— Протяни мне хобот! — крикнул он.
И, уцепившись правой лапой за хобот слона, он левой крепко обхватил толстый ствол дерева на берегу.
И стал тащить.
Он напрягся, потянул изо всей силы. А сила у гориллы очень большая. Мускулы его вздулись. Спина, казалось, вот-вот сломается, а лапы-руки вывернутся из плеч.
И вот Нсофу, весь в иле, похожий на какое-то речное чудище, начал медленно подниматься над водой.
Он поднимался дюйм за дюймом[3]: сначала появилась большая голова, потом широкая спина, потом хвост, потом огромный живот и, наконец, ноги.
Ещё одно усилие, и он ступил на твёрдую землю.
Ах, какое облегчение почувствовал Чиколве, когда перестал тащить слона и дал отдых своим перетруженным рукам и спине! Он вздохнул долгим, усталым вздохом.
Нсофу задрал хобот и прокашлялся.
— Кха! Гм! И не знаю, друг, как мне тебя благодарить… — сказал он густым басом.
У гориллы от таких слов сразу стало тепло на сердце. Ведь за всю его жизнь никто, кроме маленькой Сосы, ни разу не назвал его другом.
— Пустяки, — ответил он скромно. — Я рад был помочь. Хорошо, что всё кончилось благополучно и теперь ты в безопасности.
— Да, всё кончилось благополучно, — повторил Нсофу растроганным голосом. — И сегодня я никуда тебя не отпущу. Будем ужинать вместе.
Так Нсофу-слон и Чиколве-горилла стали друзьями.
— И с того дня, — закончил свой рассказ Мафута, — горилла Чиколве прославился на весь лес своей силой и смелостью.
— А потом он опять стал одиноким? — спросил Тики.
— Да что ты! — возразил Мафута. — После этого случая все захотели подружиться с Чиколве. — Звери, один за другим, начали ходить к нему в гости. Так он и зажил счастливой жизнью.
— Интересная история, — вздохнул Тики. У него уже слипались глаза.
Костёр всё ещё горел, звёзды сверкали на небе, а деревья в лесу стояли молчаливые и прямые, словно стражники, охраняющие всех, кто ночью спит или просто дремлет.
Глава третьяЮНЫЙ ВОИН
Яркий солнечный луч попал Тики в лицо, и он проснулся.
Сначала он даже не понял, где он, потому что не услышал вокруг себя привычного деревенского шума и людских голосов. Потом вспомнил. У него ведь началась новая жизнь!
Наступало первое утро его путешествия и его приключений! Такое чудесное, такое свежее утро! Солнце просачивалось тонкими лучиками и целыми пучками лучей сквозь деревья мсаса, окружавшие то место, где они с Мафутой расположились на свою первую ночёвку. Эти деревья мсаса соединялись куполом над их головами, и показалось им обоим, будто спали они в золотисто-зелёном шатре. Вокруг пели, чирикали и кричали на все голоса разные птицы в ярком оперении. На листьях, на траве и на паутине — повсюду жемчужинами поблёскивали росинки.
Тики лежал и глядел сквозь деревья вверх, в голубое небо. А рядом так весело журчал лесной ручей, и вода в нём была такая чистая и так манила к себе, что он не мог утерпеть — в одно мгновение вскочил и прыгнул в неё. И сразу ледяная вода смыла с него последние остатки сна.
А Мафута ещё храпел!
Его и не видать было: один живот — огромный, как гора, — возвышался под одеялом на земле.
Тики прицелился и бросил камешек. Попал! Мафута всхрапнул в последний раз, ойкнул, почесал живот и открыл глаза…
— Мафута! Вставай! — крикнул ему Тики. — Смотри, какое утро! Давай купаться!..
Мафута поднялся, подошёл и с недоверием уставился на ручей.
— Не знаю, стоит ли… — сказал он и весь задрожал. — Такая холодина. И вообще… знаешь, если я залезу в эту лужу, из неё вся вода выплеснется. Её хватит мне только умыться.
Мафута побрызгал немного водичкой себе в лицо и на плечи, при этом он шумно пыхтел и фыркал от холода.
Они развели костёр, сварили маисовую кашу и плотно позавтракали.
— Ну вот и отлично! — сказал Мафута. — Теперь вымой котелок и загаси огонь. А я пока прилягу, отдохну перед дальней дорогой.
И вот, когда Тики сделал эти нехитрые дела, а Мафута по своей привычке полежал после завтрака, они отправились в путь. Шли по солнцу. Мафута впереди. Тики — за ним.
Начался их первый большой переход.
Они шагали быстро и радовались солнечному свету и теплу. Идти было не трудно, потому что речек и ручейков попадалось мало, и были они мелкие, холмы и холмики — невысокие, а болотца, если и встречались на пути, — нетопкие.
Одно не нравилось Тики — слишком высокая трава. Она была выше его головы, и когда ему хотелось что-нибудь увидеть, кроме тропы, то приходилось просто подпрыгивать вверх.
Так что пока ему путешествовать было не очень интересно — из-за этой травы. Хорошо ещё, Мафута почти всё время что-нибудь мурлыкал себе под нос, а то и на свирели играл, — тогда Тики подтягивал ему, и становилось веселее.
