Я посмотрела на остаток мясного пирога, который держала в руке. Всего пару минут назад это был прекрасный пирог – теперь же я не смогла бы откусить от него ни кусочка. Мальчишка смотрел на этот пирожок с таким вожделением, что я невольно подумала о том, когда же этот бедолага ел в последний раз?
– Слушай, – сказала я. – Хочешь этот пирог? Бери. А то у меня что-то аппетит пропал.
Глаза у мальчишки вспыхнули, но он с явным усилием заставил себя засунуть руки в карманы и ответил, шаркнув левой ногой:
– Спасибо, я не голоден. Хотя… было бы грешно выбрасывать такой отличный пирожок на помойку, верно?
– Смертный грех, – охотно подтвердила я.
– Ну, в таком случае… – сказал мальчишка, благодарно взглянул на меня, взял у меня пирог и в две секунды прикончил его. Никогда не видела, чтобы человек откусывал такие большие куски.
Тут мне в голову пришла отличная мысль.
– Я дам тебе еще один пирог, если ты последуешь за тем типом и выяснишь, куда он направляется, – предложила я.
Мальчишка вновь пошаркал ногой, сделал вид, что задумчиво смотрит в небо, – все было бы хорошо, но его подвел громко заурчавший живот.
– Ну что ж, пожалуй, я возьмусь. Все равно никаких срочных дел у меня не предвидится, – произнес мистер Стики Уилл, вытирая нос своим грязным рукавом.
– Ну и отлично. Тогда вперед. – Я вынула из пакета еще один пирог и протянула его мальчишке. Ведь именно о такой оплате мы и договаривались, разве нет?
Стики засунул пирог в свой карман и деловито спросил:
– Когда я все выясню, мне прийти в музей?
– Э-э… пожалуй, нет. – Я не была уверена, что наш сторож Флимп впустит Стики в музей. И как мне объяснить, что я ожидаю такого посетителя? – Но завтра я снова буду на вокзале Чаринг-Кросс. Примерно в то же самое время. Мы сможем там увидеться?
– Договорились, – согласился Стики.
Я проследила взглядом за тем, как он исчезает в тенях между домами. Скажу честно, гораздо лучше чувствуешь себя, если знаешь, что на твоей стороне есть еще кто-то, даже если это всего лишь маленький уличный воришка. По крайней мере, ты уже не один.
Я расправила плечи и пошла по улице, стараясь не думать о том, что за мной следят, хотя не помнить об этом было очень трудно. Распахнутые двери домов напоминали раскрытые пасти, окна, казалось, провожали меня подозрительными взглядами. На улице стало пусто, если не считать старого фонарщика, который начал зажигать фонари – они тусклыми голубыми шарами мерцали в наплывавшем на город густом тумане. В тумане плохо видны предметы, но отлично слышны звуки, например, шаги за спиной. Мне показалось, что они начали приближаться.
Я уже приготовилась начать забег до самого музея, как услышала цоканье копыт и стук колес. Оглянувшись через плечо, я увидела двухместную маленькую карету – брогам, причем этот экипаж был мне очень хорошо знаком!
Я быстро прикинула варианты – либо я продолжаю идти одна по темным улицам с преследователем за спиной, либо иду на свидание с бабушкой Трокмортон.
Если вы считаете, что это легкий выбор, значит, вы не знаете мою бабушку.
Я выбрала бабушку, выступила навстречу карете и махнула рукой кучеру. Он присмотрелся, узнал меня и натянул вожжи. Когда карета остановилась, я схватилась за дверцу. Закрывавшая окно занавеска отодвинулась изнутри, и за стеклом показался клюв… простите, нос моей бабушки.
Увидев меня, она нахмурилась и сжала губы в ниточку, словно переложила в свой чай лимонов.
Я обернулась через плечо. Шаги преследователя стихли. Интересно, он ушел или просто прячется где-нибудь в тени? Станет он преследовать карету моей бабушки или нет? И станет ли Стики Уилл преследовать его самого?
Кучер соскочил с козел, открыл мне дверцу и вежливо сказал:
– Здравствуйте, мисс.
Бабушка высунула нос из открытой двери и сварливым тоном проскрипела:
– Поторопись, холода напустишь. Залезай, внутри все объяснишь.
Я забралась в карету, пристроилась на краешке сиденья напротив бабушки Трокмортон – в ее присутствии я всегда чувствовала себя неуютно. И, наверное, не только я одна.
Бабушка Трокмортон стукнула по полу кареты своей тростью и спросила:
– Желаю знать, что ты делаешь здесь одна, без сопровождения взрослых.
Я поерзала на сиденье, неожиданно представив, как неряшливо, должно быть, выгляжу сейчас.
– Папа послал меня купить что-нибудь на ужин.
– Одну? – Бабушка была потрясена. – Впрочем, ничего другого я и не ждала. А где же твоя гувернантка?
Гувернантка исчезла еще несколько месяцев назад, сказала, что иначе сойдет с ума. Она предполагала, что будет учить одиннадцатилетнюю девочку танцам и хорошим манерам, а не слоняться целыми днями по старому музею.
Но если бабушка Трокмортон узнает, что у меня больше нет гувернантки, она завтра же к обеду пришлет новую – нужно мне это?
– Она… э-э… отпросилась навестить больную родственницу, – соврала я.
