Я приоткрыл дверь и увидел огромный каменный зал размером с половину футбольного поля, а с краю его — маленького бородатого старичка. Рост его едва достигал полутора метров, зато борода опускалась почти до пояса. Прямо-таки сказочный персонаж. Единственное, одет не по форме — в костюм с галстуком.
В бороде человека тлело несколько искр. Откуда они взялись, ясно стало очень быстро: человек взмахнул руками, и в воздухе перед ним возник огненный шар — наподобие того, который мне удалось подстрелить, только впятеро больше.
Дедушка махнул еще раз, и шар полетел вперед, абсолютно по прямой, будто на него не действовало земное тяготение. Затем он ударился о стену и с грохотом взорвался. Именно эти звуки мы слышали, когда спустились в подвал.
Вот такой здесь спортзал. Своеобразный. Не бегают здесь, не таскают гири и не подтягиваются, а забавляются с заклинаниями. Из-за этого преподаватель и советовал соблюдать осторожность.
Не знаю, какие заклинания сегодня практиковал Николай Андреевич (а это был, вне всякого сомнения, он), но сейчас мы увидели знаменитый огненный шар — классическое и главное заклинание магов этой стихии. Страшная штука. И взрывается, и обжигает, и летит на приличное расстояние. Не хотел бы оказаться на его пути.
Старичок нас увидел и улыбнулся.
— Это вы от Арсеньева? Я забыл ему сказать, что пошел в подвал. Люблю лето! Никаких тебе занятий, никаких студентов… можно вспомнить молодость!
Мы сообщили друг другу, как кого зовут, и Николай Андреевич предложил поговорить или здесь, или подняться в его кабинет.
— Можно и тут, — пожал плечами я, — нам надо показать кое-какие фотографии. Но перед этим я хочу кое-что пояснить.
И я рассказал декану о пожаре на заводе и последующем убийстве.
Николай Андреевич стал пунцового цвета, как недавно брошенный им огненный шар, но ничего не ответил. Вика достала ноут, и на экране засветилась физиономия мага-убийцы.
— Знаете его? — спросил я.
Лазарев помрачнел еще больше, вздохнул, отошел подальше от нас и снова швырнул огненный шар в стену. Немного успокоившись от этого, он вернулся к нам.
— Конечно, знаю. Как не знать.
— Учился здесь?
— Да. Был отчислен, и год пробыл в клинике, где ему капали препараты, убивающие магию. Но, похоже, он сумел с этим справиться. Пойдемте все-таки в мой кабинет. Поговорим в спокойной остановке.
Мы направились к двери, но когда до нее оставалось несколько шагов, Лазарев сказал «извините», вернулся в центр и швырнул еще пару огненных шаров.
— С плохими новостями вы пришли, — сказал он, когда мы поднимались по лестнице. — А мало что так успокаивает, как огненная магия.
Его кабинет оказался почти таким же, как у заместителя ректора, но, к моему удивлению, гораздо богаче. Мебель — только из красного дерева, на стенах картины, а на полке стоял аквариум, в котором вместо рыбок жила огненная саламандра — я однажды такую видел в зоопарке. Пищу, которую едят люди или животные, она не употребляла, зато в нижней части аквариума виднелась замаскированная камнями горелка — греясь в пламени, саламандра получала энергию для жизни. Интересное существо, но брать ее в руки не хочется.
Кстати, ожогов у Лазарева я не заметил. Ни одного, хотя огненный маг без них обойтись не мог. Может, владел каким-нибудь заклинанием регенерации тканей, может, еще что-то.
Хотя сейчас это было абсолютно неважно. Меня интересовало имя колдуна-убийцы и рассказ, кто он такой.
— Барон Низов Алексей Олегович, — сказал декан. — Как странно, столько лет прошло, но я помню. Ему сейчас около шестидесяти. Он был одним из самых талантливых на факультете. То, до чего другие доходили месяцами, он изучал за пять минут. Я тогда работал простым преподавателем, и не мог поверить своим глазам. Природным даром он обладал потрясающим. Увы, насколько он был силен в магии, настолько же он был и жесток. Причинить кому-то боль для него ничего не стоило. К тому же, его амбиции превосходили его талант.
Лазарев развел руками.
— Занятия магией являлись для него лишь трамплином к чему-то большему. Маг легко может рассчитывать на безбедную жизнь и высокое положение в обществе, но ему оказалось этого мало. В двадцать лет он стал феноменально высокомерен. У него происходили постоянные стычки с другими учениками, и он попадал в разные истории. Мы это терпели в надежде на то, что он повзрослеет и образумится, но…
Декан замолчал и стал молча смотреть смотреть в окно. Мы с Викой подождали минуту, и потом я спросил:
— Но что?
— Он занялся запрещенной «темной магией». А именно, начал в тайне от всех ставить опыты по трансформации живых организмов. Снял какой-то заброшенный сарай, и начал там проводить исследования. Вскрылось сие случайно.
— Это запрещено законом? — спросила Вика. — Просто я таком не слышала, хотя много лет в адвокатуре.
Лазарев посмотрел на нее очень дружелюбно, но как на несмышленое дитя.
