эту вкуснятину ложками, запивая крепким чаем, пахнущим костром. Ничего вкуснеея не ела с тех пор. А дикая малина, сочная, душистая, которая тает во рту?!
Шеф стрелял глухарей, и я готовила их в котелке с клюквой ибрусникой. Мясо тушилось и было немного твердоватым, но ароматным. Ещё яприспособилась стряпать ландорики. Так шеф называл оладьи на сухом молоке.Толкла ягоды с сахаром и мы, облизываясь, уминали горячие поджаристые ландорикис душистой ягодной толчёнкой.
Шеф брал меня с собой в тайгу. У него за плечами ружьё, вруках планшетка. У меня на шее —прибор, который называется радиометром. Черезкаждые пять-десят-сто метров я его включала, стрелка показывала цифры, которыея добросовестно рапортовала своему начальнику. Это называлось: «Сделать замер».Радиометр был довольно тяжёлый. Мой начальник шутил: «Ничего, Лен, шея послесезона длинная будет! Балерины Большого отдыхают!»
Идти по тайге тяжело: перелезаешь через корни деревьев,через заросли травы и кустарников. А то дерево упало, и нужно перелезать егосверху или проползать под ним снизу. Или бурелом —не обойти. Я уставала.
Мы садились, разводили костёр, доставали тушёнку, сухари,чай, сгущёнку. Как-то раз я особенно сильно устала и попросила у Толика ещёвремя на отдых. Он спокойно сказал: «Посидеть, конечно, можно ещё... Но вотхозяин как на это отреагирует?» Я оглянулась, следя за его взглядом, и увиделамедведя. Надо ли говорить, что после этого мою усталость как рукой сняло? И яскакала домой, почти опережая шефа и перемахивая через стволы упавших деревьев.Откуда и прыть взялась?! Мишка не приближался и не отставал, он проводил нас,видимо, до границ своей территории и исчез.
Ещё шеф отправлял нас с Раей в маршруты по окружающимлагерь речушкам. И мы набирали песок со дна речек в лоток и промывали его долгов ледяной воде. Уходили довольно далеко от лагеря, и Толя давал нам с собойракетницу и компас. Я никогда не могла запомнить направление. Шеф называл этоженским топографическим кретинизмом. Он говорил, что в древности мужчиныходили на охоту далеко от дома и должны были уметь ориентироваться наместности. А женщины сидели дома и ждали своих кормильцев. Поэтому у них плохаяориентация на местности. Говорил он это очень важно.
Ая и сама знала, что могу заблудиться в трёх соснах. Но сРаей мне страшно не было. У неё обнаружилось удивительное чувство направления.И она всегда выводила меня домой, к лагерю, с точностью до нескольких метров.Один раз, правда, мы с ней всё-таки заблудились. Паниковать не стали. Большенас, как мы позднее узнали, паниковал шеф, который уже собрался нас искать. НоРая смогла сориентироваться в глухой тайге, и уже к вечеру мы вышли к нашимпалаткам.
Случались и моменты, которые врезались в память на всюжизнь. Так, один раз, мы ушли из лагеря к самой высокой точке Северного Урала—горе Конжак. И неколько дней жили в охотничьей избушке. Были удивлены, когданашли в пустой избушке припасы. Шеф объяснил, что это таёжные правила.Последние, кто ночевали в избушке, всегда оставляли для новых постояльцевспички, соль, консервы, сухари.
В избушке были нары, где мы спали, в одном углу шеф с Лёней,в другом я, Рая и Света. Еду готовила в основном я. А остальные парами уходилив маршруты. Меня оставляли в избушке. Шеф объяснил, что на это есть двепричины. Первая: я вкуснее всех готовлю. Вторая: физически я была самой слабой,а маршруты здесь сложные, с подъёмами.
Готовила я на костре или, если погода была плохой, прямо впечке-буржуйке. Научилась обращаться с топором, собирать сушняк, разводитьбыстро и в любую погоду костёр. Мне оставляли ракетницу. Как-то раз ребята ушливчетвером. Со мной оставались наши собаки. Это были две молодые лайки, почтищенки. Шеф звал их Кидус и Карус.
Дело шло к вечеру. Ребятам пора было вернуться. Я ужеприготовила еду, принесла воды, насобирала ягод. И ходила вокруг избушкикругами в ожидании. Но слышно было только журчание ручья, шум деревьев, птичьепение. Внезапно небо стало темнеть на глазах. Птицы перестали петь. Тайгатревожно замолчала в ожидании грозы. Несколько минут, и избушку окутал мрак. Яочень переживала за своих геологов.
Началась сильная гроза. Я залезла на нары в избушке исидела, сжавшись в комочек. А снаружи бушевала стихия. Избушка скрипела,трещала. И я чувствовала себя Элли из детской сказки. Только вместо Тотош- кисо мной Кидус и Карус. Внезапно щенки начали скулить и лезть ко мне на нары.Это было очень странно, потому что они обычно держались дерзко и лаяли на всехптичек и мелких зверюшек. Демонстрировали, что они, охотничьи собаки, здесь, втайге, главные. Я втащила щенков на нары и прижала к себе. Снаружи послышалисьтяжёлые шаги. Кто-то ходил вокруг избушки. Собаки скулили.
Я взяла в руки ракетницу, которую обычно оставлял мне шеф,чуть приоткрыла дверь и выглянула. Лучше бы я этого не делала. При вспышкемолнии я увидела почти рядом с собой здорового медведя с раскрытой пастью. Ипасть у него была, я вам скажу, довольно неприятная. Он явно открыл её не длятого, чтобы зевнуть. Я закрыла дверь. Вернулась на нары. И сидела на них незнаю, сколько времени.
