стремятся либо вообще отрицать, либо обойтимолчанием. Однако было бы глупо отрицать, чточеловек, очевидно, ведёт себя так, как будтостремится к определённым целям. Поэтомуотрицание целеустремлённости в установкахчеловека можно отстоять, только еслипредположить, что выбор и целей, и средств всеголишь кажущийся и что человеческое поведение вконечном итоге определяется психологическимисобытиями, которые можно полностью описать наязыке физики и химии.
Даже самые фанатичные поборники «единойнауки» [1] избегают недвусмысленноподдерживать столь резкую формулировку своегофундаментального тезиса. До тех пор пока не будетоткрыта определённая связь между идеями ифизическими или химическими событиями, изкоторых они возникают как регулярное следствие,тезис позитивистов остаётся эпистемологическимпостулатом, выведенным не из научноустановленного опыта, а из метафизическогомировоззрения.
Позитивисты говорят, что когда-нибудь появитсяновая научная дисциплина, которая выполнит своиобещания и опишет во всех деталях процессы,производящие в теле человека определённые идеи.Давайте не будем сегодня ссориться по поводуподобных проблем будущего. Но очевидно, что этометафизическое утверждение никоим образом неспособно лишить обоснованности результатыдискурсивного рассуждения наук о человеческойдеятельности. По эмоциональным причинампозитивистам не нравятся необходимые выводы, ккоторым человека приводят экономические учения.Но будучи не в состоянии найти никаких изъянов нив рассуждениях экономистов, ни в получаемых на ихоснове выводах позитивисты прибегают кметафизическим схемам с целью дискредитироватьэпистемологические основания иметодологический подход экономической науки.
В метафизике нет ничего плохого. Без неёчеловек обойтись не может. К сожалению,позитивисты ошибочно использовали термин«метафизика» как синоним бессмыслицы. Но ниодно метафизическое утверждение не должнопротиворечить выводам дискурсивногорассуждения. Метафизика не является наукой, иапеллирование к метафизическим понятиям вконтексте исследования научных проблембесполезно. Это верно также и в отношенииметафизики позитивизма, которой её сторонникидали название антиметафизика.
Эпистемологически отличительным признакомтого, что называется природой, следует считатьустанавливаемую и необходимую регулярностьвзаимосвязи и последовательности явлений. Сдругой стороны, отличительным свойством того,что мы называем областью человеческого илиисторией, или лучше сферой человеческойдеятельности, является отсутствие такойуниверсально господствующей регулярности. Видентичных условиях камни всегда одинаковореагируют на одинаковые стимулы; мы можем что-тоузнать об этих постоянных моделях реагирования иможем использовать это знание, направляя своидействия к определённым целям. Нашаклассификация естественных природных объектов иприсваивание названий этим классам естьрезультат этого познания. Камень суть вещь,которая реагирует определённым образом. Людипо-разному реагируют на одинаковые стимулы, и вразные моменты времени реакция одного и того жечеловека может отличаться от егопредшествующего или более позднего поведения.Людей нельзя сгруппировать в классы, членыкоторых всегда реагировали бы одинаковымобразом.
Это не значит, что будущие человеческиедействия абсолютно непредсказуемы. Вопределённой степени их можно предвосхитить. Нометоды, применяемые в подобных прогнозах, и рамкиих применимости логически и эпистемологическисовершенно отличны от методов, которыеприменяются в прогнозировании природныхсобытий.
Опыт всегда представляет собой опыт прошлыхсобытий. Опыт относится к тому, что было и большене существует, к событиям, навсегда исчезнувшим впотоке времени.
Осведомлённость о регулярности во взаимнойсвязи и последовательности многих явлений незатрагивает того факта, что опыт имеет отношениек тому, что случилось когда-то в прошлом вопределённом месте в определённое время приобстоятельствах, существовавших там и тогда.Познание регулярности также имеет отношениеисключительно к прошлым событиям. Самое большее,чему нас может научить опыт, заключается вследующем: во всех случаях, наблюдавшихся впрошлом, существовала выявляемая регулярность.
С незапамятных времён люди всех рас ицивилизаций принимали как само собойразумеющееся, что регулярность, наблюдаемая впрошлом, будет также наблюдаться и в будущем.Категория причинности и идея, что явленияприроды в будущем будут следовать тем же моделям,которые они продемонстрировали в прошлом,представляют собой фундаментальные принципы какчеловеческого мышления, так и человеческойдеятельности. Наша материальная цивилизациясуть продукт направляемого ими поведения. Любоесомнение относительно их действительности всфере человеческой деятельности рассеиваетсярезультатами технологического проектирования.История неопровержимо учит нас, что, приняв их навооружение, наши предки и мы сами, поступилимудро. Они истинны в том смысле, которыйпрагматизм приписывает понятию истины. Ониработают, или точнее, они работали в прошлом.
