ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ГЛАВЫ
Зима
Глава 38
Металлам не страшен ни холод, ни зной. И всё же приятно стоять посреди замёрзшего озера в белых варежках, полушубке и шапке, искусно скроенных из заячьего меха специально для меня. Это вторая зима моей жизни Титанидой, и я до сих пор продолжаю удивляться той красоте, которая доступна моему обновлённому, металлическому зрению: уникальная филигранность каждой отдельной снежинки поражает мой взор всякий раз, когда я переступаю порог своего дома и выхожу в пушистые сугробы, такие белоснежные, что приходится непроизвольно щуриться. Неделю назад сквозь наши леса прошествовал настоящий буран: я три ночи слушала, как громко трещали рядом стоящие стволы заснувших на зиму деревьев, как падали их собратья на соседней горе – они никогда больше не проснутся, – как ветер завывал высоко в небесах, заставляя снежные тучи клубиться гуще, и как шумными пластами стелился жестокий снег… Нам пришлось откапывать наши дома изнутри. Для Металлов это занятие было настоящим весельем, наподобие нежданного праздника, но будь мы людьми, подобные обстоятельства могли бы обернуться смертельной опасностью. Впрочем, среди нас всё ещё есть люди: Душане и Конраду сказочно повезло с родителями – всю зиму они будут резвиться в просторных, безопасных, тёплых домах и сиять счастьем на чистых снегах под присмотром сильнейших из ныне живущих на земле существ. Они всегда будут согреты теплом старших Металлов и сыты их заботой… Эти дети воистину растут счастливыми. Я начала писать для них сказку. Она начинается словами: “Однажды в заснеженных древних лесах поселились странные бессмертные существа, похожие на людей…”. Пока что сказка выходит мрачной, но мне она нравится. Должно быть, я не детский писатель, и всё же, на одной сказке я не остановлюсь, и думается мне, в моих сказаниях будет больше правдивого волшебства, нежели праздной выдумки.
Писать я начала в начале зимы: принесла с собой ноутбук из Рудника. Удобный аппарат. Благодаря ему и спутнику Беорегарда мы наладили видеосвязь с Рудником, которая, впрочем, срабатывает нормально не чаще, чем раз в две недели, однако это уже гораздо больше того, что у нас было ещё этой осенью. Но даже если бы не было видеосвязи, я всё равно была бы счастлива, потому что… Теперь я пишу. И днём, и ночью – круглосуточно. Когда не пишу нашу сагу, записываю сказки… Интересно, к чему я в итоге приду. Идей много, а моя жизнь бесконечна – хороший задаток для дела, которое меня нашло.
Сегодня мы впервые встали на коньки. Конрад на удивление быстро схватил все уроки, данные ему Данко, и начал с лёгкостью скользить уже спустя час после своего выхода на лёд. Накануне он впервые назвал Ладу матерью, а сегодня утром, после завтрака, назвал Данко своим отцом. Кажется, наш друг Осмий, услышав свой новый статус, едва не лопнул от счастья, и до сих пор светится, словно рождественская ель, хотя и старается перед своим ребёнком делать вид, будто ничего особенного не произошло. Но, по-моему, дети – самое особенное, что произошло со всеми старшими Металлами. Во всяком случае, они именно так ощущают это своё персональное чудо. Скоро мы откроем сезон катания на санках с горок, лепки снеговиков, игр в снежки, сбиваний сосулек с крыш, замороженных под открытым небом карамельных леденцов на деревянных палочках, и морозные узоры на окнах вдруг станут для детей ассоциацией с началом особенного вида волшебства – рождественского. Для меня же прочно скованное льдом озеро и остро заточенные титановые коньки на моих быстрых ногах – любимейшее хобби после чтения. И люблю Рождество не меньше других Металлов: праздничные подсвечники в виде домиков на подоконниках наших домов, плетёные венки Лады на всех дверях и близрастущих деревьях, горящие ароматизированные свечи в медных подсвечниках Купавы, украшенные разноцветными огоньками и всевозможными игрушками домашние, и уличные ели… И подарки. В этом декабре Данко заранее подарил каждому дому по одному устройству его авторства, заточенному на автоматическое уничтожение пыли – в дополнение к ранее сконструированным его золотыми руками роботам-пылесосам. Тристан же доделал обогреваемый джакузи под специально построенным для этого дела стеклянным куполом, соединённым со вторым этажом нашего дома – получилась дополнительная большая терраса с роскошным панорамным видом и подвижным металлическим камином… Так жизнь странных бессмертных существ в заснеженных древних лесах стала ещё комфортнее, уютнее и ярче.
Беорегард, Теона, Джекки и Конан пришли к нам за два дня до декабрьского Рождества и планируют уйти спустя два дня после январского Рождества (мы празднуем оба). Они даже не пытаются скрывать своего переживания относительно нашей безопасности – зазывают в Рудник по пять раз на дню. Ничего, пройдёт время, они успокоятся. Зато эти праздники мы проведём вместе, что не может меня не радовать.
Сначала мы все вместе украсили ёлку в нашем с Тристаном доме, затем разделились на два дома: Беорегард, Тристан, Теона, Конан, Лада и Данко занялись украшением ёлки в доме последних, а я и Джекки взяли на себя ёлку Добромира и Купавы, которые в это время были заняты приготовлением праздничного ужина. Краем глаза я увидела, как красноволосая, подвешивая над камином большой, связанный Купавой праздничный носок Душаны, засунула в него редкий праздничный набор из красно-белой карамели, которую она наверняка принесла с собой из Рудника. Так уж вышло, что я заранее узнала о том, что она подарит мне: раритетную ручку-перо с чернильным набором. И так уж вышло, что она заранее узнала о том, что собираюсь подарить ей я: первый экземпляр своей пока ещё не распечатанной книги. Острое металлическое зрение зачастую выступает в роли разрушителя неожиданных сюрпризов.
Пока я крутила гирлянду по кругу ёлки, Джекки, занявшись деревянными ящиками со стеклянными игрушками, обложенными сеном, на правах более разговорчивой из нас двоих решила подать голос первой:
– Всё думаю о том, что силовое поле Титана в итоге смогло выстоять. Его наличие спасло весь город, а это десятки тысяч человеческих жизней. Надо же… Пять бомб подряд… Заложники сказали, что второго налёта не планировалось, и Платина, спустя неделю, подтвердил эту информацию. Но всё же… Пять бомб на один город – это очень много, а ведь их могло быть и шесть, если бы Спиро не предотвратил падение одной. Остаётся надеяться на то, что Дилениум успокоится на этом. В противном случае, придётся ломать его изнутри.
– Изнутри? – мой взгляд цепляется за домашнюю ласку Добромира – белоснежный зверёк пробежал по балке под потолком и замер ровно над ёлкой.
– Беорегард говорит, что если Эгертар повторит авиационную атаку снова, Платина и Золото совершат диверсию: устранят правительство, подорвут их военные склады.
– Слишком опасно. Наших в Кар-Харе всего двое.
– Да уж… И вся эта история с Сотней всё ещё бушует, и неизвестно, в какую сторону русло этой реки в итоге вывернет. Так что пока что выжидаем.
Ровно сто бомб в итоге будет сброшено на Рудник. Поле Титана устоит. Рудник не падёт под мощью Дилениума. Дилениум падёт от своей беспомощности пред Сталью.
– Как там Кей?
– После целого года жизни в реабилитационном крыле медицинского пункта он рад переехать под крышу нашего дома. С каждым днём парень всё бодрее: самостоятельно дышит, прекрасная реакция на внешние раздражители, речь полностью восстановилась и вернулось функционирование верхней части тела. Сейчас он каждый день работает над тем, чтобы перебраться из инвалидной коляски на костыли, и, знаешь, я не сомневаюсь в том, что у него это в итоге получится. Упорный, как его старшие сёстры.
Она всё ещё иногда вспоминает о Лив. Простила её и отпустила, но всё же ей порой бывает печально оттого, какой путь выбрала её единственная, пусть и безумная, сестра. По поводу Кея я уже поинтересовалась у Беорегарда: обращение в Металл – не вариант. Можно было бы попробовать обратить его в таком состоянии здоровья, однако гарантий на его исцеление у нас нет. Риск даровать парню искалеченную вечность слишком высок. Никто же, кроме меня, Тристана, Беорегарда и Теоны, а также далёкого от нас Платины, не знает о том, как обращать людей в Металлов – эта тайна должна оставаться тайной как можно дольше.
…Кей проживёт жизнь обыкновенного человека и, прожив её, по-человечески покинет этот мир. Быть может, всё было бы по-другому, если бы его не вырвали из криосна, если бы в течение своей жизни он сам многократно не сказал вслух о том, что не променял бы свою человеческую жизнь с пока ещё не обретённой, но будущей в его жизни любимой женой, на жизнь металлическую, в его понимании идущую вразрез с природными установками. Кей многократно даст нам понять: несмотря на все тяготы человеческой жизни, он осознанно предпочёл человеческую хрупкость металлической несокрушимости. Странный выбор. Но не первый в своём роде. Казалось бы, не может быть таких людей, которые не мечтали бы стать Металлами, но нет… Кей не захочет даже думать о вероятности нечеловеческой жизни для себя, точь-в-точь как доктор Полярис. Такие люди себе на уме, их сложно понять, и, думаю, это прекрасно. Непредсказуемость – то, что делает жизнь интереснее.
– Поразительно, что он смог пропасть так бесследно, – вдруг хмыкает красноволосая.
– У Рагнара больше одного дара. Его умение двигаться бесшумно и бесследно даже для металлического восприятия – определённо точно, второй его дар.
– Не понимаю: как вы не боитесь здесь находиться? Он ведь знает об этом месте, а ваши дома не защищены силовыми куполами.
– Он не вернётся. Пока что. Я знаю.
– Как?