Бабушка опустила свой клюв и фыркнула:
– Хм-м… Ну а твоя мать дома или все еще копается в чьих-то древних могилах?
– Дома. Она только сегодня возвратилась из Египта, – ответила я сквозь стиснутые зубы. Бабушка Трокмортон терпеть не может мою маму, считает ее слишком современной, эксцентричной и постоянно говорит про нее всякие гадости. Желая хоть как-то защитить маму, я добавила: – Она нашла просто удивительные артефакты.
– Не могу понять, что удивительного можно найти, роясь в пыльных склепах.
Я стиснула кулаки, но в спор решила не вступать. В конце концов, я должна быть благодарна бабушке Трокмортон хотя бы уже за то, что она избавила меня от преследователя – пусть даже сама того не зная.
– А когда приезжает на каникулы этот плут, твой братец? – спросила бабушка.
– Завтра.
Карета затормозила, остановилась, кучер открыл дверцу и, глядя не на нас с бабушкой, а куда-то поверх наших голов, объявил:
– Музей, мадам.
Я выскочила из кареты, успев кинуть на бегу:
– Спасибо, что подвезли, бабушка.
– Не стоит благодарности, – ответила она и добавила мне вдогонку: – Я обязательно поговорю с твоим отцом насчет твоей гувернантки.
Этого мне только не хватало!
Приятный семейный ужин, который не получился
В музей я возвратилась, когда темнота уже поглотила все улицы Лондона. Дрожа, я взбежала по ступеням главного входа и успела проскользнуть внутрь как раз перед тем, как Флимп запер дверь на ночь. Немного подумав над тем, как выманить маму и папу из мастерской, я решила, что вернее всего это можно сделать, приманив их запахом еды.
Когда я направлялась по темному коридору к служебным помещениям, на меня бросилась какая-то размытая темная тень. Мое сердце ушло в пятки, когда эта тень, гнусно завывая, прилипла к моему плечу.
Меня чуть не хватил удар, хорошо, что я вовремя сообразила, что это не настоящий демон, а всего лишь Исида. До той поры мне не верилось, что дела с моей кошкой обстоят настолько плохо.
Маленькое сердечко Исиды колотилось так же часто, как мое собственное, своими когтями она крепко вцепилась мне в пальто. Уши Исида прижала к голове, а глазами бешено вращала в разные стороны.
– Тс-с, Исида. Все в порядке, – прошептала я. – Хочешь, дам тебе кусочек колбаски?
Я отковырнула из одного пирога кусочек мяса и протянула его кошке. Исида замерла, глаза ее сделались осмысленными – она снова стала моей прежней любимой кошкой, но лишь на секунду. Затем взгляд ее вновь стал диким, Исида злобно зашипела, соскочила с моего плеча и растворилась в сумраке.
Мне придется связать свою кошку. И довольно скоро. Если я, разумеется, смогу поймать ее. И если мне удастся найти способ расколдовать Исиду, снять с нее проклятие. Поисками такого средства я и займусь сразу же после ужина.
Я вошла в столовую для сотрудников и развернула принесенную еду, надеясь, что ее аромат скоро долетит до моих родителей.
Не прошло и двух минут, как в двери показалась папина голова.
– Ты уже вернулась, Теодосия? – сказал он.
Уже! Мне казалось, что я отсутствовала целую вечность, но я просто ответила:
– Да, папа.
– Превосходно. – Он вошел в комнату и поставил на огонь чайник. – Мама уже поднимается.
– Скажи, ее путешествие действительно было очень опасным? – Я не хотела задавать этот вопрос, он сам выпрыгнул у меня изо рта, словно летучая рыба из воды.
– Послушай, Теодосия, – посмотрел на меня папа. – Если бы я считал, что мамино путешествие будет опасным, то обязательно поехал бы вместе с ней.
Великолепно! Очаровательно! В таком случае я потеряла бы сразу обоих родителей!
– Твоя мама прекрасно знает Египет, а при случае без труда сумеет обвести вокруг пальца и парочку немцев, которые ей мешают, – сказал папа и продолжил уже гораздо серьезнее и строже: – Однако ты не должна подслушивать, о чем говорят между собой взрослые, это не твоего ума дело. В следующий раз так не поступай.
Интересно, я что – подушка на сиденье? Ну как, как я могла не слышать их разговор? Вот, кстати, почему я так редко спрашиваю родителей о чем-либо. Стоит им заподозрить, что я слышу их, они сразу же замолкают. Как они при этом хотят, чтобы я училась чему-нибудь у них, – не представляю.
А тут и мама пришла.
– Ах ты, моя прелесть! – воскликнула она. – А пахнет-то, пахнет-то как!
Мама подошла и поцеловала меня. Я прижалась к ее лицу и оставалась так долго-долго, пока мама сама не отодвинулась. Позвольте вам напомнить, что я целых полгода маму не видела.
– Спасибо, ты нам настоящий пир устроила! – с этими словами мама принялась рыться в серванте, отыскивая посуду, ножи и вилки.
А затем мы все втроем сели ужинать. На столе не было пирога с мясом и почками, и сидели мы вовсе не у себя дома, но мы снова стали единой семьей, и поначалу все шло просто замечательно.
Папа впился зубами в слоеный пирожок и зажмурился от удовольствия.
– Мама, – спросила я, наклоняясь к ней. – Расскажи, как там все было? Ты все это время жила в палатке? А живых скарабеев ты видела?