Когда самолет поднялся в небо, принесли напитки. Из-за оглушительного рева моторов Эмма почти не слышала, что говорила стюардесса. Она могла думать только о своем путешествии. Множество вопросов не давало ей покоя. Где Петер и Бен? Известно ли им уже что-то о том, зачем их вызвали? Наверняка ведь они уже прибыли на Пик-дю-Миди. Как странно: она — под тропическим солнцем, они — в заснеженных горах… Еще Эмма думала о детях. Как они там? Конечно, она знала, у них все в порядке. Родители очень строги были с ней и Бенжаменом, но с внуками вели себя совершенно иначе и безудержно баловали их. Все хорошо. Я еду на Маркизские острова и постараюсь выполнить задание. Вот только в чем оно заключается?
Эмма смотрела на гряду алых вечерних облаков. Солнце клонилось к закату, приближалась ночь.
Ее соседка, темнокожая полная женщина, увешанная золотыми украшениями, увлеченно читала. Эмма не удержалась и спросила:
— Хорошая книга?
Тяжелая голова с копной рыжих волос медленно кивнула.
— Глупый сюжет, да и написано плохо, но это про любовь, — с певучим акцентом ответила Эмме соседка.
Эмма рассмеялась:
— Ну, если еще и герой красавец…
— Разумеется! Красив так, что дух захватывает!
Толстушка отложила роман и повернулась к Эмме:
— Меня зовут Жозианна.
— А я — Эммануэль.
— Вы туристка?
— Не совсем… Боюсь, у меня не будет времени на отдых. Я здесь по делам, связанным с работой.
— Я тоже! У меня два торговых предприятия на Хива Оа, но два-три раза в месяц я должна бывать в Папеэте. А вы? Нет, подождите, дайте я угадаю! Вы… преподаватель?
— Почти правильно. Я ученый.
— Такая красавица?..
Эмма улыбнулась:
— Одно другому не мешает. Вот у вас роман, который обычно читают незамужние женщины, а на пальце обручальное кольцо…
Луч заходящего солнца скользнул по лицу Жозианны, на мгновение превратив его в золотую маску.
— А… эта побрякушка? Давно пора его снять. Я разведена.
— Простите, я вовсе не хотела…
— Ну что вы, это уже третий развод. Я становлюсь профи… Вот почему я это читаю. — И она указала на любовный роман.
— Пожалуйста, простите меня. Я была бестактна.
— Ничего страшного! Я так считаю: один ушел — другой пришел. Я еще сто раз выйду замуж!
Чтобы сменить тему, Эмма спросила:
— Скажите, а сколько нам лететь?
— Обычно полет занимает три часа, но сегодня долетим быстрее!
— Почему?
— Из-за шторма! Мы летим по ветру — так пилот сказал, пока мы вас ждали. — И добавила: — Скоро такое начнется! Если верить метеосводке, будет хуже, чем два дня назад!
— А что, здесь уже был шторм?
— Да еще какой! Океан просто встал на дыбы! К счастью, это было далеко от островов. Но тот, что надвигается, вряд ли их обойдет. Вам повезло, что вы успели на этот рейс. Все следующие отменили.
Эмма нахмурилась:
— Я сразу должна ехать дальше, на Фату Хива. Как вы думаете, я успею?
— На Фату Хива? — изумленно переспросила Жозианна.
— Да, а что такое?..
— Знаете… Лучше вам пока туда не ездить. Шторм пройдет как раз через Фату Хива. Вы там уже бывали?
— Нет, но…
— Там ничего нет. Ни ресторанов, ни гостиницы… Даже больницы нет. Представьте себе бурю в таком месте! А последние несколько лет там такие ураганы, просто ужас что такое. Божий гнев по сравнению с ними покажется детским капризом. Поверьте, через пятнадцать или двадцать часов вы предпочтете лучше оказаться в аду, чем на Фату Хива.
Солнце скрылось за облаками, и голубое море потемнело. Горизонт поглотил все краски дня, и на землю в одно мгновение упала тьма.
9
Рано утром Петер и Бен завтракали в компании астрономов, в стороне за другим столом сидел Дэвид Грэм с тремя своими подчиненными.
Первая ночь на Пик-дю-Миди была для Петера беспокойной. Он не знал, что именно было тому причиной: завывавший за окном ветер или напряженная атмосфера в обсерватории. Облака затянули небо, и огромное окно было похоже на пустой светящийся экран компьютера.
Бен сидел рядом с Фанни.
— Как спалось? — спросила она, намазывая хлеб медом.
— Боюсь, мне нужно время, чтобы привыкнуть! Тут так высоко, и ветер все время воет.
Жак Фрежан, руководитель группы, обратился к Петеру:
— Как ваша «некоторая помощь»? Все идет нормально?
Петер улыбнулся и налил себе кофе:
— Примите мои извинения, вчера мы были не слишком любезны. Видимо, я должен пояснить: мы сопровождаем Франсуа Жерлана, который проводит здесь проверку по поручению Еврокомиссии. Мы его научные консультанты.
— Как, обсерваторию опять собираются закрыть? — забеспокоился Фрежан.
— Нет, что вы! Думаю, что нет. Поводом для проверки стала деятельность Грэма и его компании.
Астрономы переглянулись. Седрик заметил:
— Им это не понравится! Они терпеть не могут, когда кто-то лезет в их дела!
— Кстати, ваш Жерлан тоже выглядит недовольным! — сказал Поль.