Подвесив стеклянную звезду на край еловой лапки, я гулко вздыхаю:
– Я, понимаешь, чувствую его. Внутренне… Как… Титана.
– Это странно.
Я ничего не ответила на это замечание. Не признавать же очевидное вслух.
– Меня не покидают мысли о том, что Рагнар упомянул о каком-то легионе, когда обещал вам вернуться за тобой.
– Ранее он упоминал о Блуждающих, управляемых ультразвуком… Помнишь, я рассказывала тебе?
– Да, помню. Но мы подобного ни разу не фиксировали за всю историю Стали и Атак. Думаешь, безумными Блуждающими действительно возможно массово управлять? Настолько, чтобы создать из них целый легион?
– Нет… – закусив нижнюю губу, я отрицательно мотаю головой. – Не думаю, что в размерах легиона это возможно. Быть может, десятками и можно управлять, может быть сотнями, но легион – это слишком много. Нереально. Да и потом, Металлы несоразмерно сильнее Блуждающих – против нас сколько легионов Блуждающих ни поставь, результат будет одним: мы останемся победителями.
Не заметив, как нахмурилась, я вдруг замолчала, уйдя в глубокие размышления. Легион Блуждающих – бред. Неужели Рагнар настолько безумен? Нет же. Он далеко не глуп и точно не безумен. Более того: он отличный стратег.
В который раз за прошедшие недели меня накрывает эмоциональной волной, отдалённо напоминающей собой разочарование: в первые часы встречи с Рагнаром я радовалась тому, что не убила его, а теперь думаю о том, что всё было бы намного проще, если бы та моя роковая стрела угодила миллиметром левее – всего один миллиметр, и ничего этого не было бы. Ни терзаний Тристана, ни страхов дорогих мне Металлов, ни моего напряжения… Перед глазами вдруг всплывает воспоминание: я и Тристан лежим на соседствующих кроватях в комнате для гостей дома Кармелиты за несколько часов до столкновения с Рагнаром в катакомбах. И я спрашиваю:
“ – Ты ведь прежде убивал Металлов. Ты знаешь, как это делается… У тебя есть опыт.
– Не переживай обо мне.
– Быть может… Не стоит рубить с плеча? Быть может, ещё есть шанс образумить его…
– Так ты переживаешь за него.
– Я переживаю о себе. Я боюсь тебя потерять. Это чистый эгоизм.
– Но ты не хочешь потерять и его…
– Всё вовсе не так. Я против насилия.
– Не я это начал. Но я это закончу.
– Мы.
– Джекки была права, – ухмылка.
– Ты о чём?
– Однажды, перед нашим походом через Дикие Просторы, она сказала мне о том, что твоя особенность не только в твоём направлении, но и в том, что тебя невозможно остановить. Как же она оказалась права! Когда же она говорила эти слова, я уже знал о том, что по уши влюблён в тебя.
– Я тогда тебя терпеть не могла, – ответная ухмылка.
– Тем лучше было для меня. Любая стена – не тупик, а возможность перепрыгнуть. Это твои слова.
– Верно.
– Скажи, что для тебя любовь?
– Думаю, любовь – это три “П”: Принимать, Прощать и Понимать человеческое несовершенство.
– Мы Металлы, мы совершенны.
– В первую очередь мы всё же люди. Мы пришли в этот мир людьми, мы люди по своему складу, по своему строению. Думаю, Металлы мы во вторую очередь.
– Ты так думаешь и ощущаешь, пока ты не прожила в своей металлической сути и первой половины того возраста, который прожила в своём человеческом естестве. Скоро ты поймёшь: ты в первую очередь Металл, и потом уже кто угодно – человек, талант, дочь, сестра, моя избранница… Рагнар прожил Металлом полтора десятилетия. Он знает, кто он такой. И поэтому он опасен. Не только для тебя – для всего твоего окружения.
– Ты так говоришь, как будто знаешь наверняка…
– Да, я знаю наверняка! – срыв… – Я знаю наверняка, что любовь к тебе делает с теми, кто подпал под её влияние.
– Значит, любовь ко мне – опасность. Но в таком случае выходит, что ты для меня тоже опасен?
– Я – твоя опасность номер один. Как ты моя. Мы сами так решили. Теперь будем жить с этим и за это бороться”.
Я не смогла убить Рагнара. Я в принципе никого до сих пор не убивала. В смысле, людей или Металлов. Ранила – да, и серьёзно, и, быть может, смертельно, но ни разу я не… И вдруг передо мной стоит тот, кто потерял разум по моей вине, он угрожает самому дорогому мне человеку из-за меня… Я могла бы его прикончить. Если бы… Была более… Зрелой. Моя молодость сыграла против меня, отсутствие опыта, неуверенное владение даром… Точно не чувства к Рагнару. Точно. Тот факт, что я чувствую его металл так же хорошо, как металл Тристана или свой металл – всего лишь природное явление, присущее всем металлам одинаковой масти. Только и всего…
Из размышлений меня вырывает смена конвоев: Джекки призвали на помощь Купава и Добромир – необходимо достать из подвала их фирменные банки с консервированными овощами, – и на месте красноволосой внезапно возникает Теона, с готовностью взявшаяся за развешивание серебристой мишуры.
– Что, с ёлкой в доме Данко и Лады уже закончили? – хмыкаю я.
– Там и без меня хватает народа…
Дело в Душане и Конраде. Особенно в Душане. Я вижу, как ей сложно находиться в одном помещении с детьми, да ещё и с дочерью Металлов, являющейся ровесницей Теи. Не представляю, насколько это мучительно: смотреть на чужого ребёнка и думать о том, что твой ребёнок сейчас такого же возраста, только совсем чуть старше, такой же белокожий и с такими же тёмными, слегка вьющимися волосами, с почти такими же большими глазами, где-то там, далеко, где ты не можешь его достать – ты даже не знаешь, где именно нужно искать! Агония.
После свадьбы Джекки и Конана Беорегард с Теоной месяц путешествовали по знакомым для них местам в Диких Просторах. В первую очередь Теона хотела посетить дом своих родителей, расположенный на территории бывшей Швеции, и они сделали это. Как итог: Теона смогла разыскать и сохранить некоторые семейные архивы, включая ценные фотоальбомы, и, самое важное, захоронить останки своих родителей, которые нашла мумифицированными на территории их бывшего дома… Плюс одна психологическая травма. Но и облегчение. Вчера вечером она сказала мне необычную фразу: “Я везучая. Пусть Беорегард и единственное, в чём мне повезло по-крупному”. Похоже, из-за боли от потери Теи, она начала разочаровываться в перспективе бесконечной металлической жизни, и Беорегард – единственное, что до сих пор держит её на плаву, не давая ей утонуть в их общем горе, но… Я вижу их насквозь. Другие не замечают этого – только сегодня утром Тристан говорил мне о том, что рад счастью союза Беорегарда с Теоной, – но я отчётливо вижу: Теона отдалилась от Беорегарда. И дело не в чувстве вины: она не винит в случившемся его – нет и нет! Она скорее обвинит в случившемся с Теей кого угодно и особенно себя, но точно не Беорегарда. Дело в боли. Ей так больно, что совсем все её душевные силы сейчас уходят на то, чтобы не загнуться от разрывающего её изнутри ужаса. Как итог, ей попросту не хватает энергии ни на что, кроме ежедневной маленькой победы в её персональной, громадной внутренней борьбы. Даже на Беорегарда у неё не остаётся сил. И он страдает от этого. Страдает оттого, что взгляд его возлюбленной потух настолько, что не сияет, даже глядя на него. Боюсь, что всё может быть даже более запущено, чем я могу догадываться. Не хочу так думать, но мне кажется: хотя они и спят вместе, физической близости между ними нет… Как будто… Между ними осталась лишь платоническая любовь, всё равно что дружба… Но в одностороннем порядке. Беорегард влюблён страстно и так же страстно страдает из-за психологического состояния той, у которой хватает сил только на то, чтобы обнимать его, и только… И так уже больше года. Боюсь, чтобы это не продлилось дольше, потому что… Потому что это может привести к концу. Но ведь они зацикленные. И зациклены они не так, как мы с Тристаном, а по-настоящему, в двусторонней связи. А это значит, что они не могут расстаться. Надеюсь…
Я едва сдержалась, чтобы не встряхнуть головой в попытке развеять пугающие меня мысли о том, что однажды я могу увидеть самых дорогих мне Металлов погасшими и разорванными в клочья собственными чувствами…
– Ты чего? – Теона, с противоположной стороны украшающая ёлку оранжевыми деревянными фигурками в виде белок, вдруг ухмыльнулась.
– Скажи, что у тебя с Беорегардом всё в порядке.
– У меня с Беорегардом всё в порядке.
– Ты ведь знаешь, как сильно он тебя любит. Он без ума от любви к тебе. Ты нужна ему.
– Тебе стоит быть менее проницательной, знаешь?
– Знаю. Моя семья мне регулярно об этом говорит. Но, знаешь, мне плевать на непрошенные советы.
– Даже на мудрые?
– Раз речь о мудрых советах, вот тебе один: люби Беорегарда так же сильно, как он любит тебя. Потому что он этого достоин.
– Или потому что ты любишь своего дядю… – она попыталась ухмыльнуться, но вышло криво, и я сразу же перебила её.
– Доверься своему сердцу.
