— Понравился тебе классный руководитель?
— Мм-м.
— А ребята?
— Мм-м.
— А отряд?
— Мм-м.
— Значит… ты собой недоволен? — спросила она.
У Тео чуть не вылетел из рук репродуктор, который он пытался запихнуть на полку. Как это… собой недоволен? Просто беда, от матери ничего не скроешь — мать все видит, словно рентгеном просвечивает. Так утешал себя Тео, зная, что долго молчать он все равно не сможет.
Фрау Носс встала.
— В моей комнате надо исправить лампу, — сказала она.
Но только собралась выйти, его словно прорвало:
— Генералом себя называет, тоже еще. В Хагенберге мы бы ему показали, задавала несчастный! А Пингвин, этот ластоногий увалень!.. Представляешь, назвали гору хлама айсбергом, А игры выдумывают, как первоклашки!
Он говорил и говорил, а фрау Носс не прерывала его. Но когда он не оставил камня на камне от седьмого класса «Б», фрау Носс, соглашаясь с ним, сказала:
— Печально. И надо же, чтобы именно в такой скверный класс попал наш примерный мальчик Тео Носс. Плохо дело! Носик, верно, ожидал, что здесь ему, столичному жителю, окажут особый прием? Может, ребята просто не хотят, чтобы ты сам очень уж задавался? А?
Шнур в ящике так запутался, что Тео никак не мог отыскать ни начала, ни конца.
— Ничего не получается, — в сердцах буркнул он.
— И не может ничего получиться, — сказала фрау Носс, — если ты не предложишь им более разумную игру.
— Ясное дело, знаю, — мрачно сказал он.
— Вот как? Тем хуже. Почему же тебе им не помочь?
Носик достал из ящика полевой телефон. Хотел было поставить на полку, но вдруг вспомнил трубку из сучка на трехногом столике в бараке.
«Интересно, какой ширины этот корт?» — думал он.
— Не забудь о моей лампе, — сказала фрау Носс и вышла из комнаты.
«…по изгороди около шестидесяти…»
— Слышишь? — спросила мать.
— …что ты сказала? Полевой телефон?
— Лам-па! — крикнула фрау Носс из прихожей.
Вечером Тео составил план действий.
Волчья яма
На следующий день Бублик с самого раннего утра устроился среди ветвей старой липы перед бараком.
Ему было скучно.
Сегодня он наблюдатель в экспедиции, исследующей непроходимые леса Экваториальной Африки. Липа вовсе не липа, а драцена. Куча хлама — оазис посреди бескрайней пустыни, которая протянулась от казармы до народного предприятия «Золотой лак». Исследователей пустыни необходимо защищать от диких зверей. И снова сидит Генерал на командном пункте, разрабатывая план обороны. Печальная, но настоятельная необходимость, ибо его отряд тает на глазах.
Бублик успел поиграть, помечтать о кокосовых орехах — молоко в них, говорят, очень вкусное… и тут увидел, что вдоль изгороди крадется черная кошка.
Внимание! Опасность!
Бублик издал резкий свист.
Гоп-ля! Изящный прыжок — и Генерал одним махом вылетел из окна. На лбу у него щиток от солнца. За широким поясом — несколько дубинок. К оружию!
Приняв приличествующую его званию позу, Генерал потребовал рапорта:
— Докладывай, что видишь?
— Вижу львов.
— Направление?
— У берегов Ого́ве.
Услышав это. Генерал мужественным шагом прошествовал к входу в барак. И отсюда, сложив рупором ладони, крикнул на весь пустырь:
— Трево-ога! Львы на горизонте! Экспедиция в опасности!
В ответ из кустов донеслись глухие удары барабана. Четверо мальчишек, замаскированные ветками, вооруженные крышками и жестянками, бежали к нему через пустырь.
Но сегодня они, видимо, играли без всякого увлечения. Бублик тотчас это почувствовал. Еще бы! После того как Носик высказал свое мнение прямо в глаза Генералу, они все перессорились. Вообще-то спорили они частенько, но на этот раз многие резко критиковали Генерала. Он ужасно огорчился и обещал «вносить больше разнообразия» в свои затеи.
Только по одному вопросу все держались единого мнения: «садик пай-деток» они ни за что расчищать не станут. «Лучше погибнем от жажды в пустыне, чем начнем водить хороводы», — клялись они.
Но сегодня на пустырь не явились Урзель Хейнеман, Олаф Вейст и Эрика Ла́утеншлегер. Вместо них обещала пожаловать Точка. «Ну и пусть приходит! — подумал Бублик. — Все равно в военные игры всем интересно играть. Всем и везде — на Дальнем Севере и в жаркой Африке… И мы не отступим».
— Живей! — кричал Генерал. — Тревога! Объявляю тревогу!
Но это не помогло. Штрекенбах и Ми́тшлих продолжали играть консервными банками, а Пингвин вяло прогуливался вдоль изгороди, словно объявили появление белочек, а не рыкающих львов. И только Герберт носился как угорелый. Сегодня он в порядке исключения был бушменом. Из-за нехватки рабочей силы. Но вдруг во все горло заорал Пингвин:
— Ребя-я-я! Сюда, скорей!
Генерал не двинулся с места, наоборот, ка-ак гаркнет изо всех сил:
— Тревога!
Напрасно. Штрекенбах и остроносенький Митшлих, не скрывая любопытства, помчались к проходу в изгороди. Там, важно расставив ноги, покачивался, словно под звуки вальса. Пингвин.
