— Могло ли быть, что он упал за борт намеренно? — задал он следующий вопрос. — Я имею в виду, сознательно свел счеты с жизнью?
Томас подумал о канате и выжидательно посмотрел на Кики. Вопрос повис в воздухе. Он дался инспектору нелегко, но должен был прозвучать.
Если ее кузен проявлял склонность к суициду, это могло бы кое-что объяснить.
Кики Берггрен раскрыла рот, собираясь что-то сказать, но потом будто передумала и сникла на стуле. В уголках глаз потекла тушь. Кики вытащила еще один платочек и как смогла промокнула глаза.
— Хотели что-то сказать?
Взгляд Томаса стал еще более пристальным.
— В феврале Кристер похоронил мать… Он не особенно навещал ее, когда она болела, но очень тяжело переживал ее смерть.
— Настолько, что ему расхотелось жить?
Кики опустила глаза.
— Мне трудно поверить, что он прыгнул с финского парома намеренно. Кристер никогда не говорил о самоубийстве, хотя всегда считал себя обделенным. Полагал, что жизнь так и не предоставила ему настоящего шанса.
Глаза Кики снова наполнились слезами, и еще один платочек в ее руке превратился в бумажное крошево. Томас жалел ее. Очевидно, кузина Кристера Берггрена и в самом деле не подозревала о том, какое известие ждет ее в полицейском участке.
— Но это ведь мог быть и несчастный случай, — пояснил Томас. — Я просто хотел знать, нет ли у вас своих оснований подозревать самоубийство. Сейчас мы не можем ничего утверждать.
Томас завершил беседу просьбой позвонить ему, если Кики захочет что-то рассказать. Как только она ушла, записал возникшие в ходе разговора мысли на листок и вложил протокол допроса в папку.
Когда Кики вышла за ворота, мысли так и роились в ее голове. Она была так зла на Кристера, что только сейчас поняла, что же произошло.
У нее не хватило сил объяснять полицейскому, почему они не контактировали последние несколько месяцев. Она так и не смогла рассказать о их ссоре во время последней встречи. Тогда Кики сорвалась, а сейчас от стыда не знала куда деваться. Эти жестокие слова были последним, что слышал от нее Кристер. Ну почему все так получилось?
Кики остановилась и вытряхнула из пачки сигарету. Наконец-то…
Пока никотин разливался по телу, думала о том, как это может быть связано. Что если Кристер все-таки решил попробовать? Воплотить ее идею, не сказав ничего?
Такое вряд ли возможно. Кристер не решился бы действовать на свой страх и риск, тем более пока она была в отъезде. Или все-таки решился?
Кики пожала плечами, затянувшись долгожданной сигаретой. На выходные Кристер точно ездил в Хельсинки и, конечно, много пил. Можно себе представить. На пароме есть бар, где много дешевых напитков. Разгоряченный алкоголем, на нетвердых ногах, он вышел на палубу вдохнуть свежего воздуха. Потерял равновесие и свалился в воду, как сказал полицейский.
Обыкновенный несчастный случай. Кики снова почувствовала на глазах слезы.
Бедный Кристер. Нелепая жизнь и такая же смерть.
Совсем как у его матери.
Глава 10
— Думаю, вечером можно организовать гриль. Что скажешь?
Нора вопросительно смотрела на мужа.
Хенрик на садовой скамейке увлеченно лохматил канат. Теперь искусство изготовления канатов с бахромой почти забыто, а ведь когда-то считалось занятием, достойным настоящего мужчины, хоть бы даже и рентгенолога из больницы, в Дандерюде. Хенрика оно, во всяком случае, увлекало целиком и полностью. Особенно в те редкие минуты, когда он отдыхал на садовой скамейке.
В ожидании ответа Нора успела сорвать несколько увядших листьев с пеларгоний на столбах у калитки.
— Хенрик, — позвала она, чувствуя, как подступает раздражение. — Мог бы ответить, по крайней мере. Как насчет гриля сегодня вечером?
Хенрик поднял глаза от куска каната.
— Ты что-то сказала?
— Гриль! — почти закричала Нора. — Сегодня. Неплохо бы определиться с ужином, пока магазины не закрылись.
Взгляд Хенрика стал виноватым.
— Я обещал выпить пива с ребятами.
Нора вздохнула.
Всю следующую неделю у Хенрика были гонки. Заплывы за шестое место чемпионата Европы проводились в рамках ежегодной Сандхамнской регаты, которую организовывал Королевский парусный клуб для разных видов яхт.
Хенрик плавал рулевым на «шестерке» — типовой яхте с командой от четырех до шести человек. В парусном спорте она имела древние традиции и олимпийский статус. До сих пор встречались такие раритеты, как «шестерки» из красного дерева. Владельцы берегли их как зеницу ока. Но новые экземпляры изготавливались из современных видов пластика, с применением всевозможных технических новшеств. Такова была и яхта Хенрика.
Отец Хенрика тоже плавал на такой и выигрывал чемпионаты Швеции в одной команде с бывшим председателем Королевского парусного клуба. Так что парусный спорт был традицией в семье Линде.
Но для Норы это значило на неделю лишиться мужа. Этакая временная вдова моряка или, по-современному, мать-одиночка. Сегодняшний вечер был последней возможностью собраться за ужином всей семьей. Назавтра ожидали гостей, а потом у Хенрика снова начинались заплывы.