– Моему сердцу… – её рука зависла в воздухе с игрушкой в виде ёлочной шишки, которую она хотела повесить на уровне своего солнечного сплетения. – Я не думала, что мне будет так сложно наблюдать за Душаной. Она почти одного возраста с Теей, разница всего в полгода… Уверена, Беорегарду тоже непросто, но он… Улыбается при виде её, а я… Не могу. В октябре, когда Купава и Добромир на семь дней приходили с Душаной в Рудник, – я замерла. В октябре меня здесь не было, я вела отшельнический образ жизни на соседней горе… Старшие Металлы, очевидно, запамятовали рассказать мне об этом событии из пропущенного мной периода их жизни! Теона продолжала говорить: – Мне было особенно сложно… На медицинском обследовании девочки, знаешь ведь, выяснилось, что в её сердце содержится капсула с реактивом, который мы вводили в свои сердца искусственно, то есть… Я, Беорегард, Тристан – мы стали Металлами благодаря прямым вакцинам, не как ты… Мы думали, что сможем обратить детей, как тебя, но нахождение этой капсулы в сердце Душаны перевернуло всё. Получается, она может стать Металлом и без нашей помощи – достаточно правильно вскрыть капсулу: понимаешь, что это значит?
– Эм… – я растерялась. Добромир и Купава ходили в Рудник с Душаной осенью… И все дружно забыли рассказать мне об этом – попросту не успели из-за всех событий этой осени. Но ведь то, что Теона рассказала мне только что, безумно важно для металлического мира! Мне необходимо знать все подробности!
Так и не дождавшись от меня ответа, Теона продолжила:
– Вы рассказывали о том, что Конрада вёл через Дикие Просторы его дядя… Я часто думаю: кто-то когда-то однажды вернёт мне мою девочку, возьмёт её за руку и приведёт в мои объятья… Но… Быть может, она уже будет взрослой? Быть может, она проживёт к тому времени больше одного десятилетия? И возникает страшная надежда: я не хочу увидеть её состарившейся, не хочу, чтобы моя дочь явилась передо мной в теле, выглядящем старше моего… Если она такая же пятикровка, как Душана, что, скорее всего… – пятикровка?! Что это значит?! – значит, она тоже более живучая, нежели обычные человеческие дети, и значит, есть риск того, что она может вернуться к нам Металлом. У меня сжимается сердце от одной только мысли о том, сколь многое я рискую пропустить в её жизни! Её первые шаги, первые слова… Всю её жизнь!
– Теа найдётся… – я нервно моргнула.
– Мы с Беорегардом ни на миг не сомневаемся в том, что рано или поздно день встречи с нашей дочерью наступит! До тех же пор… – она нервно сглотнула, и я почти почувствовала ком боли в собственном горле. – Нам нужно продержаться…
Обычно я так не делаю. Не любительница я лишних тактильных контактов… И Теона прекрасно знает об этом. Поэтому тот факт, что я взяла её за руку, стоил для нас больше, чем все слова, которыми мы могли бы обменяться.
– Ты говорила: тебе была предсказана судьба Теи – её исчезновение и возвращение – ещё до того как ты обратилась в Родий, до того как составила пару с Беорегардом. Тебе предсказала сильная провидящая, на видениях которой был отстроен Рудник.
– Да… Но не все предсказания сбываются. Будущее изменчиво, ты ведь знаешь.
– Я знаю, что будущего у нас нет. Как и прошлого. Они фантомны. Настоящее у нас только настоящее, – и всё же я первой отстранила руку.
– У Спиро и Клэр скоро свадьба, – она наконец повесила стеклянную шишку на ёлку. – Они вместе всего ничего, а уже хотят детей.
– Не понимаю я этого.
– А я понимаю.
– Ты серьёзно? После всего, что произошло?
– Родительство – это чудо.
– Это чудо уничтожает вас.
– Ты просто ещё слишком юна.
– Я просто не вы.
– Я бы с удовольствием стала матерью вновь, вот только… Металлам крайне сложно зачать.
– Особенно когда у них напрочь отсутствует половая жизнь.
– Хватит. Быть. Такой. Проницательной.
– Хватит. Быть. Такой. Сильной.
– Что ты имеешь в виду? – она явно удивилась моим словам.
– Сдайся Беорегарду. Ведь он единственный, кому ты можешь сдаться.
– Он и так слишком сильно пострадал…
– Твоя позиция “я спасу себя сама” добивает и тебя, и его. Позволь ему спасти тебя и тем самым спаси его. Я понятно объяснила?
Она едва уловимо, положительно кивнула головой и чуть хмыкнула. Она поняла меня. А я её нет. Как можно хотеть детей – в принципе для меня непонятно, но как можно хотеть детей с её опытом на родительском поприще – то, что для меня непонятно в квадрате. Или я отбитая, или она сумасшедшая, но скорее – одно не исключает другое.
Глава 39
Вечер серьёзных разговоров был хотя и немного напряжённым, однако интересным. В этот раз много говорил Беорегард, так как именно он владел большим количеством новой и крайне важной информации.
В Парадизаре сменилась власть: вместо Осы Сэвиджа там теперь правит Лив Киттридж, при которой тоталитаризм хотя и продолжает цвести, всё же Паддок и Конкур не возобновили своё существование. Мускулы Джекки ходили ходуном, пока Беорегард делился новостями из этой точки света.
На Камчатке всё тихо: после падения Замка и Великого Металлического Исхода на тех землях, похоже, ничего и никого значительного не осталось.
Дилениум интереснее. Там кипят страсти. Платина и Золото успешно внедрились в доверие правительственной верхушки: Яр оказался отличным подспорьем для Платины, и теперь они, вроде как, отличный дуэт. Сотня оставила весомый след в истории Дилениума: искалеченные камчатским прошлым, полусумасшедшие и склонные к жестокости Металлы не лучшими способами проявили свой нрав и пыл в бедных Кантонах, в которые их сослал Кар-Хар. Ходят слухи, будто кантонские женщины стали массово рожать от Металлов. Также бродит странный слух: будто в отдельных Кантонах помимо Сотни местными жителями были зафиксированы следы присутствия иных Металлов – как минимум упоминаются некие Серебро и Рубидий мужского пола, – которых Платина не застал, но о следах которых шепчутся в самых тёмных закоулках Дилениума – по этой теме нам ничего не известно наверняка. Платина утверждает, что Кар-Хар умножает производство биологического оружия, выведенное на основе яда Блуждающих во время внутренней войны Дилениума с Сотней. Платина и Золото продолжают находиться в центре событий и пристально следить за ситуацией. На данный момент у Дилениума сейчас далеко не самые простые времена.
Купаву и Ладу взволновала новость о том, что в Дилениуме обыкновенные женщины начали рожать потомков Металлов. Особенно интересным было узнать о состоянии детей: такие же они пятикровки с врождёнными металлически-реактивными капсулами в сердцах, как и Душана, или же всё-таки дети, имеющие биологическим родителем лишь одного Металла, рождаются обыкновенными? Эту информацию Платине и Золоту ещё только предстоит выяснить.
Беорегард продолжал говорить:
– Благодаря наблюдениям этой осени за Душаной, мы поняли, что у Металлов есть будущее. Ребёнок рождается обычным человеком, но с капсулой в сердце, подобной той, которую искусственным образом пытался вшивать в человеческие сердца Полярис. Металлический Ген ребёнка Металлов составляет выше девяноста процентов, благодаря чему вскрытие капсулы, в теории, на девяносто процентов и выше гарантирует обращение носителя капсулы в Металл.
– Рождённые от Металлов – люди, но Металлический Ген даёт им шанс на металлическую жизнь, – подытоживает Данко.
– Именно, – утверждает Беорегард. – Металлы могут продолжать свой род, пусть и не без “летального” перерождения своего потомства, своеобразного перехода от человеческого состояния в металлическое. Пока что известно только два случая, рождения детей у Металлов: наша Теа, – Теона едва уловимо повела плечами, – и ваша Душана. Платина утверждает, будто в Дилениуме обычные женщины уже родили и всё ещё продолжают рожать от поверженной Сотни младенцев сплошь мужского пола, однако, эта информация пока не подтверждена на сто процентов: у Кар-Хара сейчас слишком много проблем, очевидно, они пока ещё не поняли, насколько потомство Металлов может быть ценным для них, так что всё ещё не взяли этот поток на контроль. Что же касается детей, у которых оба родителя Металлы: они развиваются почти как дети обычных людей, то есть их созревание и старение соответствуют человеческим биологическим часам, однако их кровь указывает на то, что они более выносливы, то есть дети Металлов более стойки перед заболеваниями, и регенерация их организмов на уровень выше, нежели у человеческих детей.
– Как всё по-разному получается… – Лада нахмурилась. – Обычные женщины беременеют от Металлов моментально, а женщины-Металлы десятилетиями не могут зачать.
Для Лады это отдельная боль. Она и Данко грезят о собственных детях, но… Их нет. И не будет как минимум в ближайшие полвека. Но они не оставят эту надежду. Кто знает, быть может, когда-нибудь… А может и никогда.
– Кстати, по поводу детей, – продолжает тему Беорегард. – Мы пока не понимаем, как у вас обстоят дела с Конрадом. Если вы взяли его к себе на передержку, мы можем предложить вам вариант, в котором мы следующей весной заберём его в Рудник. В конце концов, в городе есть школа и много детей его возраста.
Лада сразу же нахмурилась ещё сильнее, а Данко, весело заулыбавшись, отрицательно мотнул головой:
– Нет, этот мальчишка у нас вовсе не на передержке. Мы усыновили его. Теперь он наш сын. Благодарю за заботу, Беорегард. Мы справимся с этим родительством. Нашими стараниями из него вырастет достойный человек. Единственная просьба: приберегите для него одну металлическую вакцину. Когда он вырастет, мы предложим ему металлическую жизнь и, если он согласится, с благодарностью примем от вас эту возможность.
Я замерла. Вакцин у Рудника давно не осталось. Но для обращения людей в Металлов они больше и не нужны. Однако наши друзья пока ещё не знают об этом. Самая большая тайна, которую мы планируем хранить столько, сколько сможем, однако… Рано или поздно, мир навсегда изменится, узнав о том, каким образом Металлы могут не только продлевать свой род, но и множить свой вид.
В ответ на просьбу Данко Беорегард утвердительно кивнул головой. Когда придет время, Конрада обратят в Металл, но вакцина здесь будет ни при чём. Узнают ли его родители и он сам об этом – пока ещё неизвестно.