Жерлан накануне обедал с Петером и Беном, он пробыл в столовой всего четверть часа и все время о чем-то напряженно думал. С астрономами он едва поздоровался.
Мириам, не поднимая глаз от своей чашки, спросила:
— Не могли бы вы объяснить, что это, собственно говоря, такое — подтверждение медицинских патентов? Надеюсь, они не проводят опыты на животных?
— Во всяком случае, не здесь, — ответил Бен, — иначе я бы первый открыл клетки! Когда я учился в университете, я два года был активистом Гринпис.
— Работа по подтверждению патентов сводится в основном к изучению отчетов, — сказал Петер. — Это проверка протоколов экспериментов, сопоставление заключений по внедрению образца, описание используемых веществ. Если все в порядке и соответствует нормам, тогда патент получает подтверждение.
— И что, никакой окончательной проверки готовой продукции? — удивился Фрежан.
— Это происходит не здесь. Я видел аналитический хроматограф,[19] но его используют только для подтверждения данных.
Накануне вечером Петер и Бен успели обойти помещения лаборатории — в основном это были кабинеты с компьютерами, настенными досками для записей и шкафами, доверху забитыми папками. В некоторых было дополнительное оборудование: негатоскоп — прибор для просмотра рентгеновских снимков, проектор для просмотра рентгенограмм на большом экране. Кое-где стояли ряды телефонных аппаратов. Петер даже заметил бинокулярный сравнительный микроскоп и задумался — зачем он здесь? Но больше всего их заинтересовали не приборы (хотя было видно, что пыльным хроматографом уже давно никто не пользовался), а документы, бумаги и снимки, которыми в одном из кабинетов были завалены столы и от пола до потолка завешаны стены — это были рентгеновские снимки черепов и томограммы человеческого мозга. Соседний кабинет был завален распечатками генома человека, а в следующем — никаких медицинских документов, зато горы книг по истории и кипы диссертаций. Бен наугад вытащил две: «Динамика агрессии в XIII веке. Вспышка преступлений и их связь с системными механизмами поведения» и «Статистическая криминология в дореволюционной Франции. Надежность исторических данных по уголовным делам».
Они решили продолжить поиски. Это было только первое знакомство с обсерваторией, но они сразу поняли: хотя делать выводы о том, какие исследования тут проводят, еще рано, но без дела им сидеть не придется.
Дверь в лабораторный коридор они закрыли на цепь с замком, которую тут же повесил Матиас. Ключ от замка был только у Жерлана, Петера и Бена. Жерлан твердо стоял на своем: пока они не выяснят, что здесь происходит, сотрудники Грэма не будут допущены в эти кабинеты.
— Вы с ними уже познакомились? — спросила Фанни, кинув взгляд в сторону Грэма и его подчиненных, сидевших за самыми дальними столами.
— Это нам предстоит сегодня, — ответил Петер. — А как ваши дела? Не ожидал увидеть вас так рано. Я думал, вы не спите по ночам, наблюдаете за звездами…
— Бывает и так, но ночью мы дежурим по очереди, днем тоже работы хватает, — объяснил Жак, приглаживая редкие волосы. — Мы изучаем также и Солнце. Если интересно, заходите посмотреть на коронограф. Я объясню вам, как он работает.
Петер поблагодарил, и они с Беном подошли к столу Грэма. Тот теребил рыжую бороду, пристально глядя на них.
— Долго вы еще будете не пускать нас в кабинеты? Не думаю, что это законно.
— Все претензии к господину Жерлану. Я тут ни при чем, — ответил Петер.
Ему очень хотелось сказать Грэму, чтобы тот перестал морочить им голову. Петер не верил, что его команда занималась подтверждением медицинских патентов. А еще ему было интересно, знает ли Грэм, что они не имеют никакого отношения к Еврокомиссии, хотя и приехали вместе с Жерланом?
— Нам нужно поговорить с членами вашей группы, — объяснил Петер. — Со всеми по очереди.
Грэм раздраженно указал на шестерых исследователей:
— Пожалуйста…
Четверо «техников», в которых Фанни узнала военных, отсутствовали.
Бен подал руку единственной в группе женщине, брюнетке лет сорока:
— Сначала дамы!
Они беседовали все утро в комнате с видом на бездну, в которой клубились облака. Петер и Бен задавали вопросы по списку, составленному Жерланом: семейное положение, образование, должность, список обязанностей. Петера удивило, что никто не возмущался и почти не протестовал. Ученых допрашивали как подозреваемых в преступлении, а они с готовностью отвечали на любые вопросы. Это были лаборанты, фармацевты или врачи, несколько месяцев назад нанятые Еврокомиссией. Они работали с документами, которые им присылали для того, чтобы подтверждать соответствие патентов европейским стандартам. Единственное, что казалось им необычным, — это место работы, но им объяснили, что отсюда легче предотвратить утечку информации и промышленный шпионаж. Беседа с членами группы Грэма текла без сучка и задоринки.
Петер хотел знать, кто нанимал их на работу и встречались ли они с представителями Комиссии. Ему каждый раз отвечали — нас нанял Дэвид Грэм. А зарплата? Им платила Еврокомиссия, они могли предъявить расчетные листки. Оставалось только спросить в лоб: а о мошенничестве вы ничего не знали? Вам платили из черной кассы! Петеру хотелось выкрикнуть это, чтобы заставить их встряхнуться.