— Хорошо, — так уж и быть, задержу его ещё немного, — а зачем вы представили меня как ведьму?
— Веселье же, Бруня, веселье!
Он снова пошевелил бровями, но выбираться из машины не спешил.
— Ты машешь руками, орёшь дурниной, рубишь черного петуха, импровизируешь короче говоря, просишь за это пятьдесят тысяч и назначаешь ещё семь сеансов изгнания злых духов, клиенты понимают, что страдают ерундой, начинают откровенный разговор, и все! Мир, красота, Максим Болдин снова уничтожил очередного призрака!
— Страшный вы человек!
— Вот! — сразу же согласился он. — А ты хочешь за меня замуж. Кстати, о замуже. Вылезай, пойдем знакомится с моими родителями. Если сыграешь невесту так же убедительно, как и при Жанне — двойная премия.
— И бургер! — надо же и поломаться для виду. — Тоже хочу «вкусно-о-о-у». Кстати, вы уверены, что родители хотят невестку из деревни?
— Такие вопросы я с ними не согласовываю. И вообще, сейчас деревня — своего рода бренд: самое лучшее молоко, яйца, мясо и девушки. Все только свежее, натуральное и аппетитное!
— Знаете, в ряду с молоком и яйцами, «аппетитное» звучит пугающе. Давайте я лучше буду румяненькой и дебеленькой!
— Ой, ребенок, не с твоими пятьюдесятью кило говорить о дебелости. Хотя после маминого обеда возможны варианты.
Глава 9, в которой есть неожиданное знакомство
Мы выбрались из машины, доехали до подъезда и кое-как забрались в лифт. Даже в грузовом с инвалидной коляской не слишком удобно: занимает много места, да и нужный этаж Максим Иванович нажимал углом сумки, иначе никак не дотягивался.
— Запомни детали легенды: мы познакомились позавчера, благодаря хитрому плану твоего деда, моего отца и нелепому стечению «Вань, а это не твой сын помощника ищет?». Сразу воспылали неземной страстью друг к другу.
— У Жанны другая информация, — напомнила я.
Шеф нахмурился, почесал борода и махнул рукой.
— Я сказал маме, что сказал Жанне, короче, не важно все это. Придерживайся моей версии и будь готова стать надеждой моей мамы на внуков. И не вздумай мне выкать! И про деда тоже не упоминай. Особенно про мертвого, на которого я похож.
— Как можно не упоминать, Максим Иванович, — это я говорила уже шепотом, возле дверей его квартиры, — курение крайне отрицательно сказывается на подвижности ваших спер…
— Тсс! Еще мама услышит, облепит никотиновыми пластырями. Всего меня.
Он открыл дверь ключом и со всей поспешностью вкатился внутрь, я же зашла следом, поблагодарив высшие силы, что это не настоящее знакомство с родителями. И в крайнем случае всегда можно убежать с криками на лестничную площадку. Давай, Слава, соберись, мир не рухнет, если ты не понравишься родителям моего фальшивого жениха.
— Макс, Славочка! — мама вышла из кухни, обняла меня и потрепала шефа по волосам. Он сразу же сделал такое недовольно-обиженное лицо, что стал похож на подростка.
Мама же выглядела очень молодо, наверное ровесницей Беллы, и тоже немало времени тратила на заботу о себе. Светлые волосы, короткая стрижка, аккуратный маникюр. Мне даже стыдно стало за свои ногти, которые просто подстрижены. И волосы, которые тоже просто подстрижены и собраны в пучок, и за всю Брониславу в целом, которая легко и точно характеризуется словом «просто».
Впрочем, мама Максима улыбалась вполне искренне и, кажется, была рада меня видеть.
— Ма, мы ненадолго, Славу не доставай со своими внуками. Я тоже рожать отказываюсь, — шеф въехал на кухню, вытащил из холодильника ломтик сыра и остановился возле окна.
Я все мялась на пороге, пока мама Максима не потащила меня за стол. Интерьер красивый, но без излишеств, такой, жилой, но не «мужской»: красивые шторы, большой набор специй на одной из полок, специальные бутылки для масла и уксуса, мыло, и то налито в декоративную ёмкость с дозатором, набор прихваток на стене, опять же. Наверное, Максим Иванович не настолько одинок, как пытается показать.
— Нету ж, нету внуков! — мама отобрала у него сыр и спрятала в холодильник, после щелкнула чайник и достала из посудного шкафа чашки. — И не кусочничай! Вымой руки и садись за стол. Рожать он мне отказывается. Конечно, дымит, как паровоз, нормальной еды не видит, образ жизни сидячий, какая ж ты после этого будущая мать?
Максим хмурился все сильнее, а мне стало смешно: похоже, теперь понятно, в кого пошел шеф.
— Нет, ну вот все, все уже родили детей, а мы ждем неизвестно чего! Слава, будешь чай?
В такую жару хотелось только холодного лимонада или мороженого, но отказывать маме — как-то неправильно. Пусть и маме своего шефа. Поэтому я кивнула, и на столе тут же появился чай. Затем появились бутерброды к чаю, тортик к чаю, ликер к чаю и даже салат и мясо по-французски, тоже к чаю. Да, хороший такой шажок к дебелости. Вот чувствую, как стану ближе к идеальной деревенской девушке, останется только развязать пучок и заплести косу.
— Ага, родили, — Максим вымыл руки и вытер их весёлым полотенцем в ромашках, а я, как приличная Бруня, повторила за ним.
