«Слишком часто говорит „прошу“», — отметил Рикер.
С первого ряда поднялся лысеющий ангел в сером костюме. Глядя себе под ноги, взошел на сцену и разместился за кафедрой.
— Я буду говорить неформально, вы уж простите, Дени, — первым делом предупредил он и продолжил, обращаясь к залу: — Я сам не инвестор, чего уж скрывать, но многим помог найти верное решение. Уверен, помогу и с вложениями в технологии бессмертия.
Зал зашумел, услышав нарушающее конспирацию слово. В то же время многие расслабились. Здесь собрались деловые люди, времени на лишний политес у них не было.
— На сегодняшний день существует пять известных нам технологий бессмертия, — продолжил Пятигорский. — Начнем по порядку. Хаома. Статистика показывает, что ее принимает более пятидесяти пяти процентов ангелов. Если бы не побочные эффекты, могло бы быть девяносто. В настоящее время в Южном Союзе есть два центра по выработке нового препарата на основе хаомы. Оба нуждаются в финансировании. Разработчик заявляет, что препарат может появиться через два года, побочные эффекты снизятся на двадцать — двадцать пять процентов. Не бог весть как много, но даже это вызовет серьезные изменения на рынке. Фьючерсы уже пляшут самбу, вы знаете. Так что те, у кого солидные вложения в хаому, могут начинать шевелиться.
Рикер слушал и думал о том, как рассмотреть сидящих в зале. Впереди одни затылки, и оборачиваться не станешь.
«Увижу лица, когда буду стоять за кафедрой», — успокоил он себя.
Был и другой шанс. Возможно, тот, кто ему нужен, сам выйдет на сцену.
— Кощея и прочую кустарную ерунду я в расчет не брал, — говорил тем временем Пятигорский. — Надеюсь, в зале немного людей, занимающихся этим бизнесом. Они должны понимать, что дело это бесперспективное и мало общего имеет с бессмертием.
Когда Мераб Пятигорский закончил выступление, ангелы зааплодировали. Послышались вопросы.
— Вы не затронули еще две технологии: трансплантацию и перенос сознания, — сказал мужской голос с последних рядов. — Каковы прогнозы?
— С точки зрения бизнеса? — уточнил Пятигорский.
— Любые! — крикнул кто-то, и по залу прокатился смех.
Пятигорский отложил бумаги и принял задумчивый вид.
— Перенос сознания — это утопия, — сообщил он со скорбью. — Он появится не раньше, чем ученые научатся конструировать человеческую душу. Романтикам лучше инвестировать в поиск неземного разума… ну или в вечный двигатель вложиться.
Снова смех в зале.
— Что касается трансплантации органов… По моему скромному мнению, такой технологии бессмертия не существует. Это фикция. По существу, трансплантация происходит беспрерывно у каждого человека, только на клеточном уровне. Клетки отмирают, заменяются новыми. За два месяца обновляется кожа, а за семь лет — весь организм. Сбои происходят на другом уровне — функциональном — и в обмене веществ. Замена органов не решает эти проблемы, а лишь оттягивает старость, помогает с нею бороться. Это — медицина.
В зале нашлось много несогласных. Воспользовавшись возникшим оживлением, Рикер разглядывал лица, но нужного не находил. Неужели его нет? Не может такого быть!
Вдруг кто-то произнес:
— Вы не сказали про так называемое алмазное бессмертие. Почему?
Рикер повернулся на голос, но определить владельца не успел.
— Простите, я не анализирую фольклор, — ответил Пятигорский. — Если вопросов больше нет, то мой доклад закончен.
Модератор Дени сказала в микрофон:
— В нашей программе изменения. Один докладчик отсутствует. Я прошу подняться Фрэнсиса Локка. — Она оглядела зал. — Вы готовы, мистер Локк? Вам слово!
Рикер встал с кресла и, зажав планшет под мышкой, пошел на сцену. Спускавшийся в зал Пятигорский похлопал его по плечу, как давнишнего коллегу. Рикер встал за кафедру и оглядел собравшихся.
Зал был почти полон. Приглушенный свет размывал лица, все они казались одинаковыми, лишь усы и бороды выделялись из общей массы. Но разве усы с бородою — примета?
— «Дурная бесконечность» — должно быть, вы слышали этот термин, — начал Рикер, подглядывая в записи Локка. — Когда Гегель ввел это понятие, о бессмертии только мечтали. Тем не менее именно Гегель определил нравственные проблемы, с которыми человечеству пришлось столкнуться спустя несколько веков. Что имел в виду философ? То, что бесконечность нивелирует конечные величины. Разве есть разница между двойкой и миллионом, если впереди миллиарды миллиардов, а за ними триллионы триллионов? Гегель полагал, что бесконечность вынуждена делиться на отдельные конечные циклы, чтобы обрести смысл.
Рикер поглядывал в зал. Понимания на лицах было не много: на конгресс собрались бизнесмены, а не философы. Рикеру даже стало жаль покойного Фрэнсиса Локка, обидно за него.
— Даже алхимики, создавая свои эликсиры, отыскивали дверь в бесконечность разума, а не тела… — Рикер замолк на полуслове. Речь прервал тревожный гудок детектора.
