Верю! Он никогда безобидным не был. Вот под «белого и пушистого» маскировался, это да. А потом р-раз, и впивался ядовитыми зубами в жертву, введенную в заблуждение. Потому и Змеенышем обозвали. Не у нас, еще там, по месту прежней работы. Там, кстати, его до сих пор с фонарями ищут, мечтают либо засадить за решетку на веки вечные, либо пустить пулю в лоб. Последнее для многих являлось наиболее желательным вариантом.
Зато со своими все его комплименты были… просто комплиментами и ничем иным. Верить Феликсу стоило, и он многократно это доказывал. В том числе и мне, когда вытащил мою драгоценную шкуру из очень неприятной ситуации в одной стране, где живет очень много диких и двуногих обезьян. Тех, которые до сих пор любят приготовить блюдо из «дикой свиньи», оно же жаркое по каннибальски.
Да, было дело. Потом должок я Змеенышу вернул, но подобное доверие не разрушишь просто так. А его словоблудство… Пусть развлекается, коли его это забавляет. И Ди комплименты послушать тоже невредно, а то порой слишком уж скромничать изволит.
Все же я человек не только ночной, но и предпочитающий темные уютные места. Не норы, конечно, но вот в таких вот нишах-кабинетах всегда чувствовал себя наиболее комфортно. И рестораны предпочитал такие, где эта прелесть присутствовала. А тут в простом бильярдном клубе… Хорошо!
Вино, коньяк, все к ним прилагающееся принесли заранее. Официантов и иного обслуживающего персонала сегодня тут не было. Дело в том, что слишком многие неглупые люди погорели как раз на том, что мелочи, достигшие ушей халдеев, потом утекли к недоброжелателям. Затем же из этих мелочей талантливые аналитики сложили общую картину. По этой причине лучше без обслуги здесь и сейчас обойдемся, чай не неженки какие.
Змееныш уже закончил с потоком комплиментов и сейчас просто развлекал Диану историями из своего бурного прошлого. Вступительная часть, от которой он, как я знал по опыту, вот-вот перейдет к куда более важному — к сегодняшним реалиям. И точно, уже переходит.
— Наш общий друг Вадим уже сказал, что занять место главы нашего сообщества могут серьезно рассчитывать только двое — я и Ласло. Признаться, ни он, ни я не верим в то, что Кэра удастся вытащить из рук этих… фанатиков. Не для того они его заполучили, чтобы коллекционными винами поить и танцами прекрасных юных дев развлекать. Уж поверьте.
— Я верю, — поджав губы, процедила Диана. — Сама чуть было не оказалась на их жертвеннике. Спаслась чудом… То есть меня спасли. Кто спас, это вы, Феликс, можете догадаться.
— Вот оно как… — Змееныш не сказать чтобы удивился, но счел сей факт важным. — Вадим, твоя спутница просто заполнена сюрпризами. Как сказал бы наш Валет: «В рукавах твоих тесно от тузов и джокеров». Но я не он, потому и не скажу.
— Вы говорили о Ласло.
Змееныш скорчил виноватую мину. Она, как и все прочее лицедейство, у него получилась идеальной. Не знал бы его так хорошо — поверил бы!
— Многие говорят, что Ласло слишком любит деньги и еще сильнее власть. Это правильные слова. Но власть… Власть, а не деньги, люблю и я, да и почти все «антиквары».
— И в чем тогда между вами разница? — пару раз моргнула своими выразительными глазами Диана. — Кроме того, что для вас деньги менее значимы.
— Разница в том, что Ласло неправильно любит власть, — слова и интонации Змееныша были наполнены иронией, а вот лицо стало необычно серьезным. Таковым оно бывало лишь в случаях, когда он проявлял в беседе немалую часть своей истинной сущности. — Любовь, как должно быть ведомо прекрасной даме, бывает нормальная и… не очень. Последнюю принято называть склонностью к извращениям и сильно за это наказывать. Ласло любит власть именно с извращениями, которые приводят к плохим результатам. Диана, вам точно нужны пояснения?
— Да!
Быстро, без тени сомнений. Молодец, Ди! Если есть возможность узнать что-то важное без риска для собственной шкуры — отказываться никогда не следует. При наличии риска… Здраво оценить и при возможности избавиться от опасности, при этом все же попытаться получить информацию. Ведь именно информация — одна из наиболее ценных «валют» в нашем мире. И можете быть уверены, деньги в этом «особом списке» если и есть, то на одном из последних мест. За них мало что купишь из действительно важного, а не наносного и фальшивого.
— Для Ласло принципы вторичны. Если надо, он откажется от них, мотивируя свой поступок тем, что никогда не поздно вернуть все на свои места и это всего лишь для введения в заблуждение, — чеканил слова Змееныш, который сильно не любил Хвата и его сторонников. — Я ушел из секретной службы, когда начальство попыталось заставить меня пойти против моих принципов, прикрывая это «государственной необходимостью». Думали, что это меня впечатлит и заставит смириться с предлагаемой мерзостью… Дешевые шлюхины дети.
— Печально, наверное, уволиться из организации, которой отдал многие годы, — посочувствовала Диана, вообще склонная близко к сердцу принимать чужие переживания.