Близкая к отчаянию, Нора понизила голос:
— Разве не здорово было бы поужинать сегодня в кругу семьи, только мы и дети?
— Но я обещал ребятам, — возразил Хенрик. — Кроме того, мы должны обсудить командную тактику перед началом соревнований.
Он положил кусок каната на стол и виновато посмотрел на жену.
— Не думаю, что это так важно…
Возражать не имело смысла. Семейный ужин сорвался.
— Хорошо, — согласилась Нора. — Приготовлю что-нибудь себе и мальчикам.
Она собралась идти за лейкой, чтобы полить цветы. Дневная жара совсем высушила землю в горшочках.
— Да, и еще… — закричал Хенрик Норе в спину. — Звонила мама. Хочет приехать в понедельник посмотреть соревнования. Я сказал, что они с папой всегда у нас желанные гости.
Нора сникла. Когда в доме гостили родители Хенрика, она вертелась как белка в колесе. Харальд и Моника Линде привыкли к хорошей домашней пище и к тому, что их развлекают целый день. Поскольку Хенрик был на регате, все заботы полностью ложились на плечи Норы. Плюс, конечно, мальчики. И дом, который нужно было содержать в идеальном порядке. Когда Нора однажды попыталась объяснить свекрови, что не может везде успеть, та посоветовала нанять польку присматривать за детьми.
— Не понимаю современных матерей, которые везде стараются управиться сами, — сказала Моника Линде. — Гораздо разумнее взять детям няню. Ты должна отдыхать, моя милая.
Харальд Линде всю жизнь проработал в министерстве иностранных дел, поэтому родители Хенрика привыкли к жизни в посольских резиденциях, где уборкой занимались горничные, а готовили повара.
Жизнь в дипломатическом корпусе наложила отпечаток на привычки.
Когда Харальд Линде, отец Хенрика, впервые увидел Томаса, то первым делом внимательно оглядел его с головы до ног, а потом спросил подчеркнуто высокомерным тоном, изогнув одну бровь:
— Не мог ли я знать вашего отца?
Но Томас, не смутившись разницей ни в возрасте, ни в статусе, только улыбнулся и протянул Харальду руку:
— Не думаю, — ответил он. — Если, конечно, вы не работали в гимназии в Ворбю, где папа преподавал математику.
Нора поспешила объяснить, что Томас — ее лучший друг с детства. А потом попыталась сменить тему разговора.
Отец Хенрика был невыносимым человеком, она всегда так считала. Но поднимать эту тему в разговоре с Хенриком было опасно.
Свекровь в этом отношении мало чем отличалась от свекра. Сухонькая семидесятилетняя дама, Моника Линде находила высшее удовольствие в посещении различных светских мероприятий, а потом использовала любую возможность ввернуть в разговор, на каком великолепном ужине она была и с какими высокопоставленными и приятными людьми встречалась. Она доминировала в любой компании, не давая никому возможности ни сказать слова, ни опомниться.
Как отец Хенрика терпел ее все эти годы, для Норы, как и для всех остальных, оставалось загадкой. Мама Норы только улыбалась, когда речь заходила о Монике Линде, и повторяла, что все мы разные и нужно стараться видеть в человеке лучшие стороны.
При этом Моника Линде боготворила единственного сына и постоянно напоминала Норе, что та вытащила счастливый билет, заполучив Хенрика в мужья. То, что дело могло обстоять с точностью до наоборот, конечно, не приходило ей в голову.
Нора давно оставила попытки найти общий язык со свекровью и взяла за правило сохранять с ней ровный, отстраненно-вежливый тон. Семейные праздники и обеды по выходным — это святое. Но видеться со свекровью чаще необходимого Нора избегала.
Что же касалось помощи с мальчиками, здесь родители Норы всегда были на подхвате. Если бы не они, у Норы и Хенрика вряд ли бы получилось свести концы с концами в будние дни. Зато Моника и Харальд Линде при встречах с внуками никогда не упускали возможности попенять им на плохое воспитание.
В общем, перспектива весь понедельник с утра до вечера ублажать свекра и свекровь заставила Нору мысленно застонать. Но делать было нечего.
— Конечно, они всегда здесь желанные гости, — она побледнела и повернулась идти в дом. — Позвони и подтверди приглашение от моего имени.
Глава 11
Четверг, вторая неделя
Кики Берггрен часто сидела в интернете.
Компьютер, который она купила в «Блокете»[10], был подержанный и старый, но работал безупречно. Во всяком случае, достаточно хорошо для того, чтобы дать Кики возможность расслабиться.
После казино она едва стояла на ногах, но уснуть после многочасовых наблюдений за карточным столом давалось с большим трудом. Мозг слишком долго работал на полную катушку. Несколько часов за компьютером позволяли сбавить обороты. Иногда Кики заходила на страницы известных людей — помечтать о жизни, какой она должна быть. Но сегодня механически кликнула на сайт судоходной компании «Ваксхольмсбулагет». Набрала в поле поиска «Сандхамн» и посмотрела расписание рейсов от зимней гавани «Ставнес». В пятницу катера и лодки отчаливали через каждый час. До гавани ходил автобус, который отправлялся от Шлюза в десять минут двенадцатого.