— А потом, — он подобрался к столу и стащил оттуда кусок мяса, — часть из них бегает за алиментам, другая — от алиментов, третья — тщетно пытается отбить своего супруга или супругу у любовников. Не, ма, я не стану торопиться с детьми и свадьбой.
— Как скажете, как скажете, — мама улыбнулась, сделала всем чай и кофе, затем подвинула ко мне тарелку с куском торта. — Чего торопиться? Вот к следующему лету внучок будет в самый раз. Так и вижу: еду я с колясочкой, вся в белом, коляска тоже белая, на малыше — белая шапочка, и соска белая, «ромашка»…
— Ма, не успокоишься, будешь идти вся в черном, я тоже весь в черном, в руках свечка, ромашкой. Тьфу просто, ма, за две минуты всё настроение испортила.
Он отложил вилку и нож и выехал из кухни, оставив меня на растерзание маме. Вот за что? Я слишком молода, чтобы вся в белом катить колясочку.
— Такой нервный, — мама улыбнулась и сделала глоток кофе. — Особенно когда дело касается внуков. Вот что в них страшного?
— Ма, я все слышу! — раздался бас из коридора. — И во внуках нет ничего страшного, меня пугают дети, как промежуточный этап. Если что — ты всегда можешь покатать меня.
— Ты уже не такой прикольный!
— А по мне так очень даже, — решила влезть я, а то уже плохо от разговоров о колясках и сосках-«ромашках».
— Да, с Максимом не соскучишься.
Мама подливала и подливала чай, параллельно расспрашивая обо мне. А что тут расскажешь? Живу в деревне, с бабушкой и дедом, на время учебного года выбираюсь в город, иначе разориться можно на проезде, да и боязно мне зимой за рулём: дороги скользкие, а занятия заканчиваются, когда уже стемнеет. Мама моя уехала, отца я не знала никогда. Точнее, помнила его как расплывчатое пятно, почему-то рыжее, и все. Возможно, обычный обман памяти, потому как сама я рыжая, а мама и бабушка — платиновые блондинки, дедушка русоволосый. После колледжа планирую поступить в институт, на кого — пока не знаю. Детей не хочу. Не то чтобы категорически, но пока — нет.
Нина, как представилась мама шефа, слушала меня с удовольствием и искренним интересом, ни разу не перебила и не выпытывала то, чем делиться не хотелось. Пожалуй, будь это настоящее знакомств с родителями, оно бы удалось. Максим же так и не вошел на кухню, но постоянно курсировал туда-сюда по коридору и слал мне сообщения.
«В случае опасности кричи: „Внук!“, показывай за окно и беги, я прикрою!»
— Так приятно с тобой познакомится, — когда Максим Иванович скрылся на балконе, Нина взяла меня за руку и придвинулась ближе. — После смерти Вити Макс сильно изменился. Они же с детского сада вместе, все втроем и Леня. Про них и плели всякое, будто живут одной семьей, но это вранье, не в характере Макса такие отношения. И когда он сам в аварию попал, ни слова же не сказал ни мне, ни отцу, ни Жанне с Лёней. Мы об этом только ближе к выписке узнали, и то, почти случайно, через Жанну.
Так вот почему я посчитала Макса одиноким: в его палате не было никаких вещей, которые обычно приносят родственники. Ни лотков с едой, ни пушистых полотенец на все случаи жизни, ни бесконечных пакетов с соком, как не было, толком, никакой одежды, кроме тех футболки и шорт, что оказались на нем. Похоже, что ему принесли только гаджеты и самый минимум вещей, остальное же происходило из больничных ларьков. Вряд ли шеф терпел такие неудобства из одного страха «а вдруг меня некрасивым увидят?», должны быть более веские причины.
— Держитесь друг друга, — она мягко улыбнулась и налила себе ещё чая. — Макс сто лет меня с девушками не знакомил, и впервые ястребом кружит, чтобы не случилось чего.
Конечно! То девушка, а то помощник! Где он вторую такую идиотку найдет. Но озвучивать мысли я не стала, только рассеянно кивнула. Нина же воровато глянула на дверь кухни и прошептала:
— И с детьми не торопитесь, надо немного для себя пожить, нагрешить вволю. А то пойдут пеленки, бутылочки, детский сад и школа, не до того особенно будет. Все урывками, да впопыхах. Но ты, в случае чего, смело звони мне, говори, мол, нужно срочно за диваном пыль протереть, мигом прилечу! Часа два гулять буду с мелким, а то и с ночёвкой заберу. Моя свекровь всегда так делала, и пыль за диваном после не проверяла.
Я покраснела и опустила взгляд. Как-то ни думала ни разу в сторону протирания пыли на пару с Максимом Ивановичем. Мы знакомы-то третий день. Шеф, конечно, секси, даже с гипсом, но вот пыль… Это же ответственность!
— Ма-а-ам? — шеф въехал на кухню, наверняка заметил мои алеющие щеки, хитрую улыбку Нины и все понял. — Ты снова? Просил же не смущать Бруню! Лапа, — он приобнял меня и неловко, с трудом дотянувшись из коляски, чмокнул в щеку, — ты маму не слушай, она известная пошлячка. Хуже только отец. Но у него все шутки на другую тему. Вот все, все самые пошлые анекдоты знаю от них.
— Сына-а, — Нина вздохнула, — ну кто кроме родной матери мудростью поделится? Я ещё посмотрю, что ты своим детям расскажешь. И вообще, ни словечка пошлого я Славочке не сказала, только про уборку и болтали.