всеобщую практику, что в долгосрочнойперспективе причинит им не меньший вред, чемостальным.
Разумеется, возражения экономистов,выдвигаемые против планов социалистов иинтервенционистов, не имеют никакого значениядля тех, кто не одобряет цели, которые людизападной цивилизации принимают как само собойразумеющееся. Те, кто предпочитает нужду ирабство материальному благосостоянию и всему,что только может развиться там, где существуетматериальное благосостояние, могут считать всеэти возражения неуместными. Но экономистыпостоянно акцентируют внимание на том, что ониобсуждают социализм и интервенционизм с точкизрения широко разделяемых ценностей западнойцивилизации. Социалисты и интервенционисты нетолько не отрицали –по крайней мере открыто – этиценности, но и настойчиво заявляли, чтореализация их программы осуществит их гораздолучше, чем это сделает капитализм.
Правда, большая часть социалистов и многиеинтервенционисты провозглашают в качестве однойиз ценностей выравнивание уровня жизни всехиндивидов. Но экономисты не ставят под сомнениеподразумеваемое здесь ценностное суждение. Всё,что они делают, это указывают на неизбежныепоследствия уравнивания. Они не говорят: цель, ккоторой вы стремитесь, плоха: они говорят:осуществление этой цели вызовет последствия,которые вы сами считаете более нежелательными,чем неравенство.
Очевидно, что рассуждения многих людейнаходятся под влиянием ценностных суждений и чтопредвзятость часто искажает мышление людей. Чтонеобходимо отвергнуть, так это популярнуюдоктрину, утверждающую, что невозможнозаниматься экономическими проблемами безпредвзятости и что простой ссылки напредвзятость без вскрытия ошибок в цепочкерассуждений, достаточно, чтобы опровергнутьтеорию.
В действительности, появление доктриныпредвзятости неявно означает безоговорочноепризнание неуязвимости учений экономическойнауки, против которых выдвинут упрёк впредвзятости. Это был первый шаг на путивозвращения к нетерпимости и преследованияинакомыслящих, являющихся главной особенностьюнашей эпохи. Так как несогласные виновны впредвзятости, правильным будет их«ликвидировать».
Глава 3. Поиск абсолютных ценностей
Рассматривая ценностные суждения, мыобращаемся к фактам, т.е. к способу, которым людивыбирают конечные цели в реальнойдействительности. Несмотря на то, что ценностныесуждения многих людей идентичны, несмотря на то,что допустимо говорить о некоторых почтиповсеместно разделяемых ценностях, отрицаниесуществования различий в ценностных сужденияхявно противоречило бы фактам.
С незапамятных времён подавляющее большинстволюдей достигли согласия в предпочтениирезультатов мирного сотрудничества – по крайнеймере между ограниченным количеством людей– посравнению с последствиями изолированностикаждого индивида и гипотетической войны всехпротив всех. Естественному состоянию онипредпочли цивилизованное состояние, ибо онистремились к максимально возможному достижениюопределённой цели – сохранению жизни и здоровья– что, как они справедливо полагали, требовалообщественного сотрудничества. Но вдействительности существовали и другие люди,отвергавшие эти ценности и соответственнопредпочитавшие уединённую жизнь отшельников.
Очевидно, что любое научное исследованиепроблемы ценностных суждений должно полностьюпринимать во внимание то, что ценностныесуждения субъективны и изменчивы. Наука пытаетсяузнать о том, что существует и сформулироватьутверждения о существовании, описывающиеВселенную как она есть. Относительно ценностныхсуждений она не может утверждать ничего сверхтого, что некоторые люди их высказывают, иисследует, к каким результатам приводятдействия, которые ими направляются. Любой шаг заэту границу равносилен подмене знания реальнойдействительности личными ценностнымисуждениями. Наука и организованный массив нашегознания учит нас тому, что есть, а не тому, чемуследует быть.
Доктрины, утверждающие, что существуют вечныеабсолютные ценности, открытие которых являетсятакой же задачей научного или философскогоисследования, как и открытие законов физики,отвергают разграничение области науки, имеющейдело исключительно с утверждением осуществовании, и области ценностных суждений.Сторонники этих доктрин настаивают на том, чтосуществует абсолютная иерархия ценностей. Онипытаются определить высшее благо. Они говорят,что допустимо и необходимо разграничиватьистинные и ложные, правильные и неправильныеценностные суждения, аналогично тому, какразличаются истинные и ложные, правильные инеправильные утверждения о существовании <BrentanoF. Vom Ursprung sittlicher Erkenntnis. 2d ed. – Leipzig, 1921>.Наука не ограничивается описанием того, что есть.По их мнению, существует другая абсолютнозаконная отрасль науки – нормативная наукаэтики, задача которой показать истинныеабсолютные ценности и установить нормыправильного поведения людей.