Конан, благодаря своему энтузиазму за прошедший год ставший правой рукой Беорегарда, продолжил разговор о делах Рудника. Оказывается, население города за прошедшие двенадцать месяцев резко возросло – на данный момент в городе проживает больше двадцати пяти тысяч душ, что являет собой критический максимум. Проблема жилплощади теперь превосходит проблему пропитания – вторую удалось решить с помощью силового поля Титана, которое уже сейчас даёт городу перспективу на покрытие близлежащих территорий, а значит, приобретение новых полей и пастбищ. В следующем году будет возведено пять новых пятиэтажек, что подразумевает собой семьдесят пять квартир в сто квадратных метров каждая, предусмотренных для молодых семей, однако этого всё равно мало… Самую незастроенную и свободную часть города, известную своими зелёными газонами и декоративной растительностью, в которой расположены респектабельные частные дома Металлов, гениальных учёных, инженеров и медиков, под застройку не пустят. И никаких протестов со стороны людей. Металлы – те, благодаря кому всё население Рудника до сих пор продолжает жить безопасную жизнь, так что, роскошные условия жизни Металлов всех предсказуемо устраивают.
Вообще, Конана, как бывшего жителя Подгорного города, теперь крайне волнует всё, что связано с процветанием Рудника. Поэтому он начинает реформу добровольческих отрядов – если прежде за стену города добровольцев выпускали с шестнадцатилетнего возраста, теперь крайним возрастом станет восемнадцатилетие. И всё потому, что город столкнулся с неожиданным снижением рождаемости: за прошедшие два года в городе родилось всего лишь двадцать восемь младенцев. Прирост населения произошёл лишь за счёт “пришлых” людей из Диких Просторов, а это значит, что население Рудника начинает быстро стареть: шестьдесят процентов населения Рудника находится в возрасте старше сорока лет, а молодёжь вдруг резко остановилась в размножении. И это при том, что в городе проблема с запасами противозачаточных средств. Пока что никто не установил, в чём причина женского бесплодия, однако в Кар-Харе, похоже, происходит нечто похожее – детей становится всё меньше… В будущем Рудник планирует мотивировать рождаемость за счёт жилой площади – просторные квартиры в подарок за двух детей, – однако до этого будущего ещё стоит добраться, да и ситуация может резко измениться. Сейчас же для беременных женщин ввели особенные льготы: с первого дня беременности им выдают специальные ручные браслеты, по которым они получают удвоенный паёк с момента официальной регистрации беременности; будущим отцам выдают дополнительные тридцать дней отпуска на год – вплоть до трехлетнего возраста ребёнка. И всё равно, каждая вторая пара бездетна, а семей, в которых больше трёх детей, можно сосчитать на пальцах двух рук. В самой большой семье сейчас рождены рекордные восемь детей – им выделили целый частный дом на краю элитной части города, дабы таким образом мотивировать других, однако природу, откровенно решившую взять тайм-аут, очевидно, не мотивируют никакие материальные блага. И вот что удивительно: ещё три года назад в Руднике всё было настолько хорошо в этой сфере человеческой жизнедеятельности, что родителями становились даже люди, не достигшие восемнадцати лет. И вдруг: стагнация. Два года – двадцать восемь детей, а конкретно сейчас женщин, находящихся на разных сроках беременности, всего лишь двенадцать. Если так продолжится и дальше, человечество поразит не Сталь – существованию человечества положит конец банальное отсутствие продолжателей рода человеческого.
Тем временем разговор перешёл на тему Атак. О том, что ультразвук влияет на Блуждающих, стало известно в первые же дни Стали – именно благодаря этому знанию Беорегарду в своё время удалось в последний момент вытащить из Диких Просторов Теону, Тристана, меня, Спиро и Клэр. Однако ультразвуком мы до сих пор отпугивали Блуждающих, то есть обращали их в бегство, но не управляли ими. Конан сказал, что Спиро заинтересовала подобная возможность, так что это направление отдали ему.
Беорегард сказал, что сможет улучшить связь по рациям и видеосвязи: его космический спутник, вроде как, выровнялся на орбите. И здесь я впервые услышала про Австралию из уст старшего Диеса: спутник уловил сигнал. Предположительно, из Австралии. Пока ещё слабый, неразборчивый, но похожий на приглашение для выживших… Джекки сразу же заговорила о высокотехнологичном ковчеге Парадизара, который, по нашим подсчётам, может быть достроен, в лучшем случае, через пару-тройку десятилетий, но по факту это случится лишь через полвека. Не нужно владеть особенной проницательностью, чтобы сразу понять: Беорегард, как предводитель Рудника и главный ратующий идеолог о спасении человечества, воодушевлён одним только предположением о том, что Австралия может оказаться уцелевшей и от Стали, и от Атак, а значит, может являть собой целый спасшийся континент Павшего Мира; Теона же явно не заинтересована ни на грамм – её дитя потерялось на этом континенте, а значит, пока Теа не вернётся в лоно своей семьи, Теона отсюда никуда не сдвинется.
Вечер продолжался, темы становились всё интереснее.
– Вашим домам необходимо дать имена, гербы и девизы, – вдруг выдал Беорегард. – Это важно потому, что мы первые Металлы этого мира – за нами первородство, а значит, мы должны не только сохранить, но и передать историю родов нашим потомкам. Металлы Рудника уже определились. Я и Теона: род Диес; дом Основателей; герб – коронованный двуглавый орёл с распростёртыми крыльями над гнездом; девиз: “Familia supra omnia”, – что в переводе звучит как: “Семья превыше всего”. Спиро и Клэр: род Тейт; дом Миртового Древа (символ любви, верности, чистоты и долголетия); герб – миртовое дерево в лучах солнца; девиз: “Amor vincit omnia”, – что в переводе звучит как: “Любовь побеждает всё”. Джекки и Конан: род Киттридж (так решил Конан), дом Красной Птицы; герб – феникс; девиз: “Semper phoenix oritur ubi crematur”, – что значит: “Феникс всегда восстаёт там, где сгорает”. Кармелита сказала, что даст своему дому имя и наделит его гербом и девизом только если в течение своей жизни станет основательницей нового рода. Что по поводу вас?
– Мы отказались от своих фамилий, – заговорил Добромир. – Поэтому пусть будет так: род Добромира; дом Тайных Знаний – в честь наших сакральных даров; герб – металлическое око на синем фоне (синий, как символ спокойствия, мира, мудрости, верности и доверия); девиз: “Sapientia aedificavit sibi domum, excidit columnas septem”, – что в переводе значит: “Премудрость построила себе дом, утвердила семь колонн”.
Данко продолжил:
– Род Данко; дом Чешского Леса.
Лада продолжила:
– Пусть гербом будет олень с ветвистыми рогами цвета осмия, смешанного с цезием. Девиз: “Pulchritudo in oculis spectantis est”, – что значит: “Красота в глазах смотрящего”.
Тристан посмотрел на меня:
– Мы всё ещё не женаты.
– Да и детей вы не планируете, – подлила масло в огонь Джекки.
– Предлагаю род Диес-Родригес, – повела бровью я.
Тристан, неожиданно, сразу согласился:
– Отлично. Род Диес-Родригес. Титановый дом. Герб?
– Два лика: Солнце и Луна, – сразу же сориентировалась я. – Как символы равной мужской и женской силы.
– Девиз?
– Nosce te ipsum. Познай самого себя.
Так были основаны и названы основные венценосные дома металлического мира. Быть может, со стороны это выглядело хаотично, но ни названия домов, ни гербы, ни девизы не были случайны и имели гораздо бо́льшие смыслы, нежели те, что были произнесены вслух. Суть тайных знаков и символов на протяжении многих веков будет передаваться из поколения в поколение, исключительно по кровной линии… Мы не подозревали, что в эти дни возвели столпы силы, которая перевернёт мировое сознание целой планеты.
– Наши дома станут рассветом новой цивилизации, – басом утвердил Беорегард. – На основе Рудника возникнет город Нового Мира.
– Металлический Предел, – вдруг произнёс Добромир.
Беорегард резко посмотрел на него:
– Ты видел его?
– Его образ являлся ко мне во снах. Город, который ты и другие Металлы отстроят, превзойдёт все города, которые когда-либо существовали на этой земле, только если…
– Только если?
– Мы сможем пережить… Определённые… Моменты.
– Нам что-то угрожает? – сразу же напряглась Неуязвимая, явно рвущаяся оторвать голову Рагнара.
– Не сейчас. Но в нашей истории случатся моменты, которые определят, кто из нас останется среди живых. Успокойтесь, друзья мои. Будущее изменчиво, не все предсказания устойчивы. Вещи, о которых я вам сейчас сказал, далеки…
– Насколько далеки? – Конан также не скрыл своего напряжения.
– Следующие полвека нам не грозит ничего из того, что мы не сможем пережить.
– А дальше? – Лада.
– А дальше всё переменится множество раз.
– Значит, если мы переживём определённые моменты, городу быть, – хмыкнул Беорегард и вдруг стрельнул взглядом в моём направлении. – Дикая, нам нужен гимн.
– А почему сразу я?
– Ты единственный песнесловец среди нас, – резонно заметил Данко.
– Большой хочешь город основать? – ухмыльнулась я, игриво подмигнув Беорегарду.
И он заулыбался в ответ:
– Вижу мегаполис. Отстроенный на основе технологий Павшего Мира и развитый значительнее своего базового фундамента. Такой общими усилиями можно отстроить за одно десятилетие, но не сейчас.
– Почему не сейчас? – поинтересовалась чуть наивная Лада.
– Пока что сохраняется опасность нападения со стороны Дилениума, Сталь всё ещё неоспоримо сильна, над нами нависает неизвестность со стороны Австралии, а силовое поле Титана нам ещё только предстоит усилить и расширить. На закрытие только этих вопросов уйдут десятилетия, и только после того, как они себя исчерпают, мы сможем погрузиться в столь масштабный проект.