— Понимаете… у нас свои законы. Свой уголовный и гражданский кодекс, свои представления о том, что можно, и что нельзя. Я сейчас говорю открыто, потому что слухи об этом разгуливают по Москве уже много лет, хотя доказать никто ничего не докажет. Император — а до него его папа и его дед — были прекрасно осведомлены об этом и ни во что не вмешивались.
— Понятно, — кивнула Вика.
— Темная магия не может привести ни к чему хорошему. Владеющий ей — изгой, чужой в нашем мире. В общем, по приговору университетского суда Низов был изгнан из университета и помещен в клинику, где ему вводили огромные дозы лекарств, чтобы убить его магический талант. Вроде бы получилось… его выпустили на свободу, и десятки лет о нем не было ничего слышно. Думали, что он умер или уехал за границу. Но увы.
— Как получилось, что он восстановил талант?
— Не знаю! — развел руками Лазарев. — Но явно как-то получилось. Низов, похоже, феномен. Раньше это не удавалось никому. А может, с помощью «магии ночи». Ее возможности почти не изучены.
— Скажите, а какой смысл в трансформации живых существ? Или ему было просто интересно? Научное любопытство и не более того? Чем это отличается от обычного создания тех же гомункулов, которых мы видим на стройках?
— Боюсь, не одно любопытство… — вздохнул декан. — Любое живое существо в некотором смысле является аккумулятором магической энергии. Правда, оно собирает ее в себе не так много. Но если плоть изменить, то изменятся и ее свойства. А темная энергия… То есть энергия «магии ночи»… знаете, когда ее становится много? Когда она прорывается в наше измерение?
— Нет, конечно, — я пожал плечами. — Откуда мне знать. Я был полицейским, потом стал адвокатом, сейчас — частный детектив. В таких вещах не разбираюсь.
— Больше всего темная энергия скапливается там, где происходит преступление. Желательно, убийство, — сказал Лазарев.
Я задумался.
— То есть, потом эту энергию можно собрать и применить для каких-то целей?
— Вы очень верно мыслите. Поэтому «темная магия» у нас считается по меньшей мере «подозрительной», а ее использование в для трансформации плоти, чтобы та могла накапливать энергия — престопным поступком.
— А возможно изменение плоти с другими целями?
— Возможно, конечно. Этим занимаются различные генетические лаборатории, как у нас, так и за границей. Но побочный эффект трансформации притягивает злых людей, как магнит.
— Теперь понятно, — покачал головой я. — Спасибо, что объяснили. Хотелось бы задать еще один вопрос. Не знаете, где искать этого Низова?
— Понятия не имею! — взмахнул руками декан. — Боюсь, где угодно. После того, как вышел из больницы (то есть, из тюрьмы), он исчез. Порвал отношения со всеми родственниками. Скорее всего, уехал из Москвы куда подальше, и принялся восстанавливать магическую силу. Какими методами — спросите что-нибудь полегче.
— Спасибо вам, — я подвел итог встрече. — Мы, наверное, пойдем.
— Будьте с ним очень, очень осторожны, — сказал на прощание Лазарев. — Низов крайне опасен. Хотя вы это знаете и без меня.
— Что будем делать? — спросил я у Вики, когда мы отъехали от института.
— Искать Низова, других вариантов не вижу, — пожала плечами она, заходя в крутой поворот на скорости далеко за сто километров в час. — Найти и сдать полиции. При этом собрав доказательную базу, потому что в возможностях следствия у меня большие сомнения.
— Только искать буду я, хорошо? А ты окажешь мне юридическую и моральную поддержку.
Вика поморщилась.
— Ты, пожалуйста, таких вещей больше не говори. Если уж мы вместе влезли в это дело — вместе и продолжаем. Без тебя моя жизнь станет совсем скучной… поэтому я буду тебя оберегать.
— Хорошо, ангел-хранитель ты мой, — смирился я. — Но мы будем очень осторожны.
— Никаких сомнений, — согласилась Вика.
Несколько минут мы ехали молча.
— Кстати, — вспомнил я. — Как ты думаешь, могут опыты с изменениями живых существ, проводимые теми, кто затеял нападение на Левшина, быть связаны с желанием собрать темную энергию?
— Не знаю. Но вполне возможно. Сумасшедших в мире много.
Я взял телефон и позвонил знакомому в полицию.
— Привет, Дим. Можешь подсказать адрес проживания одного человека. И вообще все, что на него есть. Пропал, и никто не знает, что с ним.
— Подожди немного, зайду в кабинет и включу компьютер, — ответил Дима, один из моих старых знакомых. — Наберу.
Перезвонил он мне уже через пять минут.
— Есть один адрес. Был там зарегистрирован Низов пятнадцать лет назад. А больше нет ничего, будто исчез! Он живой вообще?
— Живой, — заверил я, — даже чересчур. Лучше б ему быть другим.
Дом, в котором, возможно, жил Низов, находился в Подмосковье и относительно недалеко от дороги, по которой мы сейчас ехали. Частный, судя по тому, что в полицейской базе нет номера квартиры.
— Может, заскочим? — спросил я у Вики. — Сомневаюсь, что он там будет, но тем не менее проверить надо.
— Давай, — кивнула Вика.