Пол и Джордж время от времени встречаются с людьми, а вот Джон редко пытается завязывать контакты. Либо все приплывет в руки само, либо и не надо. А жизнь его устроена так, что к нему не пробьется ничего, кроме разве только телевизора, который никогда не выключается.
«Пару недель смотреть телевизор — это не хуже травы. Пару лет назад я терпеть не мог какого-нибудь Хьюи Грина, а теперь он не бесит. Он забавляет. Мне больше всех нравятся он и Майкл Майлз[220]. Повсюду одно и то же. С газетами такая же история. Читаешь разные статьи, а в голове они сливаются в одну… Я очень много думаю, когда смотрю телик. Это как смотреть на огонь и грезить. Смотришь, но мысли где-то витают».
Жизненные импульсы Джон получает только от других битлов. До их места в его жизни всем остальным как до Луны.
Поначалу они, естественно, отталкивали посторонних, потому что были слишком заняты общим делом, двигались к общей цели. Когда же к ним пришла известность, люди стали втираться в их круг, зачастую с не лучшими намерениями, и подобные попытки активно и грубо пресекались.
Большинство звезд шоу-бизнеса меняют друзей по мере того, как меняется их собственное место на афишах. Кроме Мика Джаггера из «Роллинг стоунз», «Битлз» не приобрели себе друзей из мира поп-музыки. В повседневной жизни они общаются только между собой, а также с Мэлом, Терри и Нилом.
«Прославившись, мы знакомились с разными людьми, но спустя два дня они нам смертельно надоедали. Некоторым удавалось продержаться подольше, где-то несколько недель, но и всё. Большинство же просто не могут к нам пробраться».
Чаще всего Джон видится с Ринго — тот живет поблизости. Когда становится скучно, Джон приходит к Ринго, играет у него в саду или с его дорогими игрушками. Они никогда ни о чем заранее не договариваются. Все происходит само собой, под настроение. Если встретимся, значит встретимся.
Джону труднее всех переносить отсутствие остальных битлов — Син, конечно, не повезло. Джон вовсе не хочет ее обидеть, как не имеет в виду оскорбить ее своим молчанием или отрешенностью. Просто он такой, и ей приходится с этим мириться.
«Стоит мне остаться наедине с собой на три дня и ничего не делать, я вообще перестаю себя осознавать. Меня нет. Син этого не понимает. Я где-то витаю, наблюдаю за собой или сижу у себя в затылке. Вижу свои руки и как они двигаются, но управляю ими не я, а какой-то робот.
Ринго понимает. С ним это можно обсуждать. Чтобы увидеть себя, мне нужно видеть остальных. Тогда я понимаю, что я такой не один, и это очень ободряет. Когда это совсем остро, вообще-то даже страшно. Чтобы снова установить контакт с собой и спуститься на землю, мне надо встречаться с ними.
Иногда я не спускаюсь. Вчера вечером мы записывались, а меня просто не было. И Пола тоже. Мы были как два робота, все делали механически.
Мы очень друг другу нужны. Раньше, если встречались после долгой разлуки, нам было неловко друг к другу прикасаться. Мы тогда очень сложно пожимали друг другу руки, чтобы скрыть замешательство. Или плясали как ненормальные. А потом обнимались. Теперь у нас буддийский ритуал, мы кладем руки друг другу на плечи. Так у них принято здороваться».
Время от времени Джона подмывает куда-нибудь уехать с Син и Джулианом и, конечно, с остальными битлами. Идея купить греческий остров его в свое время особенно захватила.
«Мы все поселимся там, может быть, до конца наших дней, будем изредка приезжать сюда, навещать близких. А может, будем жить там по полгода в год. Это было бы потрясающе — совсем одни на острове. Там есть домики — мы их отремонтируем, будем жить коммуной.
Политическая ситуация в Греции меня не волнует, лишь бы нас не касалось. Хоть фашистское правительство, хоть коммунисты. Мне-то что? Правительства везде не подарок, и здесь не лучше. Я видел Англию и Штаты — их правительства мне тоже не нравятся. Все они одинаковы. Ты посмотри, что они здесь творят. Прикрыли „Радио `Кэролайн`“[221], хотели „Стоунз“ за решетку упечь[222] — а при этом тратят миллиарды на ядерное оружие, и вся страна утыкана базами США, о которых никто и не подозревает. По всему Северному Уэльсу эти базы».
Но греческий проект провалился, как и многие другие сумасбродные идеи, посещавшие Джона за последние два года. Однажды он собрался в трейлере поехать в Индию, хотя трейлер этот, похоже, не доедет даже до Уэйбриджа. Джон мечтал, как поселится в трейлере с Син и Джулианом, а шофер Энтони отбуксирует их на «роллс-ройсе». Была еще идея обосноваться на острове у ирландского побережья. И мало того, Джон этот остров купил. «Не-а, не помню где. Где-то возле Ирландии».
Но греческую идею обсуждали неделями. Уже даже раздумывали, как быть с Джулианом и его учебой.
У Джона очень внятные представления о том, как Джулиану надлежит учиться, но обычно все это забывается, стоит Джону представить, как он полгода живет на необитаемом греческом острове.