Беда нашей эпохи согласно сторонникам этойфилософии, в том, что люди больше не признаютвечных ценностей и не руководствуются ими всвоих действиях. В прошлом, когда народы западнойцивилизации были едины в одобрении ценностейхристианской этики, положение было лучше.
Ниже мы рассмотрим проблемы, поднятые этойфилософией.
Обсудив тот факт, что люди расходятся в своихценностных суждениях и выборе конечных целей, мыдолжны подчеркнуть, что многие конфликты,которые обычно считаются связанными сценностями, в действительности вызваны спорамиотносительно выбора наилучших средствдостижения целей, по поводу которых уконфликтующих сторон нет разногласий. Проблемапригодности или непригодности определённыхсредств должна решаться при помощи утверждений осуществовании, а не ценностных суждений.Исследование этих утверждений – основнойпредмет прикладной науки.
Таким образом, имея дело со спорамиотносительно человеческого поведения,необходимо знать, касаются эти разногласиявыбора целей или выбора средств. Часто это задачане из лёгких, поскольку то, что для одних людейявляется целью, для других является средством.
За исключением ничтожно малого числапоследовательных отшельников, все люди считаютопределённый вид общественного сотрудничествамежду людьми основным средством достижениялюбых целей, которые могут у них появиться. Этотнеопровержимый факт обеспечивает общую почву, накоторой появляется возможность политическихдискуссий между людьми. Духовное иинтеллектуальное единство всего вида homo sapiensпроявляется в том, что подавляющее большинстволюдей считает одно и то же – общественноесотрудничество – наилучшим средствомудовлетворения биологических побуждений,существующих у любого живого существа:сохранения жизни и здоровья индивида иразмножения вида.
Это почти всеобщее признание человеческогосотрудничества допустимо назвать природнымявлением. Использование такой манеры выражения иутверждение, что сознательное объединениесоответствует человеческой природе,подразумевают, что человек, отличительнымпризнаком которого как человека считаетсяинтеллект, способен осознать великий принципкосмического становления и эволюции, а именнодифференциацию и интеграцию, и осмысленноиспользовать этот принцип для улучшения условийсуществования. Но не следует считать, чтосотрудничество между индивидами биологическоговида является универсальным феноменом. Средствак существованию любого вида живых существнедостаточны. Следовательно, между членами всехвидов существует биологическая конкуренция,непримиримый конфликт жизненных«интересов». Выжить может только часть изтех, кто появляется на свет. Некоторые погибаютиз-за того, что другие особи его вида отняли унего средства к существованию. Безжалостнаяборьба за существование между членами одноговида ведётся именно потому, что они принадлежат кодному виду и конкурируют с другими его членамиза одни и те же ограниченные возможностивыживания и воспроизводства. Лишь человек силойсвоего разума заменил биологическую конкуренцию– общественным сотрудничеством. Разумеется,общественное сотрудничество стало возможнымблагодаря природному явлению – более высокойпроизводительности труда, достигнутойиспользованием принципа разделения труда испециализацией задач. Но необходимо было открытьэтот принцип, понять его влияние на человеческиедела и сознательно использовать в качествесредства в борьбе за существование.
Фундаментальные факты общественногосотрудничества были неверно истолкованы школойсоциального дарвинизма, а также многими еёкритиками. Первые утверждали, что войны междулюдьми представляют собой неизбежное явление, ивсе попытки установить вечный мир между странамипротиворечат природе. Вторые возражали, чтоборьба за существование ведётся не междупредставителями одного вида животных, а междучленами разных видов. Как правило, тигр нападаетне на других тигров, а на более слабых животных.Следовательно, заключают они, война между людьми,являющимися представителями одного вида,неестественна <об этом споре см.: Barth P. DiePhilisophie der Geschichte als Soziologie. 4th ed. – Leipzig, 1922. S. 289–92>.
Обе школы неверно интерпретируют дарвиновскуюконцепцию борьбы за выживание. Её смысл не внепосредственном противоборстве. Концепцияметафорически означает неодолимое стремлениекаждого существа оставаться живым, невзирая навсе факторы, угрожающие его существованию.Поскольку средства к существованиюнедостаточны, то между индивидами, – не важно,одного или разных видов, – питающимисяодинаковой пищей, существует биологическаяконкуренция. Не имеет значения, дерутся тигрыдруг с другом или нет. Каждая особь животноговида становится смертельным врагом любой другойособи просто из-за их соперничества не на жизнь, ана смерть за достаточное количество пищи. Этопостоянное соперничество происходит средиживотных, мигрирующих стадами и стаями, междумуравьями одного муравейника и пчёлами одногороя, между потомством общих родителей и междусеменами, созревшими на одном растении. Только