Подобно казакам, большинство этих воинов имело на вооружении «езжую» пищаль и саблю — луки сохранялись в основном у татар; защитное вооружение и в XVI столетии было достоянием лишь знатных всадников, а в ходе Смуты почти вся рать превратилась в «сермяжную», малоконную и нищую. Впрочем, дворяне, вошедшие в состав рати Пожарского, в 1611–1612 гг. были обеспечены небывало высоким жалованием — от 30 до 45 рублей, что позволило им обновить вооружение и конский состав. Эта выплата, месячные кормовые деньги и раздача новых поместий «за службы» создали благоприятный моральный климат в войске, удерживая его от мародерства на своей же земле — не случайно казаки Подмосковных таборов с завистью называли ратников Пожарского «богатими». Бежецкий сын боярский Леонтий Плещеев, который в 1613 г. по древнерусскому или по польскому обычаю бился копьем в конном строю, должен был иметь и крепкую броню — хороший шлем-шишак, а также бахтерец или юшман.
Из помещиков удалось сформировать несколько конных сотен, выделявшихся не только хорошим снаряжением, но и более высокими нравственными качествами. На этих «природных государевых холопов» воеводы могли положиться в гораздо большей степени, чем па казаков (обоих ополчений), которые продолжали бесчинствовать и после выступления в поход: «Те казаки… едучи дорогою, по нашему указу кормы емлют, а сверху кормов воруют, проезжих всяких людей на дорогах и крестьян по селам и по деревням бьют и грабят, из животов (чтобы добыть имущество — Авт.) на пытках пытают и огнем жгут и ламают и до смерти побивают…». Узнав о преступлениях станичников в Подмосковье, Михаил Федорович даже прервал свое шествие к столице и оставался у Троице-Сергиева монастыря с 23 по 29 апреля — пока воеводы и сами атаманы и казаки не приняли мер к прекращению бесчинств[25].
Среди сотенных голов полка Прозоровского упоминаются Д. Е. Воейков и Л. Арцыбашев; кроме того, жалование «за головство» получили У. И. Лупандин, Ф. Я. Коротнев и Б. А. Ефимьев. Под началом дворянских голов воеводы нередко объединяли и несколько казачьих станиц, посланных с отдельным заданием («в посылку»). Всего, с учетом вольных казаков, дворян и детей боярских и служилых татар, численность войска можно оценить примерно в две тысячи человек. По обычаю, все отряды были распределены между воеводами на два полка; из числа знатных дворян Прозоровский выделил к себе «для чести» нескольких «завоеводчиков» (ординарцев) и «голов» при Государевом знамени — если последнее было ему выдано.
Армия Якоба Делагарди[26]
Желание идти на Великий Новгород подогревалось у казаков известиями о крайней слабости там шведских войск — якобы, не более тысячи человек. Действительно, на протяжении почти всего 1612 г. основные силы шведов были сосредоточены вне новгородских стен, занимаясь осадой русских крепостей по северо-западной границе. Один за другим капитулировали на имя Карла Филиппа города Орехов, Ямы, Копорье, Гдов, Порхов и Ивангород. Здесь под началом Эверта Горна находилось не менее трех тысяч солдат, тогда как Делагарди, действительно, одно время располагал всего тысячей воинов — своими конной и пешей Лейб-кампаниями и полком Рейхенберга. Еще свыше полутора тысяч человек, в основном, финской пехоты, несли гарнизонную службу от Корелы и Выборга до Старой Руссы и Нарвы. Особо серьезные потери понесли шведы под Гдовом, в т. ч. из-за бунта шотландских и английских наемников полковника Коброна: его полк пришлось отвести в Финляндию для переформирования.
Между гем, с наступлением зимы, после взятия Ивангорода, Делагарди прервал боевые действия и отвел всю финскую кавалерию в Новгород, чтобы обезопасить его от возможного набега черкас, а затем, возможно, для собственного похода к Белоозеру или Устюжнс. Сказочно обогащавшийся за счет разорения некогда богатого Новгородского края, Делагарди тогда же отправил своих доверенных офицеров за море, в Германию и Францию — навербовать пехоту «за собственный счет» — и к началу лета рассчитывал на ее прибытие. Ведь очередная цель шведской короны — захват Пскова — требовала дополнительной подготовки, усиления пехоты и, желательно, летнего времени. Пока же неутомимый Горн довольствовался блокадой крепости.
Избрание на престол в Московском государстве Михаила Романова означало крах проектов молодого вельможи о династической унии России и Швеции. Скорое столкновение с основными силами московского войска стало реальной перспективой. Ввиду этого, Делагарди поспешил уже в марте 1613 г. обратиться за помощью к королю и, не удовлетворившись присылкой «плана» переброски подкреплений в Новгород (6 тысяч чел. только в первом эшелоне), направил самого Горна в Швецию и Финляндию для руководства сбором и отправкой новых формирований.