— Пускай ходит в греческую школу, — сказал он Синтии, которая явно трезвее смотрела на ситуацию. — А что такого? Полгода на острове, полгода в английской школе. В греческих деревеньках школы, между прочим, очень неплохие. Что мешает Джулиану туда поступить? Язык он выучит быстро.
Синтия возразила, что вечные переезды ребенку на пользу не пойдут. Тогда Джон придумал отправить сына в афинскую английскую школу, где учатся дети британских дипломатов. Син заметила, что Джулиану тогда придется жить в Афинах в интернате. Оба против интернатов. Оба не хотели отсылать туда ребенка.
Джон предпочел бы по возможности муниципальную школу. Он как раз узнал, что, вопреки его гипотезам, детский садик Джулиана, оказывается, вовсе не муниципальный. Син объяснила, что записать Джулиана в муниципальный детский сад не удалось, поэтому сложилось так.
«Ну, не знаю, — говорит Джон. — Наверное, платные школы не хуже прочих. Лишь бы он был доволен. Подумаешь, надо платить за учебу. Какая разница? Но в интернат я его не отправлю ни за что. И в Итон не пошлю. Они ему там втемяшат всякую ерунду. Может, запишу его в буддийскую школу, если такие есть. Или в дневную, прогрессивную, где-нибудь возле Уэйбриджа. Нам больше ничего не надо.
Мы уже давно думаем, где Джулиану учиться. Я даже выписал книгу про все школы Англии. Но там больше про футбол и теннис. Какой-то абсурд, да? Странные у них приоритеты. Его надо просто научить, что на свете есть другие люди. Ему незачем знать, как сэр Фрэнсис Дрейк перебил испанцев, как в Британии изобрели телевизор, все эти националистические бредни. Он хочет знать, как жить в этом мире.
Если мы и впрямь уедем за границу, придется, видимо, нанять домашнего учителя, только обязательно устроить так, чтобы у Джулиана были друзья, чтоб ему было с кем поиграть. У меня было счастливое детство. Мне нравилось в школе. Просто учителя ненавидели меня, а я — учителей. Но сама школа мне нравилась. Когда мы вспоминаем что-нибудь, иногда на ум приходят уже времена „Битлз“, но чаще — школьные годы.
Вряд ли Джулиан справится в такой школе, в какой учился я. Надо признать, из-за меня ему в муниципальной школе, наверное, будет тяжеловато. Смеяться будут. Сынок музыканта-миллионера. Станут пальцами тыкать. В платной школе с этим должно быть полегче — там только и думают что о деньгах».
Син гораздо сильнее, чем кажется. Она все это уже проходила и сознает, что творится. Невнимательность Джона ей понятна. Он бывает эгоистичен, но не нарочно — просто не думает.
Ссоры, которые случались у них первое время в Ливерпуле, давно позади. Они очень счастливы, хотя Син до сих пор утверждает: если б она не забеременела, они бы, наверное, не поженились. Джон соглашается.
«Джон никогда не думал остепениться, обзавестись домом, как не думал искать нормальную работу. Если бы я не забеременела и не вышла за него, мы бы неизбежно разошлись, когда он начал разъезжать по гастролям. Я застряла бы в Художественном колледже и, наверное, стала учительницей. Не случись Джулиана, ничего бы этого не было. Он не дал нам расстаться».
Син говорит, что при таких разлуках никакая любовь их бы не спаяла. «Его любовь — это „Битлз“. Не будь ребенка, он бы ушел с ними навсегда».
Оба говорят, что рады рождению сына, который удержал их вместе. Оба считают, что так должно было произойти. Это судьба. Джон очень верит в судьбу.
Иногда Син охота попробовать что-нибудь новое — найти работу, как-то применить художественное образование. Они с Патти, женой Джорджа, подумывали вместе открыть магазинчик в Ишере, но дальше разговоров дело не пошло.
«Я как-то слегка недовольна. Сейчас перед нами столько возможностей, и я не хочу заводить второго ребенка. Правда, я понимаю, что, стоит с этим затянуть, потом уже и не захочется второго… Но я правда недовольна жизнью, потому что я люблю что-то делать. Я немного рисую, придумываю одежду, но часто думаю, что хотела бы работать. Не сейчас, а попозже. У меня никогда не было работы. Можно заняться дизайном или, скажем, преподавать».
Над привязанностью Джона к «Битлз» Син подшучивает, и вполне очевидно, что порой эта его привязанность ее задевает.
«Я стала замечать: вот я предлагаю ему что-нибудь, а он это пропускает мимо ушей или говорит, что это ерунда. А через пару недель то же самое предлагает Ринго, и Джон мигом соглашается. Но я не переживаю. Трудно объяснить словами, но я чувствую, что я сильная. Я многое понимаю».
— Больше всего мне бы хотелось отдохнуть где-нибудь одним, без «Битлз». Только Джон, Джулиан и я.
— Чего-чего? — улыбается Джон. — Без наших дружественных битлов?
— Да, Джон. Мы об этом говорили на той неделе. Ты уже забыл?
— И что мы сказали?
— Что можно бы куда-нибудь съездить втроем, без наших дружественных битлов.
— Но это же клево, когда рядом друзья.
— Вот это очень обидно. Просто поехать с семьей ему недостаточно!