Он повернулся к дверям и обомлел, увидев Хила, стоящего посреди прохода в окружении красных мигающих ламп. Детектор продолжал гудеть. Хил такого явно не ожидал. Он смотрел в зал с сидящими ангелами, а те уже все поняли. Хил попытался отыскать взглядом Рикера и совсем растерялся, заметив напарника на сцене за кафедрой.
Рикер не видел, как охранники выхватили оружие. Просто раздались выстрелы — пять или шесть подряд, — и Хила отбросило к стене. Падая, он достал пистолет и дважды выстрелил.
— У него граната! — завопили у входа.
Ангелы вскочили с мест, хотя должны были лечь на пол. Отталкивая друг друга, крича и перепрыгивая через синие кресла, они побежали к пожарному выходу. Двое сцепились в проходе, отнимая друг у друга коричневый портфель. Их сшибли, портфель улетел на ступеньки. Один из боровшихся пополз за добычей, а второй плюнул на все и устремился к выходу вместе со всеми.
Граната взорвалась через несколько секунд после того, как Хил испустил дух. Свет, грохот, струи газа, осколки — все разом пронзило конференц-зал. Несколько кресел у входа вырвало с корнем, у соседних снесло спинки. С десяток ангелов разлетелись, точно бумажные фигурки от сильного порыва ветра. Во время полета они распались на куски и приземлились кто где — на полу, на стенах, на бархате кресел.
Рикера отбросило к столу модератора. Одуревший, потерявший слух, он заполз обратно на кафедру, отдышался немного и сунул руку за полку. Пистолета на месте не оказалось. Липкие следы от скотча были, а оружия — не было.
Опять началась стрельба. Видимо, ангелы палили друг в друга. И где только взяли оружие? Рикер сел на пол, прислонившись спиной к внутренней стенке кафедры. Затылок неудобно упирался в злополучную полку для бумаг. В ушах все еще звенело — то громко, то тихо, будто бы кто-то вертел настройки.
Включилась пожарная сигнализация, и с потолка хлынул дождь. Рикер вытянул нижнюю губу, ловя брызги и стекающие по лицу струйки.
«Все пропало, — подумал он. — Пятнадцать лет поисков псу под хвост».
Эта единственная мысль гулко перекатывалась в голове, как бильярдный шар.
Скоро все стихло. Толпа ангелов просочилась в узкий коридор. Рикер представил, как они, мокрые и взъерошенные, бегут по лестничным пролетам, затем — к машинам, спешат на вертолетную площадку, толкаются и матерят друг друга. Бессмертные ничтожества.
Когда вода прекратила литься, Рикер высунулся из-за кафедры и осмотрелся. Дамочка в белой блузке лежала на сцене. Теперь блузка была красной. По всему залу валялись куски человеческого мяса — свежие заготовки для трансплантологии. Один из охранников был застрелен (отлично, Хил!), другой трепыхался с оторванной рукой. Тела напарника Рикер не разглядел: должно быть, его разметало взрывом.
А в центре конференц-зала (шестой ряд, место восемь — зачем-то подсчитал Рикер) сидел мужчина в пиджаке с воротником-стойкой. Единственный ангел, который не пытался удрать. Он сидел спокойно, поправлял массивные очки на лице, хотя все вокруг было усеяно кусками тел, планшетами, телефонами и папками.
Рикер спустился со сцены и подошел к ангелу. Тот был весь мокрый. Дорогой костюм пошел разводами на плечах и рукавах. Капли переливались на оправе очков, линзы уже были протерты. Ангел указал на место рядом с собой, и Рикер сел.
— Меня зовут Чейз, — представился мужчина. — Вам это известно?
— Было бы известно — нашел бы вас раньше.
Почти минуту они оглядывали раскуроченный зал. Здесь будто бы состоялось грандиозное футуристическое представление с впечатляющим финалом. Осталось только крикнуть «браво» и стоя поаплодировать.
— Скверная организация мероприятия, — сказал Рикер. — С конспирацией проблемы.
— Уверены? — усмехнулся Чейз. — А у вас, значит, проблем нет?
Он достал из кармана сигару и прикурил от серебряной зажигалки. Рикер первый раз видел курящего ангела, если не считать двух спятивших струльдбругов в лагере дезактивации.
— Я сочетаю несколько технологий, — пояснил Чейз. — Во-первых, качественные перламутровые гены. Во-вторых, трансплантология — мне часто меняют легкие и сердце. Плюс кое-что из препаратов.
— Наверное, мечтаете о вирусе Рудаки?
Ангел впился зубами в сигару, потом затянулся так сильно, что впали щеки. Подержав дым в себе, он с сожалением выдохнул.
— У меня был вирус Рудаки, — сдержанно произнес он и стряхнул пепел на спинку впередистоящего кресла. — Но каким-то образом я его потерял.
— Случайно приняли антибиотик? — издевательски пошутил Рикер.
Чейз не улыбнулся. Видимо, для него это было больной темой. А как же еще?
— Вы интересный тип, — процедил Чейз сквозь зубы.
— Что вы знаете про терму ума и алмазное бессмертие? — спросил Рикер.
— Вы считаете, они существуют? — теперь издевался Чейз.
— У нас мало времени. Скоро здесь будет полно агентов.
Ангел продолжал сосредоточенно курить, будто бы докуривал последнюю сигару в жизни. По залу уже витало едкое табачное облако.
— Откуда вы о них знаете? — поинтересовался он. — Расскажите, пожалуйста.