Иногда наши путешественники вспугивали какую-нибудь антилопу, и она, учуяв людей, мигом уносилась прочь. Но чаще на глаза Тики попадались обезьяны бабуины. Эти, нисколько не стесняясь, торопливо и неуклюже ковыляли впереди людей с таким важным видом, будто никого, кроме них, нет; они, как обычно, спешили куда-то по своим никудышным делам.
— Они совсем как люди, правда, Мафута? — Тики увидел целую стаю этих обезьян впереди, шагах в пятидесяти от себя. — Интересно, куда это они идут?
— А ну их! Не люблю я этих бабуинов! — Мафута поморщился. — Только и смотрят, где бы что стащить. Такие отчаянные воришки, что ой-ой-ой!
Они чуть не наткнулись на большого питона. Он, правда, уполз лениво в траву. Но Мафута решил больше не рисковать: он срезал два крепких прута — себе и Тики — и всё остальное утро они шли «вооружённые». Тики даже понравилось: хлещи сколько хочешь по всему, что попадается на глаза.
Вот и река. Первая большая река на их пути. В ней Тики увидел несчётное количество животных.
— Ух, Мафута-а! — закричал он в восторге. — Это же прямо как во сне! Здесь, что ли, со всей Африки животные собрались?
И правда, река вся шевелилась словно живая — так много в ней было зверей и водяных птиц!
Вот, например, большие, неуклюжие и некрасивые носороги. Они лениво ворочаются на отмели, а по их бокам и спинам прыгают птицы-санитары, выискивая клещей.
А через реку, на другом берегу, неторопливо пощипывает траву буйвол.
Ещё дальше — слон неохватных размеров обливает себя водой из хобота.
Пока Тики с Мафутой шли по берегу, одна за другой в воздух подымались стаи фламинго. Они светлыми порхающими облаками заслонили всё небо, и оно тоже, как река внизу, казалось живым…
Там и сям, куда ни обернись, на деревьях верещали и безостановочно болтали обезьяны.
— Что ж это за река? — возбуждённо спросил Тики. — Наверно, самая большая река в мире!
— Я видел реки ещё больше! — хвастливо сказал Мафута. — А эта так себе… Ну, как бы младшая сестра Замбези, Великой Реки, где живёт сам Дух Змеи!
— Нет, всё равно это большая река, — не верил ему Тики и от удивления качал головой. — Ты лучше скажи мне, как мы через нее переправимся? Она ведь глубокая, и течение быстрое. И крокодилы здесь есть, да?
— Нам не нужно через неё переправляться, — улыбнулся Мафута. — Наш путь лежит на восток, а это как раз вдоль берега.
И они пошли дальше по берегу, и Тики не переставал радоваться, потому что он всё время обнаруживал что-нибудь новое, чего раньше никогда не видел.
Солнце становилось всё горячее и горячее. Вот оно уже повисло над самыми головами наших путешественников, и его жгучие лучи просверливали их, казалось, насквозь.
Молча шли они по открытой тропе вдоль берега. Тики было очень жарко, он устал и хотел пить. «Как бы сейчас хорошо было передохнуть немножко где-нибудь в прохладе леса!» — думалось ему.
Подойдя к излучине реки, они вдруг увидели перед собой незнакомца — юного воина.
Ух, какой у него был вид!
Он стоял, высокий, прямой и стройный, на большом камне у тропы. В одной руке у него было длинное смертоносное копьё, другой рукой он держал диковинный щит из шкуры антилопы куду — почти такой же в длину, как и он сам, а на запястьях рук и на лодыжках ног распушились обвязки из полосок обезьяньей шкуры. И в волосах на голове — белое страусовое перо.
Выражение лица у него было очень свирепое — как и подобает настоящему воину.
С минуту они разглядывали его, а он — их.
Мафута первым обратился к незнакомцу.
— Мутенде, муквай! — сказал он. — Мвальени бвино[4]?
— Энди, муквай. Кулила мулелья[5],— ответил юный воин и поднял копьё в знак приветствия.
— Ты говоришь так, как говорят люди из племени баила[6]. Значит, ты тоже баила? — снова сказал Мафута, после того как они немного помолчали.
Юный воин кивнул.
— Ты отошёл далеко от дома. Что привело тебя сюда? Охота? Тогда где остальные охотники?
— Нет. — Юный воин покачал головой. — Я один.
— Но ты в боевых доспехах?! — Мафута показал глазами на копьё и меч.
Юный воин молчал, обдумывая ответ.
— Давай присядем, — сказал он через некоторое время и показал рукой на тенистое дерево с густыми листьями. — Я расскажу вам, почему я здесь.
И они все трое — Мафута, Тики и юный воин — уселись под деревом.
— Я, как вы уже догадались, из племени баила, — начал юный воин. — Мне четырнадцать лет, и я сын вождя.
Тики и Мафута внимательно слушали.
— В моём племени мальчик не может оставить женский дом в краале и перейти в мужской, пока он не пройдёт через испытания…
— Я слышал об этих испытаниях, — перебил юношу Мафута. — И я знаю — они очень трудные.
— Да, — согласился юный воин, — некоторые трудные. Есть разные испытания: на ловкость, на терпение, на быстроту. Эти испытания я уже прошёл. Осталось одно, самое трудное, — испытание на храбрость. Выдержать его не всякий может, потому что для этого нужно уйти одному на семь дней в буш….