Шведские полки и роты армии Делагарди
Пехотный полк Рейхенберга — Веламссона. После назначения полковника наместником в Ладогу, полк принял его заместитель Якоб Веламссон. Две роты полка, сведенные в одну Лейб-кампанию Веламссона, состояли из шведов, жителей Морланда, две другие — из финнов Остерботтнии. С момента взятия Новгорода полк нес в нем гарнизонную службу ив 1613 г. насчитывал около 650 чел.
Пехотный Лейб-регимент главнокомандующего. Первоначально, с 1611 по июнь 1613 гг., существовала только лейб-кампания (livfanika) Делагарди, под началом Даниэля Хепбёрна, которая участвовала в штурме Новгорода. Хепбёрн на средства своего начальника нанял в Германии и Франции 700 солдат, которые прибыли в Новгород в конце июня 1613 г., составив уже целый полк. В мае 1613 г. их численность была следующей (см. табл.).
Финская конница. Вся кавалерия, находившаяся в распоряжении Делагарди до июля 1613 г., была с ним начиная с 1611 г., со штурма Новгорода. В 1612 г. большая часть ее сражалась в войсках Э. Горна, а затем была переброшена на восток. Роты или знамена (fana) финской конницы формально не объединялись в полки, хотя в 1612–1613 гг. один из ее ротмистров, Ф. Стрюйк, именуется в русских источниках полковником, а после его гибели финны действовали под общим командованием Роберта Мюра (Moor), которого шведский историк Ю. Видекинд именует «старшим квартирмейстером». В чине капитана Роберт участвовал еще в осаде Корслы в 1610 г., а затем, в 1611–1612 гг., возглавлял одну из рот полка С. Коброна. После бунта полка он становится ротмистром бывшей конной роты Р. Розенкранца, назначенного в Ладогу комендантом.
Надо сказать, что рота Ф. Стрюйка не упоминается в расписании на весну 1613 г.: этот ротмистр погиб в бою при Усть-реке; ее численность приведена по данным 1612 г. В любом случае, финская конница Делагарди превышала весной 1613 г. численность в 1000 человек.
Гарнизон Ладоги составляли четыре розы финской пехоты (более 700 чел.), которая так же, как и кавалерия, не объединялась в полки. После сдачи «на имя Карда Филиппа» в городе остались стрельцы местного гарнизона; однако, ввиду их враждебного настроя они были выведены из каменной крепости (кремля), которую с сотней солдат занял капитан Зигфрид Ларссон. Только 50 стрельцам было позволено жить «в избушках близ вала», остальных же перевели на посад.
Помимо стрельцов, их занимали две роты финской пехоты, 200 человек, и рога французской конницы Бургиньона де Коробелла (110 коней), расположенная в Порхове. В начале июля в Старую Руссу, которой стали угрожать казаки, была направлена рота Юста Клодта из Лейб-регимента Делагарди, а также 100 финских всадников из рот Горна и Андерсона, которых затем отозвали под Тихвин.
Помимо перечисленных гарнизонов, входящие в подчинение Делагарди роты финской пехоты занимали Орехов (Нотебург), Корелу (Кексгольм), Выборг, Ниеншанц, Ям, Копорье, Нарву, Ивангород и Гдов — всего 14 рот (3250 чел.). В Финляндии же находилось еще три роты конницы (442 коня).
Подкрепления из Швеции и Финляндии
Пехотный полк Мёнихгофена. Характеризуется, как нидерландский, по поскольку армию Нидерландов составляли наемники преимущественно из протестантских государств Европы, это скорее говорит не о национальности воинов, а о том, что они были наняты с голландской службы — похоже, целым подразделением. Этому способствовало завершение, в 1609 г., войны Нидерландов с Испанией: уже к 1608 г. численность голландской пехота уменьшилась на 12 тысяч чел. И первым «покупателем» этих наемников стал шведский король. От вербовки отдельных рот в 1606–1607 гг. он перешел к целым полкам: есть известия о найме в 1608 г шотландского полка и французского в тысячу чел. (со швейцарцами и валлонами)[27] — после чего еще немало «солдат удачи» привез собой в 1609 г. вернувшийся с голландской службы Я. Делагарди.
Полк участвовал в неудачной для Швеции т. н. «Кальмарской войне» с Данией (1611–1613 гг.), а по окончании боевых действий, зимой 1612–1613 гг., его солдаты особенно отличились бесчинствами и убийствами на постое в Швеции, почему их и поспешили одними из первых выслать в Россию.
Впрочем, из-за неуплаты жалования и по другим причинам полк очень сильно сократился: сам полковник остался в Выборге со своей ротой, и дальнейший поход возглавил его подполковник. Перейдя границу Новгородской земли 20 июля, Беттиг (или Брутти, как его называет Видекинд), привел к Тихвину всего 900 солдат своего полка. Правда, при этом их подкрепляли кавалеристы Коброна.