Дальняя ретроспектива. Максим Воронов
3 мая 1980 года. Москва. Институт стран Азии и Африки ИСАА МГУ. Кабинет декана факультета истории Ближнего и Среднего Востока.
Руководитель дипломной работы Воронова, декан факультета ИБСВ, профессор Искандер Баходирович Закиров в своем кабинете был не один. К тому-же, в присутствии этого посетителя, он заметно рефлексировал. Интеллигенция всегда, хоть внутренне, но фрондирует, поэтому опасается любой власти, чисто на животных рефлексах. А посетитель же, несомненно, был здесь Властью. Лет тридцать пять, особых примет нет. Капитан, или майор. Скорее майор.
— Здравствуйте, Искандер Баходирович. Я могу подождать Или прийти попозже?
— Здравствуй, здравствуй, Максим. Проходи, садись. Вот это Виктор Иванович, он хочет с тобой поговорить.
Воронов молча кивнул своему дипломному руководителю, молча сел напротив «Виктора Ивановича» и молча принялся его рассматривать. Профессор Закиров тоже молча и с облегчением выскользнул из собственного кабинета. С минуту молча смотрели друг на друга. О стекло кабинета громко билась муха. Молчали. Не бодались взглядами, нет, просто оба держали паузу.
— Здравствуй Максим. Меня зовут Виктор.
— Иванович. Здравствуйте, Виктор Иванович.
— Я хочу поговорить о твоей дипломной работе.
— Я это уже понял, Виктор Иванович.
— И ты уже понял, кто я?
— Пока нет. Капитан? Или майор?
— Майор.
Воронов молча кивнул и снова подвесил неловкую паузу.
— Тема твоей дипломной работы… Ты ее сам выбрал?
— Сам, товарищ майор. Тема сейчас актуальная.
— Более чем. Твоя работа засекречена. Публичной защиты не будет.
Воронов снова равнодушно пожал плечами. Такой расклад его явно не удивил.
— Ничего не хочешь сказать?
— Нет. Поговорить хотели вы, потому что вы меня знаете. Я вас не знаю. Говорите, товарищ майор.
Майор Андрейченко был опытным оперативником и отлично понимал, что его сейчас тупо разводят на эмоции. Он был обучен, как действовать в таких случаях, но сейчас перед ним сидел шестнадцатилетний пацан, а это ломало все привычные схемы работы.
— Публичной защиты не будет, а не публичная уже состоялась. Поздравляю с дипломом.
— Спасибо, товарищ майор.
Ему абсолютно наплевать на этот диплом. Поблагодарил, как за переданную в столовке солонку. Черт бы его побрал.
— Что собираешься делать дальше?
— Пока не знаю, завтра подумаю. У вас есть предложения?
— Скоро олимпиада. Хочешь поработать переводчиком?
— Нет.
— Почему? Платят хорошо, чеками[14].
— Просто так ни за что хорошо не платят, товарищ майор. Вы меня вербуете?
Эх, как дать бы тебе по наглой роже…
— Устанавливаю контакт, Максим.
— Контакт установлен, Виктор Иванович. В результате контакта, вы уже выяснили, что я готов к вербовке, но не за чеки.
В более дурацкую ситуацию, майор Андрейченко еще ни разу не попадал.
— Чего ты хочешь?
— Убедиться в том, что меня вербуют наши, а не ЦРУшники, или МОССАДовцы.
Опешивший Андрейченко достал из кармана и раскрыл служебное удостоверение. Воронов глянул на него равнодушно.
— Это не доказательство, просто бумага, оформленная в красивую красную корочку. Вы вполне можете быть двойным, или даже тройным агентом.
— Издеваешься, Воронов?
— Есть немного, товарищ майор. Но это лишь ответная любезность. Вы хотели меня купить за бусы, как тупого папуаса. Только бусы, даже ни единого слова про Родину, патриотизм и прочие идеалы. Это повергает меня в глубокую печаль. Для каких целей вы вербуете таких ублюдков, если не работаете на ЦРУ, или МОССАД?
— У меня есть подозрение, что это ты работаешь на ЦРУ и МОССАД. И хватает полномочий для твоего ареста.
— Мне шестнадцать лет.
— Я в курсе, но дело государственной важности.
— Круто. Ну, что же, dura lex, sed lex. Если выбор только между чеками и крестом, однозначно выбираю крест. Веди меня, центурион, я готов.
Красиво! Майор Андрейченко вдруг оценил красоту, с которой его уделал этот щенок и непроизвольно улыбнулся.
— Как тебя убедить, что я не из ЦРУ?
— На слово поверю только начальнику управления. Пусть он меня к себе вызовет и прикажет с тобой работать.
— Ну, ты и наглец. Ладно, жди…
Дальняя ретроспектива. Генерал-лейтенант Бобков Филипп Денисович
12 августа 1980 года. Здание центрального аппарата КГБ СССР.
Филипп Денисович Бобков задумчиво смотрел на расходящихся с вечерней оперативки начальников отделов. Расходились они в хорошем настроении, но у начальника пятого управления почему-то тревожно сосало под ложечкой. Не смотря на то, что ЦК КПСС оценил деятельность Комитета Государственной Безопасности во время проведения Олимпийских игр на отлично, а значит скоро последуют и поощрения, но это его совершенно не радовало. Филипп Денисович был по факту одним из самых информированных людей в Советском Союзе, а потому оценивал прошедшую Олимпиаду трезво. С политической точки зрения — это был полный и оглушительный провал, который обязательно повлечет за собой цепь негативных последствий.