Помню, что одной рукой обнимала и гладила обоих щенков, авторая рука с заряженной ракетницей была наставлена на дверь.
Когда дверь открылась, я чудом удержалась от того, чтобы непустить своё оружие в ход. На пороге стояли продрогшие и лязгающие зубами моибродяги-геологи. Они заблудились и плутали. Такое бывает в тайге даже сопытными людьми.
Помню, как шеф медленно, почти на цыпочках подошёл ко мне.Он ласково уговаривал меня: «Леночка, солнышко, ты ракетницу-то отдай! Ну,отдай, а? Давай сюда ракетницу, тебе говорю!» А я бы рада отдать, но рукавцепилась в неё намертво. И бедному шефу пришлось разгибать мне пальцы поодному, чтобы достать оружие из ладони.
Потом, согревшись и наевшись, после третьей кружки чая, всеначали смеяться.
— Лен, у тебя такой вид был угрожающий, дескать, враг непройдёт. Если бы медведь сюда зашёл, он бы точно сразу развернулся обратно. Туттакая тройка: непобедимые Кидус, Карус и Лена с оружием в руках!
И я наконец тоже начала смеяться. А наутро—тайга, омытаягрозой, и ручей, который стал речкой. И прозрачная хрустальная вода в нём. Иоживший лес. И кружка черники со сгущёнкой. Хорошо!
Приключения
Сердце перехватывает отприключений.
Много лет спустя я напишу: «Естьна Урале река Чусовая. Холодная река, северная. Течёт себе мимо береговых скал,отвесно обрывающихся в воду. Такие скалы называют бойцами. Течёт Чусовая средигорнотаёжных лесов.
Радуют глаз тёмно-зелёные ели исосны, пихты и лиственницы, а среди них лёгкие осинки и берёзки. А под нимикустарники: жимолость, малина, шиповник. На полянках ждут вас в летнюю пору ибрусника, и голубика с клюквой, и морошка с черникой.
А в лесах живут огромные лоси,маленькие белочки и бурундучки, зайцы, барсуки. Можно встретить и героеврусских сказок: серого волка и рыжую лису. Мишка косолапый редко, но пройдёт,протопает по тайге. Множество птиц и крохотных птичек поют свои песни надберегами Чусовой, от огромного беркута с двухметровым размахом крыльев докрохотного, меньше стрекозы, желтоголового королька. Ползают по травке ужи,медянки, ящерицы».
А тогда, в годы юности, я сталадружить с туристами-водниками. И мы сплавлялись по рекам Урала. Первой рекойбыла Чусовая. И я увидела своими глазами всю красоту этой дивной уральскойреки. Позднее были Вильва, Койва, Вижай, Сылва и другие реки. Коренные жителиэтих мест называют воду — «ва», отсюда названия рек: тихая вода, прозрачнаявода, бурная вода и так далее. Позднее я буду жить в городе, в названиикоторого тоже будет «ва».
Это были удивительные сплавы.Чувство дружбы, единой команды, взаимопомощи и взаимовыручки. Рыцарскоеотношение юношей к девушкам. Чудесная таёжная природа.
В первом походе я была летописцеми записывала в свою летопись день за днём сплава, чтобы после похода, на«самоваре», за чашкой чая, прочитать вслух все наши приключения и забавныеслучаи. Были случаи и не очень забавные.
Сплавлялись мы на катамаранах ина байдарках. На майские празднике на бурной после весеннего половодья Вильвенаша байдарка с другом-туристом Витей перевернулась. Там был мост, под которым обычнопроплывали туристы-водники. Но уровень воды этой весной так повысился, чтопроплыть можно было только под одним пролётом. А мост появился из-за поворотареки внезапно, и мы не успели сориентироваться.
По реке шёл лёд, и температураводы была соответствующей. Мой напарник очень хорошо плавал и, оказавшись подругую сторону байдарки, выплыл на другой берег. А я думала, что его затянулопод байдарку, и отчаянно кричала: «Витька! Витька!» Обычно мы надевали такиепрорезиненные фартуки-юбки, которые со всех сторон крепились к лодке, чтобыледяная вода волнами не заливалась в неё, и, когда байдарка перевернулась,отцепить этот фартук, чтобы не остаться сидеть в лодке под водой, требовалисьвремя и сноровка.
Позднее Витя говорил, что тожекричал мне, чтоб я плыла к берегу, но я его криков не слышала. Драгоценноевремя я потеряла на безуспешные попытки докричаться и найти друга. Затемпоняла, что Витю мне не спасти самой и отпустила байдарку. Попыталась выгрестина берег, но не могла справиться с быстрым течением. И меня понесло по Вильве.
Год спустя так погиб нашоднокурсник. Он не смог выплыть на берег, а его друзья не успели быстро сориентироваться.И потом его тело достали километрах в двадцати ниже по течению, потому что притемпературе весенней воды человек теряет сознание минут через пятнадцать-двадцать.
На мне был спасжилет, и меняпросто несло по течению вдоль берегов реки. Хорошо, что ребята быстросообразили, и меня догнала байдарка наших мальчишек. Это было непросто, потомучто на реке все находятся на разном расстоянии друг от друга, и нужно время,чтобы понять, что случилось. Нужно было на высокой скорости течения суметьвыгрести под единственный проходимый пролёт моста и догнать человека,которого быстро несёт течение.