— Уволиться? Милочка, вы меня положительно порадовали, — в кои-то веки от души улыбнулся Змееныш. — Знающих грязные тайны системы и не выполняющих приказы не увольняют. Их выносят вперед ногами, а потом объявляют о том, что очередной сотрудник «сгорел на работе» от сердечного приступа или его ну совсем случайно сбил грузовик с пьяным водителем за рулем.
— И вы…
— Опередил тех, кто пытался устранить меня. С тех пор нахожусь в розыске как на территории родной страны, так и за ее пределами. Пара пластических операций, вытравленные отпечатки пальцев. Да вы не беспокойтесь, Диана. Меня это только… бодрит.
— Феликс. Ближе к делу, то есть телу. Тому, которое отзывается на прозвище Хват.
Змееныш укоризненно так посмотрел на меня, потом на Диану. Словно еще немного и начнет ей жаловаться на то, какой ее спутник грубый и бесчувственный чурбан. Театр одного актера, млин!
— Так я почти все и сказал. Если принципы могут быть отброшены, то «антиквары» превратятся в еще один криминальный «клан», — поморщился Змееныш. — Могущественный, опасный, с перспективами развития, но… Меня и многих других это не устраивает. А Ласло на такое пойдет. Сейчас он собрал вокруг себя тех, кто в значительной степени разделяет его… философию. Других будет соблазнять тем, что война с этими вашими культистами помешает «антикварам» изучать столь притягивающие нас тайны. Будет играть на возможном спасении Кэра путем переговоров и компромиссов. К сожалению, компромиссы в нашем жестоком мире — скрытая готовность признать свое поражение. Я это давно понял, как только в секретной службе стал работать и научился разбираться в истинной сути происходящего.
Неплохо выступил! Я сейчас без иронии, от души. Змееныш всегда умел находить верные слова для каждого, с кем счел необходимым серьезно поговорить. Останавливать его я не собирался, он в здравом уме и не станет промывать мозги окружению тех, кого считает своими.
Диана… впечатлена. Если бы ее мнение в нашем сообществе хоть что-то сейчас значило, она со всем юношеским пылом стала бы агитировать за Змееныша. И мой ядовитый скользкий друг это понимает, потому своими словами хоть самую малость, но укрепляет свое положение в организации. Без вранья, без лицемерия, просто правильно разыгрывая реальность. Понимает, что если сюда кого привели, то явно не просто посидеть, а с прицелом на будущее. Ди может этого еще не осознавать, но она УЖЕ впечаталась в «антикварность». Еще немного и уходить она отсюда просто не захочет. Я же только поддержу ее в этом стремлении. А пока… Есть у меня еще одна задумка, которую стоит реализовать прямо сейчас. И полезно, и хорошему человеку в помощь.
— Проф, ну как там твое здоровье? — спрашиваю я у Альберта-Фридриха, излишне отягощенного бинтами. — Разговаривать то хоть нормально можешь или пока врачи не рекомендуют?
— Живой и не помру, — с заметным усилием хрипит «антиквар». — Только говорю мало. Болит лицо. Мышцы повредили.
— Что не помираешь — это радует. Вот насчет остального — плохо. Давай-ка мы тебя нетрадиционными научными методами попользуем. Феликс, сними с Профессора пиджак, ему самому с его ранениями несподручно будет. А я пока кое-что из недавних своих трофеев достану. Диана же немного развлечет вас рассказом об одной интересной лаборатории. Хотя история не веселая, а скорее грустная. Лично мне не до смеха было.
Реаниматрон искать не пришлось, он и без того находился в сумке на самом верху. Ну почти на самом, поскольку огнемет-стигм расположился наиболее подходящим для быстрого извлечения образом.
Сначала я не думал, что сегодня использую часть энергии медицинского артефакта, но глядя на своего друга в весьма плачевном состоянии, пришлось изменить планы. В конце то концов знаю уже, как именно нужно подзаряжать реаниматрон! И плевать, что зарядные устройства находятся у врага. На то они и враги, чтобы с ними воевать и изымать нужные тебе плюшки в промышленных масштабах. В качестве батарейки без сомнений и колебаний могу использовать одного из культистов, рука точно не дрогнет. Главное самому не подставиться.
Феликс уже снял с Профа пиджак, стараясь сделать это как можно более бережно. С забинтованным лицом мимика считывается плохо, но все равно было видно — хреновато Альберту-Фридриху, боль достает и сквозь принятые им обезболивающие препараты.
Ничего, сейчас мы это поправим. Только сначала ножом разрежем рубашку. Один длинный разрез… Понимаю, что теперь эту фирменную вещь только в мусорку, но ничего, Проф, как и мы все, далеко не беден. Убрать нож в закрепленные на руке ножны, взять диск-реаниматрон…
— Сейчас будет больно. Но недолго.
Р-раз! Готово. Артефакт выпустил свои штырьки, вонзившиеся в плоть и подсоединившиеся к кровеносным сосудам и позвоночнику. После чего из безжизненно-серого вновь стал серебристым. И огоньки замигали.
Больно было Профессору, это сразу видно. Спазматически сократившиеся мышцы, до крови прикушенная губа, шипение сквозь зубы. Длилось, правда, это безобразие лишь секунд десять, ну пятнадцать от силы. Потом артефакт явно снял болевые ощущения. Вообще снял, поскольку Проф ощутимо расслабился, словно сбросил давно давивший на плечи тяжелый груз.