— Филипп Денисович?
Герой дня, начальник одиннадцатого отдела[15], генерал-майор Киселев, дойдя до выхода из кабинета, вернулся к столу начальника.
— Да, Паша. Что-то еще?
— Я по поводу вчерашнего доклада. «Объект инопланетянин». Вы сказали, что примете его.
Было дело, сказал. Интересный паренек. Судя по докладу и правда инопланетянин.
— Приму. Кто его, кстати, так окрестил?
— Майор Андрейченко. Он ждет.
— Кто, Андрейченко?
— Инопланетянин.
— Что, прямо сейчас ждет?
— Так точно.
— Где?
— В общественной приемной, как и положено.
Филипп Денисович очень устал. Казалось, что эта чертова Олимпиада пила из него жизненную силу, присосавшись прямо к… По каким там артериям течет жизненная сила? Но и с ее окончанием легче не стало, будто она напоследок пустила яд. Но обещал, значит обещал. Тем более, что Киселев и правда — герой дня.
— Веди своего инопланетянина, Павел Николаевич.
— Пришлю. Он не мой инопланетянин и согласен говорить только с начальником управления. Я вчера докладывал.
Было, докладывал. Какой, однако, скромный этот инопланетянин. Был бы наглый — попросился к Брежневу. Филипп Денисович непроизвольно улыбнулся. Ладно, если даже полная пустышка, то отвлечься от накатившей хандры поможет.
— Присылай не своего инопланетянина, Паша. Самое время забыть о делах наших грешных и задуматься о вселенских. Расширить кругозор и немного отвлечься.
Киселев понял настроение начальника, молча кивнул и исчез за дверью. Филипп Денисович открыл ящик стола, в котором лежали срочные папки и достал оперативную справку на «Инопланетянина». Вчера его что-то в ней зацепило, сработало шестое чувство, но что конкретно, он пока сам так и не понял. Умненький мальчик. В школу пошел в шесть лет, в двенадцать закончил с золотой медалью. Бывает. Среднее образование рассчитано на среднего, а этот явно выше уровнем. Таких немного, но он далеко не уникум. Без вступительного экзамена принят в ИСАА МГУ. Закончил за четыре года, с красным дипломом, защитился этой весной. Ага! Тема дипломной работы засекречена. «Пуштунский национализм и фактор «Линии Дюранда». Прогноз до 2000-го года». Вот оно! Прогноз до двухтысячного года. Именно это вчера и царапнуло. В настоящем зреет что-то очень нехорошее, вот и хочется заглянуть в будущее, хочется чуда… Что ещё…?. Вызывающе вел себя при контакте с майором Андрейченко, но тот все равно настоятельно рекомендует продолжить разработку объекта. Так, Андрейченко тоже на заметку.
— Разрешите, товарищ генерал-лейтенант? Генерал-майор Киселев прислал посетителя. Говорит, что вы его ждете.
— Жду, зови.
Вошедший юноша абсолютно не привлекал к себе внимания. Одет опрятно, но нарочито неброско, как будто и не произошло этой чертовой Олимпиады, которая принесла с собой культ на все западное. Серые брючки, не новые, но аккуратно поглаженные, серая, но чуть посветлее, рубашечка. Короткая стрижка. Если объявлять такого в розыск, то даже зацепиться абсолютно не за что. Серое пятно, без особых примет. Разве что глаза. Ярко синие глаза светились веселым задором, но разве это примета?
— Максим Воронов?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
«Инопланетянин» отозвался с такой интонацией, будто по пять раз на дню общался с уже надоевшими генералами КГБ. Красавчик.
— Присаживайся, Максим.
Тот послушно присел на стул в третьем ряду стола совещаний, приставленного к рабочему столу Бобкова в виде ножки от буквы «Т». Молча взял из лежащей на столе стопки лист бумаги, из стоящего там-же стакана достал простой карандаш и начал что-то молча писать.
— Ты хотел со мной поговорить?
Не отрываясь от письма, «Инопланетянин» отозвался немедленно.
— Никак нет, товарищ генерал-лейтенант. Я только хотел убедиться, что меня не вербует ЦРУ, или МОССАД.
За время, пока была произнесена эта фраза, «Инопланетянин» дописал, что хотел. Бесшумно соскользнул со стула и передал лист Бобкову.
«Здесь нельзя говорить!
Астрологический прогноз.
— 12 сентября произойдет успешный военный переворот в Турции, который возглавит генерал Кенан Эвренон.
— 22 сентября начнется Ирано-Иракская война.
Если захотите обсудить этот астрологический прогноз, найдите место, где можно будет говорить.»
Псих? Бобков поднял глаза на инопланетянина. Нет, не псих. Точно не псих. Глаза не бегают, скорее пытаются залезть прямо в душу, что бы это понятие не значило. Бобков кивнул и перевернул страницу. Ладно, проверим.
— Убедился? Майор Андрейченко на самом деле тот, за кого себя выдает.
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант. Я принесу майору Андрейченко свои извинения. Разрешите идти?