Оставив в стороне проблему причинности вместес её метафизическими следствиями, мы должныосознать, что естественные науки целиком иполностью основываются на предположении, что висследуемой ими области существует постояннаясвязь явлений. Естественные науки ищут не просточастое совпадение, а регулярность, котораяприсутствовала во всех без исключения случаях,наблюдавшихся в прошлом, и которая, какожидается, будет точно так же присутствовать вовсех случаях, которые будут наблюдаться вбудущем. Когда обнаруживают лишь частоесовпадение – как бывает, например, в биологии,– то предполагают, что именно неадекватность нашихметодов исследования временно мешает открытьстрогую регулярность.
Концепцию неизменного и концепцию частогосовпадения ни в коем случае недопустимосмешивать. Ссылаясь на неизменную связь людиимеют в виду, что никогда не наблюдалось никакогоотклонения от постоянной модели – закона – и чтоони уверены, насколько могут быть в чём-тоуверены, что никакое отклонение невозможно иникогда не случится. Наилучшим разъяснением идеинеумолимой регулярности во взаимной связиприродных явлений является концепция чудес.Чудесное событие – это нечто, что просто не можетслучиться при нормальном развитии событий вмире, как мы его знаем, потому что такое событиене может быть объяснено законами природы. Еслитем не менее сообщается, что чудесное событиепроизошло, этому даются две интерпретации, обеполностью принимающие неизбежность законовприроды как данность. Верующие говорят: «Принормальном ходе событий это не могло случиться.Это произошло только потому, что Господь в своихдействиях не ограничен законами природы. Этособытие непостижимо и необъяснимо, это таинство,чудо». Рационалисты говорят: «Этого не можетбыть и потому не было. Свидетели либо лжецы, либожертвы иллюзии». Если бы концепция законовприроды обозначала бы не неумолимуюрегулярность, а просто частую связь, то в понятиичуда не было бы никакой необходимости. Можно былобы просто сказать: за А часто следует В,но в некоторых случаях этот эффект непроявляется.
Никто не говорит, что камни, брошенные вверх подуглом 45 градусов, часто падают на землю, иличто конечность, потерянная в результатенесчастного случая, часто не вырастаетвновь. Всё наше мышление и все наши действиянаправляются знанием о том, что в этих случаях мысталкиваемся не с частым повторением одной и тойже связи, а с постоянным повторением.
Человеческое знание ограничено силойчеловеческого разума и пределами, в рамкахкоторых объекты воздействуют на человеческиеощущения. Возможно, во Вселенной существуют вещи,которые наши чувства не способны воспринять, иотношения, которые наш разум не может постичь.Вне орбиты того, что мы называем Вселенной, могуттакже существовать системы вещей, о которых мыничего не можем узнать, потому что пока никакиеследы их существования не проникают в нашуобласть так, чтобы оказывать воздействия на нашиощущения. Кроме того, возможно, наблюдаемая намирегулярность во взаимной связи природныхявлений является не вечной, а преходящей, что онапреобладает только на данном этапе (которыйможет длиться миллионы лет) истории Вселенной, иоднажды её могут сменить другие соотношения.
Эти и аналогичные мысли могут побудитьдобросовестного учёного к крайней осторожностипри формулировании результатов своихисследований. В связи с этим философам надлежитбыть ещё более сдержанными в обращении саприорными категориями причинности ирегулярности в последовательности явленийприроды.
Априорные формы и категории человеческогомышления и рассуждения нельзя проследить дотого, из чего они возникли бы как логическинеобходимый вывод. Было бы противоречивыможидать, что логика может чем-то помочь вдоказательстве обоснованности фундаментальныхлогических принципов. О них можно сказать толькото, что отрицание их правильности илиобоснованности представляется человеческомуразуму бессмысленным и что мышление,руководствующееся ими, приводило к успешнымспособам действий.
Скептицизм Юма был реакцией на постулатабсолютной уверенности, которая для человеканикогда недостижима. Те теологи, которые считали,что ничто, кроме откровения, не может датьчеловеку абсолютной уверенности, были правы.Человеческое научное исследование не можетвыйти за границы, очерченные несовершенствоморганов чувств человека и узостью его разума.Невозможно дедуктивно доказать принциппричинности и синтетический вывод неполнойиндукции; можно прибегнуть только к не менеенедоказуемому утверждению, что существуетстрогая регулярность во взаимной связи всехявлений природы. Если бы мы не ссылались на этоединообразие, то все утверждения естественныхнаук выглядели бы поспешными обобщениями.
Основной факт человеческой деятельности