Любимым делом юного Чарлза Дарвина было составление коллекций из всего, что только можно было найти в лесу или раздобыть у старших. Он собирал камни разных форм, цветов и видов, птичьи яйца и перья, раковины моллюсков, засушенных насекомых, старинные монеты и печати.
Все его коллекции были систематизированы, каждая вещь занимала свое, строго определенное место. Так проявлялась склонность будущего исследователя к анализу и классификации.
К сожалению, школьные преподаватели его способностей не оценили. Школа была классической, в ней, в соответствии с веяниями того времени, основное внимание уделяли гуманитарным предметам: латыни и греческому, литературе и музыке, географии и истории. У Чарлза не было абсолютно никаких способностей к языкам, стихи ему не давались, чтение классиков вгоняло в тоску. В школе преподавалось то, к чему у Дарвина не было ни интереса, ни склонностей; в ней не было ни одного предмета, который бы был ему близок. Одним словом, школу он ненавидел. «Ничто не могло быть вреднее для моего развития, чем школа, – говорил он позднее. – Никто не ненавидит более меня старого стереотипного бессмысленного классического образования».
Чарлз часто сбегал с занятий и целыми днями бродил по лесам и полям, отдаваясь своей страсти к собирательству. Естественно, окружающим это казалось простым шалопайством, никому и в голову не могло прийти, что перед ними будущий ученый, стремящийся дать пищу своему исследовательскому уму. На все упреки своих воспитателей Дарвин отвечал, что мечтает стать орнитологом и принимался с жаром рассказывать о повадках и поведении птиц.
После окончания начальной школы Чарлз перешел в среднюю, где учился его старший брат Эразм. Братья были очень привязаны друг к другу, их объединяли общие интересы и увлечения. Они вместе занимались коллекционированием, читали Шекспира и Вальтера Скотта. На каникулах Эразм и Чарлз путешествовали по Великобритании, осматривали старинные замки и крепости. В одном из местечек они познакомились с геологом-любителем и увлеклись геологией. Теперь камни, которые с ранних лет собирал Чарлз, стали не просто камнями, а геологическими образцами, каждый из которых был интересен по-своему.
На втором году обучения братья прониклись интересом к химии: прочли несколько учебников, раздобыли простейшее оборудование и приступили к опытам. Это было, пожалуй, самое пылкое увлечение Дарвина. Он с восторгом наблюдал за преобразованием веществ и мечтал совершить какое-нибудь выдающееся открытие. До открытия дело не дошло, однажды рискованная химическая реакция, осуществленная братьями, привела к взрыву. От их лаборатории почти ничего не осталось, и, кроме того, они получили нагоняй от отца и директора гимназии. Последний считал занятия химией шарлатанством и пустой тратой времени и давно искал повод их запретить. После взрыва ему удалось это сделать при поддержке Роберта Дарвина.
У юного Чарлза Дарвина было еще одно пристрастие – собаки. Он обожал четвероногих друзей, и они отвечали ему абсолютной взаимностью. Не раз случалось так, что собака, с которой он пообщался, надолго привязывалась к нему Хозяева обижались, а Чарлз был доволен. Он называл это кражей собак.
Когда отец Чарлза осознал, что ждать выдающихся успехов в школе от сына не приходится, он задумался о выборе профессии для мальчика. Вообще они были небедной семьей, имели стабильный доход и могли бы не работать, но Роберт считал, что мужчина обязан иметь профессию, а самая благородная и почитаемая – это профессия врача. К тому же ему казалось, что Чарлзу это интересно. Эразм в то время уже поступил на медицинский факультет Эдинбургского университета, и Роберт решил, что второй сын присоединится к нему. В последнее лето перед университетом Чарлз помогал отцу в его врачебной практике: навещал пациентов, записывал их жалобы, следил за работой отца. Больше всего ему нравилось готовить лекарственные составы, это было близко к химии. Отец был доволен и в мечтах видел сына продолжателем своего дела.
Подводя итог своим детским годам, Чарлз Дарвин писал в биографических заметках: «Единственными моими качествами, которые уже в то время подавали надежду на что-либо хорошее в будущем, были разнообразные интересы, большое усердие в осуществлении того, что интересовало меня, и острое чувство удовольствия, которое я испытывал, когда мне становились понятными какие-либо сложные предметы».
2.2. Ненавистная медицина
В 1825 году Чарлз Дарвин присоединился к своему брату Эразму в Эдинбургском университете и приступил к изучению медицины. Впоследствии он назовет два года, посвященные этим занятиям, потерянным временем.
Живой, непосредственный ум Дарвина требовал ярких впечатлений, а его способность к логическому мышлению нуждалась в возможности делать выводы самостоятельно. Поэтому университетские лекции казались ему невыносимо скучными, присутствовать на них, поглощая однообразный поток информации, было для него настоящей пыткой. Он нередко пропускал занятия, предпочитая им чтение интересующих его книг и учебников. На первом месте для него тогда были «Оптика» Ньютона, «Зоология» Флеминга и многочисленные пособия по химии, к которой он по-прежнему питал особую слабость.
