5 Января, 1987.
Вэн Найс (Van Nuys), 21:30.
Слушал Dools (New York Dolls) и Stooges. Вау. Удивительно. Затем небольшой микс Джона Ли Хукера (John Lee Hooker – американский блюзовый певец и гитарист) или Бадди Майлза (Buddy Miles – ударник, актер, композитор). Потом первый альбом Aerosmith …, я люблю музыку … это жизнь, как Бэрроуз (Williams Burroughs – амер. писатель XX в., битник), или Керуак ( Jack Kerouac – амер. писатель 1 пол. XXв., его называют королем битников и отцом хиппи), или Гинзберг ( Alen Ginsberg – амер. поэт XX в.) … яркий огонь.
Некоторые люди скрываются от жизни. Люди как я, или Кит Ричардс (Keith Richards), или Джонни Тандерс (Johnny Thunders – гитарист New York Dolls) – мы реально живем. Мы — настоящие, мгновенно воспринимающие все через призму эмоций, … единственный способ быть действительно живым и противостоять своей смертности…
НИККИ: я действительно считал, что это верный путь. Кит и Джонни жили именно так, почему мне нельзя? Я знаю, что это выглядит сумасшедшим теперь, но в то время, это казалось единственным способом жить. Я был только еще одной истощенной, сбитой с толку, запутавшейся рок–звездой с миллионами долларов.
МИК MAРС: Никки всегда пытался бунтовать. У него было достаточно денег, чтобы вести себя как Сид Вишес (Sid Vicious – басист Sex Pistols), и он всегда любил его, так что, можно сказать, он играл роль Сида. Конечно, казалось, с ним никогда не произойдет того, чем закончил Сид — самоубийства. Никки тогда принимал очень много наркотиков, потому что он был несчастлив? Что ж, я сейчас достаточно несчастлив, и я не говорю им!
6 Января, 1987.
Вэн Найс, 23:30
Есть нечто забавное в героине … в первый раз, когда ты его принимаешь, тебя подбрасывает, тошнит, и ты не можешь пошевелиться. Ты лежишь на спине, голова кружится, все тело трясет …, тогда ты говоришь сам себе, что это самый дебильный наркотик. Только придурки повторят это раз за разом.
Так почему я делал это снова? Потому что мои герои это делали …, потому что я боготворю своих героев, потому что им было наплевать на все; и мне тоже наплевать.
Как только героин стал моим другом, он — как теплое одеяло холодной ночью. Я теперь жизни не представляю без него. Я не могу даже предположить его отсутствие. Я болею не из–за героина – я заболеваю, если его не принимаю.
Разве это не забавно на самом деле?
НИККИ: Кокаин меня возбуждал, пока я не зашел слишком далеко и не стал неуправляемым психом: героин все сбалансировал и заставил меня успокоиться. Я одержимо искал пути самолечения всеми возможными препаратами в своем доме в течение многих дней. Возможно, мне представлялось это как соотношение янь и инь? В моей героиновой стране чудес все это имело смысл.
ТОММИ ЛИ: Первый раз я попробовал героин в доме Никки на Вэлли Виста Бульваре (Valley Vista Boulevard). Он кололся, и я подумал, твою мать, я хочу попробовать это дерьмо. Я вколол себе на его кушетке, вытащил иглу и тут же почувствовал мощнейший удар. Я лежал там, затем через минуту я кинулся в его ванную, зажимая рот рукой и блюя сквозь пальцы. Затем я вышел по–настоящему под кайфом, вернулся к кушетке и только тогда отрубился. После я подумал, что вряд ли мне нравится это дерьмо. Боль при попадании иглы в вену, очень короткое состояние возбуждения, потом меня вырвало и я упал в обморок. Что за гребаное дерьмо?
Я спросил Никки, «Ты действительно уверен в этом дерьме?» но в отличие от меня, Сикс, казалось, был довольно уверенным в этом гребаном наркотике.
8 Января,1987 г.
Вэн Найс, 3: 25 утра.
Иногда, если мне ничего лучше в голову не приходит…, то я думаю, что мой дилер пытается убить меня.
10 утра.
Пит не хочет в этом признаваться, но у него есть наркотическая зависимость.
Полдень.
Список дел:
Купить гитарные струны
Купить продукты
Перезвонить менеджеру
Перезвонить декоратору
Достать больше дверных замков
Заменить разбитое окно.
НИККИ: Мой дом был местом постоянных злоключений. Здесь могли случаться все виды разгрома. Однажды я решил установить шест для стриптиза у себя в спальне, потому что я думал, что это было круто. Несколько дней спустя я сломал его, считая его идиотским. Была постоянная спонтанная смена декораций. Это создавало сильный беспорядок в то и так непростое время. Это говорит о том, что ты начинаешь сходить с ума.
9 января, 1987.
Вэн Найс, полночь.
Я люблю этот дом … временами я не ненавижу его.
Забавно, что я даже не видел дом прежде, чем купил его. Николь выбрала его для меня, когда мы встречались, сделали его нашей героиновой берлогой, и не покидали в течение многих месяцев. Теперь Николь в прошлом, и у меня есть Вэнити. Я из наркомана превратился в законченного кокаинщика…, это прогресс?
Но я люблю бродить по дому из комнаты в комнату. Мне нравится, что здесь так мрачно: дом, у которого есть тайны. Я совсем не хочу уезжать отсюда, но мне надо… на следующей неделе начинаются репетиции.
