явно колебался, то бросая неловкие взгляды на Густава, который ждал его у двери, то оглядываясь в мою сторону. Созрел. Сделал пять шагов до стола, подошел близко-близко – явно не желал, чтобы у дверей слышали наш разговор. Я дернула подбородком:
– Что-то еще, господин Венир?
– Я, э-э, подумал… – Он с опаской покосился на Вуда. – Ваша матушка, Дана Коул… была прекрасным человеком. Я хотел, чтобы вы знали, э-э… – Он перешел на свистящий шепот: – Ее сгубили амбиции мужа. Вашего отца.
Он чуть приподнял свой бестолковый головной убор, склонил голову и отправился в город. Дверь еще не успела закрыться, а Джереми был тут как тут.
– Миледи, мне проследить за ним? – тихо спросил он, будто заделался в гончие и больше меня не охраняет.
Я едва заметно кивнула головой и добавила:
– Забудь про этого слизняка Руфуса, мне нужен его новый друг. Так и передай старухе Льен, – я вручила Джереми золотую монету.
В Воснии все почти наладилось: и с сестрами Бринс, и с госпожой Венсель. Не выделывались и граф Донби, и тот рыжий бастард, которого приставили к Волоку. Идиллия. Если бы не недоумки вроде Руфуса Венира. Возможно, повешение было бы лучшим решением для таких, как он. По крайней мере, самым приятным.
Я встала и обошла стол кругом. Постучала костяшками пальцев по дереву. Глухой, безнадежный звук. Ошибка.
Неужели я провалилась? Могла ли я знать?..
– Вуд, – я резко обернулась и потеряла мысль.
Горец что-то жевал. Страшно представить, что он носит это что-то за пазухой целый день, а потом тащит грязными пальцами в рот. Воистину, это чудо, что мои псы прожили так долго. Я посмотрела на него как на законченного идиота.
– Что, во имя всего святого, ты?..
– Смолу, м-леди, – он ощерился, и я увидела кусочки какой-то мерзости между зубов.
Я прикрыла глаза и покачала головой. Пусть это будет моей наибольшей бедой на ближайший год.
– Выплевывай и проводи меня до голубятни. Я не могу ходить по городу со жвачным скотом.
Вуд не обижался, когда ему хорошо платили. Он дернул плечами, сплюнул нечто в ладонь, и – о, святые боги! – положил сгусток в мешочек на поясе. Перепачканный, мокрый мешочек.
«Горцы», – сказал бы отец. Будь я мала, меня бы точно стошнило. Но я уже давно не «бельчонок», а Сьюзан Коул.
Я вышла из кабинета быстрым шагом, на ходу представляя верное письмо.
«Нам немедленно нужно встретиться, отец»?
Нет, это слишком размыто. Его заботы не позволяют встречаться с семьей из-за одной просьбы.
«Сделка сорвалась. Кто-то перехватил разоренного графа»?