– А пока у нас нет будущего, – криво ухмыльнулась красноволосая, – предлагаю поговорить о настоящем. Тристан, это правда, что у тебя проявился дар? Спиро растрепался, но из вредности решил не уточнять, какой именно у тебя дар. Надеюсь, ты открыл в себе способность стирать память живых существ. Честное слово, это было бы ох как здорово! – и вдруг она подмигнула мне: – Мы бы подстерли себе парочку воспоминаний, правда? Вычеркнули бы Паддок и Конкур, повыдёргивали бы некоторые предательские ножички из своих крепких спин…
– Брось, – ухмыльнулась в ответ я. – Всё это обязательно нужно помнить. Ведь вся эта боль делает нас теми, кем мы являемся сейчас. А я себе сейчас ой как нравлюсь.
– Перефразируя: ты нравишься себе не сдохшей.
– Ха!
– Тебе срочно нужно выбираться из этой глуши, Дикая! А то ещё пара десятилетий, и от моей безбашенной оторвы в тебе останется одна лишь пропитанная свежим воздухом философия.
Все отреагировали на этот неоднозначный юмор громким смехом, и я тоже. Неуязвимая не унималась:
– Так что, Титан, ты в себе открыл спустя пятнадцать лет тишины? Это определённо точно должно быть нечто впечатляющее…
– Я умею перенимать чужие дары.
– Что?!
– Далеко не все. Некоторые. К примеру, магнетизм Тринидад и пророческие сны Добромира, я перенять не смог, но хроносенсорику Купавы, нагревание Данко и левитацию Лады я перенял с лёгкостью.
– Как ты это делаешь?!
– Для перенимания силы мне необходимо взять одарённого за руку определённым образом, так, чтобы моя рука покрывала его руку до локтя, и чтобы моя рука была сверху. Контакт должен продлиться не меньше двенадцати секунд, после чего, в случае, если дар поддаётся передаче, я становлюсь носителем нового дара. Первоначальный носитель дара не лишается своей одарённости и не ослабевает в ней.
– Это слишком круто! – справедливо замечает Конан.
– Похожим образом я быстро изучал языки. Первый опыт случился ещё на Камчатке… Только сейчас додумался до того, что, быть может, нечто подобное можно проворачивать не только с человеческими языками, но и с металлическими дарами. И сработало.
– Можешь бесконечное количество даров перенять, или число ограничено? – наконец включилась в разговор и Теона.
– Думаю, могу перенять сколько угодно, но пока что в моём арсенале только три дара: дар Данко, дар Лады и дар Купавы.
– Было бы удобно, если бы ты открыл свой дар до того, как мы упустили Рагнара, – не сдержавшись, Джекки ударила кулаком по столу. – Сейчас у тебя было бы ещё плюс пара даров.
Не я одна подозреваю Рагнара в обладании сразу несколькими дарами, хотя до сих пор мы не встречали Металлов, являющихся носителями нескольких даров одновременно. В нашем понимании, Тристан – поразительное исключение из правил.
– Вполне может оказаться, что дар Рагнара, как дар Тринидад и дар Добромира, невозможно перенять, – предположил Беорегард. – А ну-ка, братец, попробуй-ка перенять мой дар, – он вдруг закатал свою руку до локтя и протянул её в сторону сидящего слева от него Тристана.
– Ты серьёзно? – повёл бровью Титан. – Хочешь поделиться со мной своим даром?
– Обладание моим даром может защитить тебя и Тринидад, так что с удовольствием, – уверенно утвердил Беорегард, отчего по моей коже вдруг разбежались мурашки.
Тристан попробовал. Однако у него не получилось перенять дар Беорегарда. Быть может, дело в том, что его даром является способность противостоять чужим дарам – своеобразный энергетический щит, – поэтому он не поддался и Тристану.
Стоило Беорегарду убрать свою руку, как следующей к Тристану потянулась рука Теоны. Не говоря ни слова, она своим немым движением говорила те же слова, что сказал её муж: её дар может защитить её семью, а значит, она с удовольствием попробует поделиться им. С Теоной получилось. Меньше чем через минуту мы убедились в том, что Тристан действительно, как и Теона, стал способен считывать информацию с того, кого касается дольше двенадцати секунд: прошлое, планы на будущее и даже определённый ход мыслей, но… Опробовав этот дар на всех и на всех, кроме Беорегарда, получив положительный результат, Тристан вдруг… Застопорился на мне. Он не смог ничего сказать ни о моём прошлом, ни о моих планах на будущее, и даже мои мысли ему остались недоступны, хотя держал он меня за руку дольше, чем остальных, и по-разному… Это было странно. Потому что я не обладала даром Беорегарда, то есть, на меня действовали чужие дары, но… С меньшей силой. А этот не действовал вовсе. Теона тоже попробовала. Не вышло. Все сразу же задумались. Теона попробовала пошутить о том, что всё дело в том, что её названный племянник отобрал у неё силу, но это было не так: на остальных её дар отлично срабатывал. И мы уже давно поняли, что Тристан не отбирает дары, а перенимает их… И всё же, на мне именно этот дар так и не сработал. Положа руку на сердце, я вздохнула с облегчением: Тристан зациклен на мне, мы часто касаемся друг друга чаще, чем на двенадцать секунд – не хочу, чтобы он знал, насколько всё сложно в моей голове.
Конан ещё не открыл свой дар, так что перенимать у него пока что было нечего. Только в следующем году мы узнаем, что его дар – контроль над чужим сознанием: пока у него есть тактильный контакт с целью – цель подчиняется его воле. Ещё один металлический дар в копилку тех, которые на мне подозрительно не сработают. Но вот что ещё интересно: мой дар обозначили металлокинезом с присущим ему магнетизмом, но… Я могу “магнитить” даже те металлы, которые не поддаются магнетизму по причине того, что не являются ферромагнетиками или же являются диамагнетиками: алюминий, медь, магний, олово, цинк, золото, платина, серебро – всех их я запросто могу “магнитить”. Получается… Дело не в магнетизме. Но до этого осознания мне и всем остальным ещё только предстоит дойти.
Наступила очередь Джекки: она с игривым удовольствием протянула руку Тристану. Все мы знали о том, что её дар недавно проявился, но пока что она и все металлы Рудника по её просьбе молчали о её даре… У Тристана не удалось перенять его. И это заинтересовало меня ещё больше. Вместо того, чтобы назвать свой дар, Джекки, под улыбки Теоны, Беорегарда и Конана, встала из-за стола и предложила нам выйти на улицу.
Была лунная ночь, что в сумме с металлическим зрением давало возможность рассмотреть все детали, правда, изначально я не знала, что именно мне предстоит рассматривать… В конечном итоге я была поражена. Не тем, что Джекки вдруг сбросила с себя кофту и осталась в одних штанах и лифчике, а тому, как её вдруг начало “подламывать”. Сначала она пару раз дёрнулась так, будто ей в спину воткнули очередную парочку ножей, только на сей раз не аллегорических, а после… Из-за её спины вдруг что-то появилось!
Должно быть, её порадовали мои широко округлившиеся глаза, потому что она громко усмехнулась и в следующую секунду расправила за своей спиной… Крылья?! Металлические?!
Демонстрация была великолепной, несмотря на некоторую неуклюжесть носительницы дара, которая пока ещё не разобралась, как своими мощными возможностями пользоваться с уверенностью. Она вспорхнула вверх, но тут же едва не рухнула – левое крыло чуть подогнулось, пока правое тянулось вверх… Они, эти крылья, были огромными!
В итоге моя подруга, пусть и неуверенно, но всё же сумела взлететь и зависнуть на уровне макушек древних елей, перед круглым диском ослепительно полной луны!..
Я первой назвала её Птицей. Задолго до того, как она ею стала. Но в этот момент я не помнила этого. А если бы вспомнила, быть может… Раньше поняла бы о своей природе большее…
Этой ночью Неуязвимая Джекки приобрела новое имя – имя, которое одним своим звучанием в будущем будет повергать людей в трепет, восторг и ужас: Металлическая Птица.
Глава 40
По настоянию Добромира, мы разделились: он и Беорегард с Теоной остались в его доме, остальные Металлы отправились в дом Данко и Лады, а я и Джекки пошли ко мне домой. Джекки тот ещё секс на ходулях – я при своём немаленьком росте всё равно пониже и помельче неё, – однако в запасах моего гардероба предусмотрено имеются вещи на её фигуру, так что я решила переодеть подругу из её чуть рваной кофты – пробила ткань не до конца закрывшимся крылом во время одевания, – в одну из своих целых.
Пока я ходила в гардеробную на втором этаже, Джекки ожидала меня в освещённой каминным огнём гостиной. Вернувшись, я застала её за чтением с электронного устройства, на которое была загружена всего одна книга – моя.
– Эй, – пройдя мимо своей Отмороженной, я шлёпнула её по заднице кофтой, которую в следующую секунду бросила в её руки. – Я тебе ещё не подарила право этого чтения.
Пройдя дальше, я на металлической скорости села за стол, забросила не него ноги, скрестив их, и надела свои очки в чёрной оправе.
– Что поделаешь: обожаю читать запрещёнку, – ухмыльнулась огненноволосая, уже стянувшая с себя своё рваньё.
– Да уж я в курсе. Порвать бы тебя за ту прочитанную записку в Диких Просторах.
– Ты не злопамятная. Но про ту записку всё ещё не забыла.
– Что поделаешь: у меня металлическая память.
– И металлическое зрение. Зачем тебе очки?
– Стабилизируют мою силу: гетерохромия не проявляется, если носить.
Огненноволосая рухнула в кресло и, упёршись левым локтем о стол, врезалась в меня своим коронным острым взглядом:
– Значит, Трини, ты всерьёз решила реализовать идею с написанием книг, впервые высказанную тобой в Паддоке.