НИККИ: Дом был на Вэлли Виста Бульваре в Вэн Найс, Лос–Анджелес. Моя прежняя подруга Николь выбрала его для меня. Я был в турне Theatre of Pain с Motley, и она осмотрела недвижимость в Лос–Aнджелесе, сняла на видео и привезла, чтобы показать мне. Меня потребовалась приблизительно минута, чтобы сказать да. Что в этом особенного? У меня было так много денег тогда, что я мог купить что угодно.
Я нанял дизайнера — декоратора, которая пришла на встречу со своими тканями и образцами, и нашла меня обдолбанным. Она переступила через шприцы, и пустые пакетики из–под кокса, и спящих голых девочек на моих персидских ковриках за 25000 $, прожженных окурками сигарет, и даже не моргнула. Надо отдать ей должное – она была настоящим профессионалом.
Мой дом был полон красной бархатной драпировки, готической мебели, старинных вещей. Это был дом, в котором можно потерять себя – и сойти с ума.
10 января, 1987.
Вэн Найс, 21:40
Сегодня я заставил себя взять гитару в руки, зная, что я должен написать несколько песен для следующего альбома. Мне удалось натянуть струны, но написать песню не получилось…, это пугает меня, потому что музыка — все, ради чего я живу. У Томми и Винса и даже Мика есть свои семьи, чтобы пойти домой в конце дня. Музыка всегда была моей семьей, и теперь я заброшенный … каждый уголок моего ума заполнен паутинами и страхом …
11 января, 1987.
Вэн Найс, 23:00.
Мы с Питом провели день в пустых разговорах. Пит говорил, будто у него есть пакетик наркоты, но он никогда на самом деле не достанет этого дерьма. Он все еще должен мне залог в размере 9000 $, который я отправил за него после того, как он был арестован условно за следы от наркотиков на его руке. Он говорит, что когда–нибудь вернет… как бы там ни было.
Я понял кое–что о Пите. Его волосы всегда выглядят так круто, со всеми этими волшебными фишками, вплетенными в них, но я никогда не видел его без шляпы, или без полотенца по голове, когда он выходит из душа. Это – слишком здорово …, неужели его собственные волосы? Я думаю, что это — гребаный парик!
НИККИ: Пит так и не вернул мне мои деньги. После того, как он исчез, я слышал много историй о его приключениях от людей за эти годы. Последнее, что я слышал — его посадили в тюрьму после попытки ограбить банк на велосипеде. Я понятия не имею, верно ли это, но это в стиле Пита.
12 января, 1987.
Вэн Найс, 16:00.
Я записался на курс лечения метадоном, и думаю, это то, что нужно. Дэйв (Davey) сказал мне, что он благодаря этому избавился от наркотической зависимости, так что с надеждой каждое утро в девять, я уже был там, рок–звезда – наркоман, стоящий в очереди в моей лыжной шапочке и темных очках со всеми остальными для получения своей ежедневной дозы.
НИККИ: Большинство программ метадона длится тридцать дней и предназначено, чтобы отвести наркоманов от героина, держа отдельно их от грязных игл, ВИЧ, дилеров и остальных принадлежностей наркотического мира. Я обычно получал свою дозу метадона, затем звонил Джейсону по поводу наркотика. Это сработало? Я был настолько обдолбан, что думаю, я просто добавил метадон к своему уже внушительному списку наркотических пристрастий.
«Дэйв» («Davey») – чье настоящее имя не могу раскрыть – одна из самых больших рок–звезд в мире. Я не могу сказать тебе его имя …, но я действительно вырос на его музыке …
13 января, 1987.
Вэн Найс, 21.00.
Сегодня я позвонил своей сестре. Я понятия не имею почему. У нас нет ничего, чтобы сказать друг другу …
СЭСИ КОМЕР (CECI COMER): Мой брат, Никки, на семь лет старше меня, и он остался в моем сердце как моя вера (like my faith) - странно, но это на самом деле так, хоть он не всегда заслуживал этого. Я никогда не понимала этого, но чувство никогда не оставляло меня. Но были времена, когда я презирала его.
Когда мы были детьми, мы играли вместе в Эль–Пасо (El Paso). Мы возились в грязи (он порезал свою голую ногу), ловили рогатых жаб и змей, и зажигали римские свечи, оставшиеся от 4 июля, в бетономешалке. Однажды дедушка вытащил огромный шип кактуса из его коленки; другой раз Никки сам вырезал шип кактуса из своей коленки; все это было эксцентрично и сопровождалось обильными кровопотерями. Однажды в него попала молния через открытую дверь.
Никки стал моим героем, когда спас меня от большой гремучей змеи – я думала, что могу погладить ее, но он подбежал и подхватил меня, прежде чем она меня укусила. Он имел обыкновение держать змей как домашних животных. Однажды одна из них съела мою черепаху – я хотела убить ту змею! Никки все еще должен мне за это.
Когда мы с мамой переехали в Вашингтон, Никки ушел жить к бабушке с дедушкой. Я думаю, что в уме мама считала это временным явлением, и Никки приедет, чтобы присоединиться к нам, когда все устроится, но он так и не вернулся к нам. Я думаю, возможно Никки считал, что мама любила меня больше чем его, но это не так, – я только была младшей и рядом с ней. Мама всегда пыталась устроить комнату для Никки в любом доме, в котором мы жили.