В ходе обучения студенты-медики были обязаны посещать хирургические операции, но для Дарвина, с его чувствительной и сострадательной натурой, первый же визит в операционную стал жестоким потрясением. Хирургия тогда находилась на довольно примитивном уровне, обезболивающие не применялись, поэтому больные страшно кричали. Два раза Чарлз кое-как дотерпел до конца операции, но на третий, когда оперировали маленького ребенка, просто сбежал. С этого момента он не мог думать о хирургии иначе как с ужасом, а на операции больше не ходил.
Дарвин хотел изучать природу, но естественных наук в их современном виде тогда попросту не было.
Естествознание, к которому относили собирание и изучение растений, животных, минералов, было по большей части уделом любителей. Дарвин подумывал о том, чтобы сделаться таким любителем, полностью отказавшись от профессиональной карьеры, благо деньги на жизнь у него были.
Он начал посещать ученые общества, где познакомился со многими известными натуралистами. Председателем Плиниевского студенческого общества был профессор анатомии Роберт Грант, один из очень немногих ученых, поддерживавших идею об эволюционном изменении живых существ. Грант читал «Зоономию» деда Дарвина и заинтересовался его внуком. Чарлза в то время теория эволюции нисколько не привлекала, а вот исследования Грантом морской фауны показались ему чрезвычайно занимательными. Профессор изучал губок, моллюсков, медуз и делал смелые предположения, что они являются далекими предками человека.
Чарлз, легко увлекающийся всем, связанными с естествознанием, стал с энтузиазмом заниматься исследованиями морских беспозвоночных. Тогда, в возрасте 19 лет он сделал свои первые научные открытия. Они были не очень значительны, но начинающий ученый весьма ими гордился.
Первое открытие касалось мшанок – мелких морских обитателей, образующих колонии. Дарвин обнаружил и доказал: то, что ранее считалось яйцами мшанки, на самом деле имеет ножки и является личинками. Второе открытие было связано с морскими пиявками, Чарлз Дарвин обнаружил их яйцевые коконы.
Тем временем отец Чарлза, убедившись окончательно, что у сына нет ни малейшей склонности к занятиям медициной, настоял на его возвращении домой из Эдинбургского университета и предложил выбрать себе другое занятие, например, стать священником. Поразмыслив, Чарлз согласился. Работа в каком-нибудь деревенском приходе, как он думал, вполне соответствовала его склонностям и оставляла достаточно времени для любительских занятий естествознанием. В то время среди британских пасторов было много натуралистов, изучающих повадки птиц или разновидности растений, и такое будущее показалось Дарвину вполне приемлемым.
Для продолжения образования был выбран колледж Христа при Кембриджском университете. Вторая попытка получить профессию закончилась почти также, как первая. Лекции снова показались неинтересными, богословские тексты – невероятно скучными, так что Дарвин предпочитал самостоятельно распоряжаться своим временем.
Он вступил в Энтомологическое общество и принялся за ловлю и изучение насекомых со свойственной ему страстью. «Однажды, сдирая с дерева кусок старой коры, – вспоминал Чарлз Дарвин, – я увидел двух редких жуков и схватил каждой рукой по одному из них, но тут я увидел третьего, какого-то нового рода, которого я никак не в состоянии был упустить, и я сунул того жука, которого держал в правой руке, в рот». Его усилия увенчались успехом: в новом энтомологическом справочнике появился неизвестный ранее жук, честь открытия которого принадлежала Дарвину.
Как-то раз Чарлз забрел на лекцию профессора ботаники Джона Генслоу и сделал потрясающее открытие: оказывается, лекции бывают интересными. Причем сам предмет преподавания его не очень интересовал, но он был поражен тем, как увлекательно рассказывает профессор. Дарвин стал частым гостем на занятиях Генслоу, которые педагог проводил нетривиально: вывозил студентов на экскурсии, где собирались редкие животные и растения, вместе с ними наблюдал различные явления природы и объяснял их механизмы. В доме Генслоу Дарвин познакомился с ихтиологом Леонардом Дженинсом и приобрел еще одно увлечение – изучение жизни и повадок рыб.
В 1883 году Чарлз успешно сдал экзамены на бакалавра. Ему оставалось проучиться еще два года, чтобы получить степень магистра и возможность обзавестись приходом. Но тут его настигла внезапная страсть к путешествиям. Пусковым механизмом этой страсти стали две книги, прочитанные одна за другой: физика Джона Гершеля и универсального исследователя Александра фон Гумбольта. Оба много лет путешествовали, сделали огромное количество открытий и пережили немало приключений. Дарвин захотел того же.