О сеньор, отец рыцарства! — сказал Тирант. — Воистину, счастлива душа моя, ибо может она узнать столь важные секреты рыцарского служения. Прошу я вас, раз уж ведомо мне теперь значение оборонительного оружия, окажите мне милость и расскажите об оружии, что используют для наступления, дабы и о том узнал я.
Порадовало отшельника столь горячее стремление Тиранта узнать законы рыцарского ордена, и так он ответил.
Глава 35
Питаю я к вам, Тирант, самое доброе расположение, а потому с охотою поведаю все, что мне известно о рыцарском искусстве. Сначала — речь о копье. Копье рыцарское — длинное, с острым железным наконечником, и дается оно рыцарю, дабы железною рукою остановил он всякого, кто зло или разорение может принесть Церкви. И таким должен стать рыцарь, чтобы убоялись его и трепетали перед одним только его именем, и да будет он страшен для противника, как копье, повергающее врагов в страх и трепет. С лиходеями должен он быть беспощадным, с праведниками — верным и честным, а с могучими злодеями — жестоким. Меч рыцарский — с двух сторон острый, и тремя способами можно им рубиться: убивать и ранить острием да еще каждой из сторон, и потому есть меч самое достойное и благородное оружие. Служит меч рыцарю для трех целей: должен он защищать Церковь, должен карать и чинить расправу над теми, кто зла ей желает, и, как острие меча разит нещадно все, что настигнет, должен славный рыцарь настигать и разить безо всякой пощады и снисхождения врагов Церкви и христианской веры. Когда же надевает рыцарь перевязь, опоясываясь мечом, клянется он хранить чистоту своих помыслов. Рукоять меча есть символ мира, а потому обязан рыцарь защищать свое отечество. Эфес есть символ креста, на котором Спаситель возжелал принять мученическую смерть ради искупления страданий рода человеческого. Так следует поступать и каждому доброму рыцарю: принять смерть ради сохранения и упрочения того, о чем выше говорилось, и ежели умрет он за это, отправится душа его прямо в рай. Лошадь есть символ народа, о котором должен рыцарь печься, поддерживая мир и справедливость, и так же, как заботится рыцарь о лошади своей, следя за тем, чтобы не пострадала она перед сражением, обязан он оберегать свой народ, дабы никто не нанес ему вреда. Ибо повелевает долг рыцарский быть жестокосердным и суровым с лицемерами и безбожниками, но милосердным и мягкосердечным — с кроткими и благочестивыми, а ежели случится рыцарю вершить правосудие, и смилостивится он и пожалеет того, кто смерти достоин, погубит он тем свою душу. Шпоры золотые весьма большое значение имеют. Золото, что так высоко ценится людьми, надевает рыцарь на ноги в знак того, что не ослепит оно его, и не совершит он ради золота предательства или подлости, и не уронит рыцарской чести. А рыцарские шпоры так остры, что заставляют лошадь скакать, и означает сие, что должен рыцарь подгонять народ, дабы пробудить достоинство его, ибо одного достойного рыцаря довольно, чтобы многие достойные появились; с другой стороны, должен рыцарь понукать негодных, дабы убоялись они. Рыцарь, что в угоду золоту да серебру поступится своей честью, позором будет рыцарскому ордену. И тогда заслуживает он[72], чтобы оруженосцы, герольды и их помощники огласили и оповестили о том всех добрых рыцарей, те же отправятся к королю с этой вестью, и все вместе, ежели в их он руках, облачат они того рыцаря в доспехи, да так тщательно, словно перед боем или большим турниром, и выставят его на высоком помосте, чтобы все видели. Тринадцать священников отслужат по нему заупокойную службу, словно стоит перед ними гроб с мертвецом, и после каждого псалма снимать будут с рыцаря какой-нибудь доспех. Сначала заберут у него шлем — знак чести рыцарской, и значит сие, что с открытыми глазами пошел он против рыцарских законов. Потом снимут латную рукавицу с правой руки, которой он бьется, а ежели позарился он на золото и тем самым опозорил рыцарский орден, значит, этой самой рукою он и взял его. Потом снимут рукавицу с левой руки, которой защищается рыцарь и которая соучастницей была того, что сотворила правая рука. А следом снимут с него все прочие доспехи и бросят их на землю, и вот что будут при этом возглашать сначала оруженосцы, потом герольды, а потом их помощники.