– Ещё раз назовёшь меня Трини и познаешь жар моего камина.
– Если Тристану можно звать тебя Трини, значит, и мне можно. В конце концов, мы оба тебя любим.
– Любовь любви рознь, Отмороженная.
– И не говори… – скрестив руки на груди, она отстранилась на спинку стула. – Взять меня с Конаном: мы трахаемся, как заведённые. Жду, когда уже нас попустит, но пока всё не попускает. У тебя как с этим?
– Я не буду обсуждать с тобой свой секс.
– Да ладно тебе. Я ведь видывала тебя почти полностью обнажённой.
– “Почти” в данном случае главное слово. Кстати про обнажённость. Ты свела татуировку?
– От неё не осталось и следа примерно спустя восемь дней после того, как я обратилась в Тантал. У Конана такая же ситуация с его татуировкой. Видимо, кожа Металлов воспринимает татуировки за повреждения и регенерирует их. А я ведь набивала её в Подгорном городе… – она вдруг резко переключилась: – Знаешь, я испытываю к Лив чистую благодарность: если бы она не относилась ко мне с такой жестокостью всякий раз, когда ей того хотелось, если бы не вбила все эти ножи и вилы в мою спину, я бы не стала той, кем являюсь сейчас, была бы где-то ещё, но не здесь, с вами всеми и с тобой в отдельности. Представляешь: если бы не Лив, наши миры не сошлись бы, мы бы не познакомились, я бы никогда и не узнала о существовании Металлов… – за что мне всегда нравилась Джекки, так это за то, что при своём бойцовском характере она умеет прощать и благодарить так, как никто другой. Пока я думала об этой её особенности, она вдруг воскликнула: – С ума сойти! Как много мы всего пережили: и порознь, и вместе. Кажется, всего лишь три десятилетия жизни, а по ощущениям, словно три столетия минуло!
– Эй-эй-эй! Не гони коней впереди извозчика. Мне до тридцатилетия, как до луны: ещё и до двух десятков лет даже не добралась. Только никому не говори. Пусть все думают, что я старушка, объевшаяся молодильных яблочек.
Моя собеседница резко хохотнула:
– Молодильных яблочек? Русскоязычные друзья интересно влияют на твой словарный запас.
– Да уж…
– Итак, жительница, или лучше будет сказать, хозяйка дремучего заповедника, что ты думаешь делать с тем, что о Рагнаре сейчас ни слуха, ни духа? Он пропал без вести, не оставив ни единого следа, по факту, исчез, как появился…
– Не хочу говорить об этом недоразумении.
– Вот как? Тогда, быть может, поговорим о недоразумении в пятой строке второго абзаца твоей книги? Ты написала слово “встретится”, пропустив мягкий знак…
– Уверяю тебя, это не единственное слово в моих трудах, которое порадует тебя милой опечаткой. Поэтому я сейчас и даю тебе прочитать эту книгу до её публикации: прочти, отметь загвоздки, которые заметишь, пропусти те, которые не заметишь, я их приму к сведению или проигнорирую, и впоследствии ты отгребёшь, и даже не от меня, за херовую редактуру. Как тебе идея?
– Она роскошна! – огневолосая резко запрокинула голову в смехе, оголив свою длинную шею лебединой белизны. – Но давай обойдёмся без ошибок.
– Нет уж. Признаю́ свои ошибки гениальными.
– Чем же они гениальны?
– Уж только фактом своего существования.
– Но я только что собственными глазами видела, как ты использовала в тексте слово, которое обычно в таком понятии не употребляется…
– С таким же успехом ты могла бы навешать на меня “косяки” маляра или каменщика. Я не маляр, не каменщик и я не редактор. Я писатель. Писателю за невыполненные обязанности маляра, каменщика или редактора предъявляют претензии только невежи и невежды. Нет маляра – нет выкраски, нет каменщика – нет выстроенной стены, нет редактора – нет редактуры, есть писатель – есть рассказанная история. Не нравится моя дикая история, иди найди себе прирученную.
– Интересная позиция.
– Здравая. Учись наслаждаться тем, что есть, в противном случае тебе придётся лишь упиваться сожалениями о том, чего нет.
– А как же стремление к большему, высшему, лучшему?
– Оно безусловно. Но ты должна понимать: инь и ян всегда ходят рука об руку. Умножающий мудрость умножает печаль.
– Я видела план этой твоей серии книг. Он странный, не находишь? Хронология не нитевидная, то есть ты думаешь писать книги в хронологическом разбросе… Почему?
– Малышка Теа заслуживает быть первой, затем её мать…
– Но ты ещё не знаешь историю Теи.
– Ой ли…
– Что это значит?.. – я ничего не ответила. – Дикая? У тебя есть дар, который ты скрываешь?
– Слишком много вопросов, а я не люблю давать интервью…
– Ладно, но ответь, как насчёт того, чтобы соблюсти нормальную хронологию?
– Пусть нормальные авторы блюдут нормальность. Мне же быть эталоном своей ненормальности.
– Выскажешь такую мысль в эмоционально нестабильном обществе, и реакция может быть как…
– Как взорвать деревенский туалет.
Джекки вновь неудержимо засмеялась, и я в который раз отметила, что мне нравится звучание её смеха. Я продолжила говорить сквозь свой едва подавляемый смех:
– Дистанция – верный друг. И не только во время детонаций.
– Ты неисправима, – утвердила истину Птица. – Станешь мегаизвестной и, знаешь, тебя будут превозносить и одновременно желать твоего распятия именно за твой характер.
– Быть может – да; быть может – нет. Однако я неубиваемая. Забыла?
И снова смех:
– Как назовёшь серию?
– Дикий Металл.
– Почему Дикий?
– Потому что писатель я, а не ты. В противном случае, это был бы Неуязвимый Металл. Ну или Отмороженный…
– Что подошло бы больше! В конце концов, нужно быть отмороженной, чтобы писать столь длинную серию книг, да ещё с такой хронологией…
Я не выдержала и вторила ей смехом:
– Ха-ха-ха! А мне ведь ещё гимн писать!
– И петь! Знаешь, если не только я, но и все вдруг узнают о том, что ты не только книги пишешь, но и про все прочие “твои” искусства и о тебе в них, думаю, твоя неубиваемость тебе пригодится!
– Творец всегда голодный, Джекки. Творец всегда голодный. Какая разница, кто хочет сожрать тебя, если ты и есть сам голод?
Её улыбка замерла, взгляд покрылся хорошо известной мне поволокой проницательности:
– Ты уже не просто странная. Не хочу знать, что однажды мы потеряем пусть хотя бы чуть понятную нам тебя из-за твоей жажды ли, необходимости, страсти ли, дикого стремления или же предписанной тебе судьбы переродиться в сверх…
– Не знай.
Глава 41Беорегард
Добромир распустил всех, чтобы остаться со мной и Теоной наедине. С учётом его дара, это не могло быть не волнительным. Теона и без того охладела ко всей жизни в целом, не только ко мне, и теперь получение от Добромира какого-нибудь неосторожного предсказания может стать… Фатальным.
Добромир занял место во главе стола, я сел по его левую руку, Теона – по правую. Я уже хотел начать этот диалог, но наш известный своей мудростью старший друг заговорил первым:
– Вернувшись в Рудник, вы получите от Кармелиты новость о том, что вакцина от Стали окончательно стабильна.
– Мы… – глаза Теоны округлились и блеснули. – Сможем исцелять заражённых?
– Сможете. Но это не единственная новость, – его взор обратился на меня. – Вы уже владеете подтверждённой информацией о том, что в Дилениуме родились и продолжают рождаться потомки Металлов, и все они исключительно мужского пола. Дилениум долго будет не понимать важности этого момента и упустит его… Сейчас у них нет знания о том, что потомки Металлов являются носителями Металлического Гена. Они ещё долгое время не будут владеть знанием о том, что пятикровок можно обращать в Металлов без вакцин…
– Значит, – Теона нервно сглотнула. – Полярис оказался прав: дети Металлов действительно могут стать Металлами без вакцины…
– И станут.
– Теа? – её голос дрогнул одновременно с моим сердцем.
Добромир сдвинул свои густые брови над ясными глазами, тяжко вздохнул и продолжил говорить:
– Сегодня мне снился вещий сон о трёх детях: мальчик, девочка и мальчик – именно таким будет порядок их прихода в этот мир. Вы их родите. И вы будете видеть этих детей от начала их жизни и до их глубокой древности.
– Но… – Теона в растерянности нервно заморгала. – Как же Теа?
– Ваш первенец вернётся к вам. Обязательно. И будет счастье.
– Значит, она жива! – Теона едва не подпрыгнула на лавке. – Значит, с ней всё в порядке! Добромир, скажи нам, когда она найдётся?!
– Не минует и века…
Теона замерла:
– Так… Долго?
– Не печалься. Таковы планы Судьбы… Ваша дочь будет непохожим на всех Металлом. Особенным. И вы это увидите.
Я зацепился за соломинку, которая обещала спасти мою Теону:
– Когда родятся другие наши дети?
– Нескоро. От вас пойдут великие потомки, от которых родится новое поколение великих…
– У Теи будут дети? – глаза Теоны заблестели от влаги.
– Я так не сказал.
– Значит, Теа будет бездетна?
– И этого я не говорил. Будущее вашей старшей дочери слишком туманно. Я могу лишь сказать, что ваша встреча состоится, но я не вижу точного времени, в которое она произойдёт, как не вижу и будущего Теи после… Оно… Пока ещё скрыто. Словно… Прячется… Это всё, что я должен был вам сказать. Теперь идите и позовите ко мне Тринидад.