— А ну, тихо! Там, внизу, что-то есть!
Долговязый Штрекенбах оттеснил маленького Пингвина в сторону и тоже прислушался. Да, под дерном явственно слышен был шум. Ух-ух-ух-ух!
— Под нами яма. Спорим? — Митшлих встал на коленки, просунув голову между ног Штрекенбаха.
Тут подоспел и Генерал.
— А ну пропусти! — скомандовал он и стал ощупывать землю. — Нож!
Герберт подал ему складной нож.
— Так ведь я открыл ее первый, — хныкал Пингвин.
Генерал вырезал небольшой кусочек дерна и пальцем прокрутил в земле дырку. Ему все стало ясно. Поднявшись с колен, он со скучающим видом изрек:
— Крышка водопроводного люка. Ничего интересного.
Как сказать! Учитывая однообразие их игр… Пингвин хотел сейчас же срыть весь дерн, но Генерал его оттолкнул:
— Потише, приятель! Сперва надо обдумать это дело!
Однако обдумывали это дело они не слишком долго, а дружно взялись за работу. Вынуть им пришлось порядочный круг дерна. Маленький Пингвин, стоя рядом, все повторял:
— Ведь я открыл, ведь я…
Наконец из-под земли показалась крышка водопроводного люка диаметром сантиметров в пятьдесят. Поднять ее оказалось нетрудно. Но, увы, сенсационного открытия не последовало. В бетонированной шахте не было ничего, кроме земли и муравьев.
— Положение ясное, — констатировал Генерал. Ему хотелось поскорее вернуться к прерванной игре. — К бараку подходит перекрытая водопроводная труба. Смекнули?
Да, теперь они всё смекнули. Еще до войны, когда богачи Ингельсбаха играли здесь в теннис, они приказали провести сюда водопровод.
— Ну, чего же вы ждете? — спросил Генерал.
Но никто не хотел идти с ним, все стояли и думали: как можно использовать такую водопроводную трубу? Больше всех предложений внес Пингвин. Ему хотелось проложить вдоль трубы электрический провод, набить люк петардами и взорвать опостылевший пустырь вместе со всем хламом и мусором. Блестящая идея. Или, например…
— Есть, придумал! — выпалил Генерал. Раз уж ребята хотят включить в игру этот водопровод, идею должен подать он. Ведь он как-никак генерал. — А не сегодня ли прибудет к нам Точка? — спросил он.
Они не сразу поняли, какое это имеет отношение к водопроводному люку.
— Так слушайте! Крышку снесем в барак. На отверстие положим несколько веток. Сверху накроем дерном… Ну? Смекнули?
— Смекнул! — заорал Пингвин, почуявший славную забаву. — Классная идея, Генерал!
Он отбежал немного и наглядно продемонстрировал задуманную Генералом игру.
— Девчонка, ничего не подозревая, бежит к нам через оазис. Во! Все ближе, ближе! Во как! Видите? Через изгородь. Во! И-и-и — бух! Прямо в яму!
Стоя в люке, он ухмылялся во весь рот. Герберт поспешно покатил крышку к бараку. Штрекенбах с Митшлихом помчались к кустам за ветками. А Генерал принялся усердно обивать землю с куска дерна. Это казалось ему самым важным. Самое важное он всегда делал сам.
Бублик давно покинул свой наблюдательный пост. Увидев их приготовления, он нахмурил лоб. «Вполне возможно, — подумал он, — что Точка вовсе и не придет». Шутка, которую задумали приятели, была ему не по душе. «Зачем же в люк спускать девчонку? Уж лучше бы меня, что ли, — думал он. — Мне ничего не сделается. Яма не глубокая. Но для чего же Точку?»
Бублик был членом совета отряда, и Точка рассчитывала на него, когда голосовали за ее предложение. Его же до сих пор грызла совесть: он голосовал против своего собственного решения.
«Хотя и другие ребята знали об этом решении, — пытался он оправдаться перед самим собой. — А теперь пустырь убирать не хотят, да еще глупую шутку задумали».
— Эй, брось-ка эту затею. Генерал! — сказал он наконец. — Ты ведь знаешь, она и так злится. Опять же девчонка!
Генерал даже головы не поднял.
— А Бублик-то увиливает, — хмыкнул Герберт. — Точки до смерти испугался!
Все расхохотались. Митшлих, нарезая ветки, спросил:
— И с чего это тебя в совет выбрали, если ты даже шуток не понимаешь?
— Как это не понимаю? — рассердился Бублик.
И, круто повернувшись, пошел назад к своей липе. Не стоило с ними связываться!
— Лучше следи, когда она появится! — крикнул ему Генерал. А остальным объявил свой план: — Шлепнется она в яму, а мы налетим со всех сторон и захватим ее в плен! Смекнули?
— Вот тут-то она и поймет, что такое военная игра, — заметил Герберт.
Бублик же, карабкаясь на дерево, решил во что бы то ни стало предупредить Точку. «Будь что будет, — думал он. — А я это сделаю».
Он еще не добрался до верхушки, а лицо его просветлело. Это не Точка! Нет. Там, но дороге из города, идет вовсе не Точка. Это же…
Резкий короткий свист.
— На горизонте Носик! — крикнул Бублик в сторону изгороди и вздохнул с облегчением.
«Пусть-ка его попугают немного, — подумал он. — Ничего, не умрет. Увидим, понимает он шутки или нет».
Ребята у западни с удивлением подняли головы. Что такое? Носик возвращается к ним?