Глава 36
«Это шлем того, кто гнусно предал благословенный рыцарский орден». Потом, взявши в руку золотую или серебряную чашу с горячей водою, так вопрошают герольды: «Как имя этого рыцаря?» Отвечают их помощники, называя рыцаря по имени. И кричат оруженосцы: «Неправда! Это тот самый негодный да подлый рыцарь, что не уважает рыцарский обычай». Говорят тогда капелланы: «Дадим ему имя!» И спрашивают трубачи: «Как же назвать его?» Отвечает тогда король: «Пусть покроют великим позором и приговорят к изгнанию из земель наших и королевств этого негодного рыцаря, осмелившегося презирать законы высокого рыцарского ордена». И как произносит король эти слова, сразу же герольды, оруженосцы и их помощники плещут в лицо рыцаря горячей водой со словами: «Теперь будешь ты зваться настоящим своим именем — предатель!» Затем выходит король, одетый в траурные одежды, и с ним двенадцать рыцарей в синих рясах с капюшонами, видом своим выказывают они превеликую скорбь и, снимая с рыцаря доспехи, льют ему на голову горячую воду. Когда не останется на рыцаре доспехов, сталкивают его с помоста, но не по лестнице, по которой взошел он, когда еще звался рыцарем, — связывают его веревкою и тащат вниз. Затем ведут его, осыпая проклятьями, в церковь Святого Георгия, там заставляют его встать на колени пред алтарем и произносят над ним псалом проклятия[73], а король и двенадцать рыцарей, которые есть символ Христа и двенадцати апостолов, приговаривают его к смерти или к пожизненной тюрьме и вновь осыпают проклятиями. Так что видишь, сын мой, суровая это обязанность — принять рыцарский обет. И не забудь, что должен ты, согласно этому обету, оберегать незаконнорожденных, вдов, и сирых, и замужних женщин от любого обидчика, защищать их жизнь и имущество, и, конечно, не смеет рыцарь щадить даже жизнь свою, ежели придется биться за честь дамы. В тот день, что принимает рыцарь обет, клянется он отдать все силы, дабы исполнить все вышесказанное. Потому говорю тебе, сын мой, тяжкий это труд и забота — рыцарская служба, ибо ко многому она обязывает. Что же до рыцарей, не выполняющих долг свой, — отправятся их души в ад, так что куда легче жить без забот, чем принять на себя великую обязанность. А ведь еще не рассказал я тебе, что потребно свершить, чтобы стать истинным рыцарем, ибо одно дело — слова да условия, другое — поступки.
И тогда Тирант, горевший желанием узнать все о рыцарях, повел такую речь.
Глава 37
Если слова мои не обидят вашу милость, счел бы я за честь просить вас, преподобный отец, рассказать, были ли на свете в те давние времена, когда рыцарство только появилось, столь же доблестные и необыкновенные рыцари[74], какие были потом.
Сын мой, — сказал отшельник, — в Священном Писании говорится, что много было на свете храбрых и доблестных рыцарей: в историях Отцов Церкви читаем мы о великой доблести славного Иосифа, и Иуды Маккавея, и Царей, и славных рыцарей греческих и троянских, и о непобедимых рыцарях Сципионе и Помпее, о Ганнибале, об Октавиане и Марке Антонии[75], и о многих других, так что долго мне пришлось бы говорить, чтобы всех перечислить.
А после пришествия Иисуса Христа, — сказал Тирант, — были ли столь же славные рыцари?
Да, — ответил отшельник, — первым был Иосиф Аримафейский[76], тот, что снял Иисуса, Господина нашего, с креста и положил его во гроб. И многие потомки его рода были храбрейшими рыцарями, такие как Ланселот Озерный, Гавейн, Бор и Персеваль[77], а более всех Галеас[78], который за свою рыцарскую доблесть и чистоту удостоился чести завоевать Святой Грааль.
А сейчас, в наши времена, — сказал Тирант, — кому мы можем воздать хвалу в этом королевстве?
Отшельник так ответил:
Верно, достоин хвалы добрый рыцарь Мунтанья Негра[79], много свершивший рыцарских подвигов, а также герцог Экстер[80], юноша, наделенный необыкновенным умом и силой; тот, что предпочел плен у неверных постыдному бегству; а также мессир Джон Стюарт[81], храбрый рыцарь своего ордена, и многие другие, о коих я сейчас не буду говорить.
Тирант же не был доволен ответом и так возразил отшельнику.
Глава 38
Отец мой, почему же ваша милость не упоминает о таком знаменитом рыцаре, как граф Гвильем де Варвик, о деяниях которого я наслышан, ведь благодаря его храбрости было выиграно столько сражений во Франции, в Италии и во многих других странах? Да разве не он освободил графиню де Бель Эстар, которую муж и трое ее сыновей обвинили в прелюбодеянии? Говорят, когда должны были казнить эту сеньору и уже привязали к столбу и разожгли вокруг костер, появился Гвильем де Варвик.
Рыцарь направился прямо к королю, который там же находился и велел исполнить столь жестокий приговор, и так сказал: «Ваше величество, прикажите погасить огонь, ибо я хочу в честном бою освободить эту сеньору — неверно ее обвинили и несправедливо хотят казнить». Тогда муж графини и три сына его вышли вперед. Муж сказал: «Рыцарь, негоже вам сейчас защищать эту женщину, пусть получит она заслуженную кару, и тогда я вам отвечу на поединке или как вы захотите». И король сказал: «Граф верно говорит». Когда убедился Гвильем де Варвик, сколь бесчеловечны король, граф и его сыновья, вытащил он меч и такой силы удар нанес мужу по голове, что тот замертво рухнул наземь. Затем бросился рыцарь к королю и одним ударом снес ему голову, а потом двух сыновей уложил на месте, а третий убежал, и нельзя было его догнать. И тут много людей, возмущенных тем, что рыцарь убил короля, ринулось к нему, он же, собрав всю свою волю, бросился прямо в огонь и разрубил цепь, которой была привязана графиня. Когда родичи ее ув