Мы не стали впадать в эмоциональные крайности: как только он сказал нам идти, мы встали из-за стола и вышли из дома…
Стоило нам оказаться на улице, в ореоле света уличного фонаря, как Теона сразу же не постеснялась в полной мере продемонстрировать мне свой восторг, который моментально покорил всю мою душу:
– Ты слышал, что он сказал?! Он сказал, что наша Теа жива, что она обязательно вернётся к нам! Он сказал, что у нас будут ещё дети! Пусть и нескоро, но они будут у нас! Я буду ожидать их всех: я встречусь с нашей дочерью, и я буду иметь ещё троих детей! Мы снова будем молодыми родителями при уже взрослой дочке, представляешь себе, как это странно?! Уже жду встречи со всей нашей семьёй… – она едва не подпрыгивала на месте от счастья. Я с ума сходил, глядя на неё. Уже больше года я не видел её такой… Лучезарной.
Прежде чем она успела договорить, я притянул её к себе за талию и поцеловал в горячие губы. Я целовал её весь этот год, но не так, потому что на такие поцелуи она перестала реагировать… Но в этот раз всё было иначе. Она сиюсекундно откликнулась, и этот отклик окончательно свёл меня с ума.
…Перед уходом из чешских лесов моей Теоне стало настолько легче, что она даже немного подержала на руках Душану. У нас осталась кажущаяся неисчерпаемой грусть о Тее, но знание о нашей грядущей встрече не позволило горю уничтожить нас.
По пути домой Теона дважды произнесла вслух слова о том, как она благодарна Джекки за то, что та уговорила нас навестить Титанов этой зимой. По возвращении же в Рудник всё стало настолько лучше, что я, не веря в своё счастье, ещё долгое время боялся спугнуть его, однако оно – аллилуйя! – осталось с нами навсегда.
Теона отдалась мне в первую же ночь после нашего возвращения домой. Между нами не было близости уже больше года, что выбивало меня из колеи: я знал, что мы оба любим, знал, что мы точно не виним друг друга в исчезновении Теи и, конечно же, ни при каких условиях не хотим расставаться, но секс между нами отсутствовал, и даже на страстных поцелуях было словно наложено её негласное табу. И вдруг… За окном хлопьями метёт снег, ревёт горный ветер, и мы в одной постели, словно горячие угли в опустевшем хладном мире, обнажённые и единые, знаем, что так будет всегда – нас не разлучит ничто. Потому что “мы” превыше всего.
Глава 42Тринидад
– Зачем ты меня позвал? – уже опускаясь на лавку за стол перед Добромиром, я спросила скорее для начала разговора, нежели из желания узнать, потому как на самом деле я не нуждаюсь в разъяснениях очевидного.
– Ты знаешь, что будущее изменчиво. Чем дальше оно, тем выше риск его перемены. Оно видоизменяется под влиянием свободы выбора живых существ, и именно выбор – то, что можно предсказать. За редкими исключениями. Ты ведь знаешь, что такое редкие исключения. У тебя всё получается лучше, чем у других, кроме одного: скрывать свою исключительность.
Я поджала губы, так как никогда не бывала в восторге от рассказов о себе:
– Что ж, как сказала бы твоя жена: шило в мешке не утаишь. Мои дары – мои ши́ла. Весь мир – мешок. Верно?
– Верно.
– С чего начнёшь?
– Пение крови неразлучников – неоспоримая сила. Связь неразлучников не разрушить, в отличие от зацикленности, которую можно сокрушить, только пройдя через жестокую агонию. То, что до сих пор невозможно было оспорить, ты оспорила.
Мы с Тристаном договорились никому не рассказывать. И я уверена в том, что Тристан не рассказывал. Моя юность позволила мне говорить согласно своему возрасту:
– Послушай, давай это останется между нами. Подумаешь, зацикленная неразлучность разочек не сработала, пффф…
Добромир не обратил внимание на моё подростковое метание и продолжил говорить своё:
– Можешь не переживать: в ближайшее время у тебя и Тристана не будет детей.
– В ближайшее – это…?
– Не в ближайшее десятилетие.
– Во второе десятилетие?
– Даже не в ближайшие полвека.
– А вот это уже хорошие новости, Добромир.
– В твоей жизни всё зависит от твоего лишь желания. В этом твой великий Дар.
Я чётко услышала, что́ он сказал: фактически, он спокойно озвучил мою самую главную тайну – ту, которую я сама ещё не успела познать до самой сердцевины… Поэтому я решила продолжать отыгрывать роль подростка, в которую он, может, и верил, а может, лишь подыгрывал.
– То есть, появление у меня детей зависит от моего желания?
– Ты никогда не возжелаешь примерить на себя роль матери.
– Ты путаешься в том, что говоришь…
– Но они могут появиться.
– Они? Не он, не она? Они?
Зрачки серебристых глаз моего друга расширились и радужки неестественно блеснули – так происходит всякий раз, когда он погружается в увиденный им ранее вещий сон. Он продолжил говорить, но слова ему стали даваться с трудом:
– Смутно… Ты не хочешь… Ты даже не будешь знать… Ты вне привычного понимания любой роли и этой также… Это будет нечто… Или не будет вообще… – он вдруг вынырнул из своего подсознания в реальность и, заглянув в мои глаза, заговорил другим, низким и более серьёзным тоном: – Ты важнее и нужнее истории, нежели своему окружению.
Строить из себя подростковую наивность больше не было смысла. Он видит меня насквозь.
– Тристан? – стоит мне произнести заветное имя, и по моей коже разбегаются мурашки, похожие на микроскопический ток.
Предсказатель неожиданно повторил ту же фразу, только с ярко выраженной расстановкой в ударениях:
– Ты́ важнее и нужнее истории, нежели своему окружению. Таково твоё предназначение.
– Это не всё, что ты хочешь мне сказать.
– Речь не о моём желании – речь о моём долге перед своим даром. Я должен сказать… На пути к Новой земле что-то произойдёт.
Он вдруг резко замолчал. Я решила помочь:
– Что ещё за Новая земля? Мы не собираемся ни в какой путь.
– Ты слишком проницательна. В этом проблема. Это значит, что ты не сможешь одобрить Платину. Только если не будешь предупреждена мной о том, что ты должна поступить наоборот.
– Объясни лучше.
– Что бы ты ни увидела в Платине, промолчи об этом. Нет, не так… Не просто промолчи. Одобри его кандидатуру, несмотря на своё истинное мнение.
– Почему?
– Потому что твоё слово имеет огромный вес.
– Я должна вслепую одобрить Платину, заранее зная, что он не прост? А вдруг в будущем, когда наши пути пересекутся, он мне не понравится в принципе?
– Если бы я не сказал одобрить его, ты бы со своей прозорливостью первее всех рассмотрела его непростую суть и не одобрила бы…
– Но что именно я должна, по-твоему, одобрить?
– Его союз с Теей.
– Теа?! – я в одну секунду обратилась в сжатую пружину. – Но Платина сейчас в Дилениуме! Значит ли это, что Теа тоже…
– Нет, Тринидад, я так не сказал! Я сказал лишь, что после того, как Теа вернётся в Рудник, Платина будет одним из тех, кто окажется рядом с ней… И она должна выбрать его.
Он немного лукавил… О пребывании Теи в Дилениуме. Но я взволновалась уже настолько, что не заметила этого. Мой друг сейчас играл великую партию: он знал, где находится Теа, и хранил эту тайну, в надежде спасти нас всех в ещё не разыгравшемся будущем…
– Тринидад, сосредоточься. Я скажу это только раз, и к тому моменту, как ты должна будешь вспомнить наш разговор, пройдёт не одно десятилетие, но ты запомни… Ты можешь помешать непростому союзу Теи и Платины.
– Как?
– Причиной может стать твоя способность видеть истинную суть людей и Металлов насквозь. Ты любишь свою крестницу, а значит, твоя душа будет стремиться защитить её.
– Естественно!
– В твоей власти будет указать на Платину своим перстом, и это может оттолкнуть от него Тею в самый опасный период – период её собственного сомнения относительно его…
– Если он мне не понравится, я не подпущу его к Тее…
– В случае, в котором ты предупредишь юную Тею, Противостояние, скорее всего, закончится для всех Металлов, а значит, для всего человечества, плачевно…
– Противостояние? Что это?
– Это то, о чём тебе не стоит знать заранее.
– Но Теа, о ней ты рассказал…
– Я рассказал тебе лишь о силе твоего влияния на историю. Теа будет сомневаться. В момент сомнения, пусть ты будешь не согласна с этим, скажи ей посмотреть в сторону Платины.
– Теа пострадает от Платины?
– Это решишь ты.
– Я? Но…
– Для тебя не будет ничего, что ты не сможешь создать или разрушить одним лишь своим желанием. Однако, у всего есть цена. Баланс должен быть соблюдён, и он будет соблюдён. Не советуй Тее отвернуться от Платины, сделай наперекор своей проницательности, в противном случае Платина уничтожит Тею. И эта потеря травмирует Беорегарда с Теоной настолько, что у Рудника не останется шансов на процветание и дальнейшее выживание. Я не уверен в том, что мы сможем выстоять в Противостоянии, но я уверен в одном: если Теа не выберет Платину, он уничтожит её, как уже уничтожил одну вероломную и как ещё не сможет уничтожить одну великолепную, и эта потеря приведёт к падению не только Рудника, но всего нашего мира и нас вместе с ним. Ты в центре всего: что бы ты ни решила, это всегда будет влиять на всё. Сейчас я сказал тебе лишь то, что знаю наверняка и что должен был сказать. Второй раз я всё сказанное тебе здесь не повторю, второго предсказания не будет, второму обсуждению не бывать. Иди, Титанида. И призови ко мне Титана.
Глава 43Тристан
Была глубокая ночь, когда я пришёл к Добромиру по зову Тринидад. Она, Беорегард и Теона уже говорили с ним. Я стал последним, для кого у него осталось послание. У меня уже имелся богатый опыт контакта с его даром, так что, придя в его дом, я разместился рядом и дождался, когда он заговорит первым.
– Я видел сон о золотом мужчине.
– Ты имеешь в виду Золото?
– Скорее всего.
– Что с ним?
– Он не так хорош, как вы надеетесь, и не так плох, как будете считать. Он продолжит стараться, за что ему хвала, но всё равно не сможет до конца побороть свою природу: как зелёный кактус, который, как бы ни старался, никогда не станет белой розой. Для него у меня предсказание, которое ты передашь ему спустя десятилетия, когда тебе наступит время вспомнить о нём… Золото важен. Его роль – ключевая. Без его действий наша история сейчас не была бы и в дальнейшем не стала бы такой, какой в итоге её будет знать всё человечество. Он станет парой Франций. Это будет односторонняя любовь… С течением времени он почувствует к ней нечто большее, но будет поздно: эта девушка будет суррогатным Металлом, а потому в итоге или состарится и умрёт, или же её жизнь оборвётся задолго до наступления старости… Здесь два пути: либо она покинет этот мир в следующем столетии, либо во второй половине этого столетия, но не раньше, чем родит златовласую дочь. Этот ребёнок с течением времени также станет Металлом. Быть может, она станет парой одного из сыновей Рутения и Родия, но об этом не стоит знать Беорегарду с Теоной, – при этих словах он красноречиво посмотрел на меня.
– Я понял. Беорегарду с Теоной ни слова. Что ещё?
– Всё те же два варианта: либо через полвека после ухода Франций, либо около этого времени, но Золото сможет обрести свою истинную пару и познать настоящую любовь в лице неизвестных мне Металлов. Это будет роковая любовь. Жестокая. На этом предсказание обрывается. Часть его ты забудешь к моменту, когда сможешь передать его Золоту, но ту часть, которую будешь помнить – передай. Золотой парень очень важен.
– Можешь сказать, в чём именно его роль?
Прежде чем ответить, он целую минуту думал, но в итоге всё же произнёс:
– Платина может остаться не с Теей, а с прекрасной беловолосой девой, красота и внутренняя сила которой будут сильнее Платинового могущества. Если так произойдёт: беловолосая дева станет великой королевой и сделает великим королём Платину, и мы не выстоим в Противостоянии.
– В таком развитии будущего, Платина и беловолосая дева пойдут против нас?
– Нет. В таком развитии будущего они смогут построить прекрасный мир, но не здесь – в другой части света. В момент Противостояния они не будут на стороне противника, как не будут и на нашей стороне. Наши шансы на победу в Противостоянии шатки и укрепляются только в одном случае: если Платина будет с Теей. Для этого нужен Золото. Он уже сыграл важную роль в этой линии и ещё должен будет сыграть не раз. И как бы он ни играл, и что бы ни сделал – мы должны быть ему благодарны заранее. Пусть его действия и глубоко ранят многих из нас…
– Погоди. Платина в Дилениуме, значит ли это, что Теа…
– Нет.
– Ты сказал, что Золото уже сыграл свою роль…
– Для Металла время течёт не так, как для человека. Один год кажется одним месяцем. Теа вернётся домой. Без нашей помощи. Каждый из нас уже отыграл свою роль в этой части партии, нам остаётся лишь подождать несколько металлических месяцев. Не так много, как кажется, но и не мало.
Он замолчал. И я не заметил, как тут же перешёл от мыслей о Тее, Платине и Золоте к собственным переживаниям. Идя сюда, я вспоминал один из своих диалогов с Тринидад, который состоялся в то время, когда она ещё была человеком:
“ – Спасибо не скажешь, дикость?
– Да пошёл ты!.. Ты умышленно заставил меня переживать! За такое нос разбивают, а не спасибо говорят!
– Ты когда-нибудь меня достанешь. Опасайся этого момента”.
– Ты слишком сильно любишь её.
– Это очевидно и без прозорливого дара, Добромир, – печально ухмыляюсь я.
– Ты ей не надоешь.
– Это тоже предсказание?
– Нет. Я просто так думаю.
– Я боюсь того, что однажды она уйдёт…
– Такое может быть.
– Предсказание? – я резко оторвал взгляд от стола и врезался им в друга. Услышать о том, что это предсказание, было бы настолько больно, что у меня заранее сжалось сердце.
– Нет, это не предсказание. Я просто, как и ты, знаю, что она может уйти. Но также мы все знаем, что она тебя любит. Не так безумно, как ты её. Более… Тонко.
– Она не пошла за Рагнаром. Несмотря на то… – я вовремя замолчал.
– Несмотря на то, что она не зацикленный неразлучник. Я знаю. Я многое вижу во снах, Тристан. Если Тринидад не зацикленный неразлучник, значит, ты тоже не неразлучник, ты только зациклен на ней. Но…
– Но?
– Быть может, она не пошла с Рагнаром не только благодаря своему характеру. Быть может, ей помогло и то, что она обращена в Титан именно твоим металлом.
– То есть… Связь неразлучников всё же…
– На каком-то уровне да, она всё же будто бы есть, но…
– Снова “но”?
– С Тринидад не отрабатывают правила, Тристан. И ты пока ещё не понимаешь этого в полной мере. Ты всё ещё дерзновенно предполагаешь, будто она твоя раба…
– Как я её раб.
– С той лишь разницей, что ты стал её рабом добровольно…
– Невольно. Я не выбирал влюбляться в неё…
– Но влюбившись невольно, ты осознанно принял решение стать зацикленным неразлучником, а её возжелал сделать своей рабыней, не спросив её мнения на то. Это опасно.
– Опасно?
– Потому что она Дикая. Ты это уже понял – она дала тебе понять. И всё равно ты до сих пор обманываешься, глядя на неё.
– Я понимаю, что она своевольна и дерзка…
– Вот именно: ты обманываешься её молодостью, наивно полагая, что её возраст может говорить о её силе или капризах. Но всё не так. Она никогда не была и никогда не будет в чьём-либо подчинении, даже в отношениях с тобой. У неё особенный дар. Нечто выше дара. Факт же её дикости и свободолюбия не на твоей стороне.
Моё сердце замерло:
– Ты не видишь нашего совместного будущего?
– Я не вижу её будущего. С определённого момента. Хотя знаю, что она будет жива.
– Что это значит?
– Она превознесётся.
– Над чем?
– Над всем, что доступно нашему пониманию. Она переживёт своё “детство” с тобой, то есть, первые десятилетия своей металлической жизни, а дальше… Я не могу заглянуть в её “дальше”. Это слишком для… Моего сознания.
Моё дыхание сбилось. Перед глазами вспыхнули обрывки одного из воспоминаний о первых часах металлической жизни Тринидад:
“ – Знаешь, у меня были поклонники. Их было даже больше, чем у Клэр… Они все были интересными и заинтересованными, но из-за тебя я ходила с опущенными крыльями. Кармелита начала считать, будто у меня позднее развитие. Теона, кажется, понимала, что я в кого-то уже влюблена. Но никто не знал, что ситуация с твоим образом перед моими глазами у меня настолько запущена. Когда я увидела тебя в Парадизаре, мне показалось, будто я тебя разлюбила… Мне захотелось не любить тебя, мне захотелось сопротивляться тебе, соперничать с тобой, стать могущественнее тебя…”.
Тринидад сейчас переживает со мной свой подростковый возраст? Что же будет, когда она вырастет из него? Что будет с нами? Я надоем ей и она уйдёт? Я едва не задохнулся:
– Добромир…
– Она Металл Металлов, Титан. Нечто высшее Металлов… Над. Однажды это произойдёт. И когда это произойдёт…
– Она бросит меня?
– Сила её верности превыше верности зацикленных неразлучников.
– Значит, она навсегда останется со мной?
– Ты пытаешься оперировать крайностями. Всё не так… Просто. Главное, что ты должен понимать: она любит тебя. Можно сказать… – он вдруг запнулся.
– Что?
– Можно сказать, что ты выиграл в лотерее. Дважды. У тебя есть её любовь и у тебя есть… Твой дар. Скоро ты поймёшь, как им управлять…
– Я уже понял.
– Ты скоро поймёшь, что можешь не только перенимать, но и передавать дары. Конечно, речь не о всех дарах, но о некоторых.
– Если я не передам Тринидад определённые дары, она не станет могущественнее меня.
– Не допускай ту же ошибку, что допустил в начале ваших отношений: не пытайся её удержать – так ты только оттолкнёшь её. Есть два варианта вашего ближайшего будущего: либо ты передашь ей всё, что сможешь передать, и тем самым укрепишь вашу связь, либо со временем она сама возьмёт всё, что пожелает взять, и оставит всё, что пожелает оставить. Сейчас твоё время. Твой лучший шанс укрепить ваши взаимоотношения. Отбрось все свои страхи, сосредоточься на её любви к тебе…
– Она в любом случае навсегда моя.
– В тебе сейчас говорит ревностная ослеплённость зацикленного.
– Потому что истина в том, что я зациклен на ней.
– Но она не зациклена на тебе. Титан… Грядёт тот час, когда она станет могущественнее не только тебя – она станет могущественнее всех Металлов вместе взятых. Это будет столь же прекрасно, сколь устрашающе.
– Что это будет значить для меня?
– Я уже говорил: в своих снах я никак не могу заглянуть в её отдалённое будущее. Оно слишком сильно́.
– Но моё далёкое будущее ты видишь.
– Твоё будущее тесно связано с её будущим, а значит, имеет много недосягаемых граней…
– Попробуй.
Прежде чем сказать следующие слова, он дважды подумал и только после, произведя гулкий вздох и одарив меня тяжёлым взглядом, произнёс:
– Она не твоя, Титан.
Внутри меня всё похолодело:
– Рагнар?
Друг взял меня за руку и, начертив на моей ладони непонятный мне символ в виде трёх одинаковых букв разного размера – ТтТ – ответил:
– Она ничья.
Официальный сайт автора: annedar.info