— Макш, — из кучи сена показалась лохматая голова Санчо. Только приглядевшись, заметил рядом с ним молодую женщину, торопливо натягивающую платье.
— Ты неисправим, Санчо, — притворно погрозив ему пальцем, спешно стал подниматься — от запаха в трюме мутило. Но Санчо было все нипочем, я еще не успел подняться, как послышалось его довольное рычание и еле слышный визг его подружки.
Люди преимущественно расположились на палубу: обложившись мешками со скарбом они образовали временные жилища. Дети со смехом бегали, попадаясь под ноги матросам, выполнявшим свою работу. Взрослые большей частью отдыхали — предыдущие две недели были адскими. И теперь, улучив момент, уставшие Русы просто наслаждались тем, что могли просто отдыхать, несмотря на холодную погоду.
У самого носа парусника, на небольшом клочке свободного пространства, Бер и Мал фехтовали учебными мечами. Мал проигрывал, с его взрывным темпераментом он яростно бросался в атаку, но Бер ловко парировал и уворачивался, приводя в бешенство младшего брата.
— Макс Са, — увидев меня Бер остановился, чем не преминул воспользоваться Мал, нанеся сильный удар по плечу моего названного сына.
— Подойди сюда, — осознав, что поступил неправильно, Мал, подошел с поникшей головой.
— Мал, никогда не забывай, что Бер твой старший брат. И никогда не давай ярости завладеть твоим мозгом. Ты очень хороший воин, но ты всегда сражаешься сердцем, а не головой.
— Макс Са, мне не больно, — Бер приобнял Мала, — мы просто тренируемся. Все равно для нас нет работы, а за месяц, пока мы доплывем до берега, можно все забыть.
— Через несколько дней высадимся на берег, возможно, что мы отправимся туда, откуда ты родом, Бер.
Оба сына так и не решились спросить, с чем связано изменение маршрута. Оставив их тренироваться, пошел в каюту, где тихонько посапывала во сне Ната, пользуясь любой свободной минутой. Иван, сидел у изголовья матери, рассматривая книгу с картинками. Увидев меня, радостно вскрикнул, попытался подбежать, но потерял равновесие и упал. Не заплакал, но прыти поубавилось. Из-за постоянных драк с Кингом, сыном Труди, пришлось тех разместить на «Пионере». Труди, в отличии от Наты, не была собственницей: мои редкие приходы воспринимала с большой радостью и никогда не показывала ревности.
Ганс Мольтке также был на пароходе, он взял на себя обязанности по охране Кинга и его матери. Но главная причина была скорее в другом — Ганс был беззаветно влюблен в Нату, для которой он был всего лишь подчиненный ее мужа. Тем не менее, это не мешало мне частенько подкалывать жену, выводя ее из себя. Вероятно, Гансу было легче не быть рядом с Натой, в любом случае, я был спокоен за сына и Труди — Мольтке был человеком чести.
Богдану Лутову и его оставшимся троим братьям, серьезно мешала морская болезнь. Они периодически перегибались через борт, отрыгивая проглоченную пищу. И это при том, что волнение в море было довольно слабым.
Ната проснулась от моих игр с Иваном, и довольная потянулась:
— Ты пришел, сейчас придумаю что-нибудь на обед. И почему у тебя такое довольное лицо, Макс?
— Ты права насчет северного побережья, поэтому мы изменили курс. Мы не будем рисковать месяцем плавания, чтобы убедиться в возможности выжить в районе Нила. Сейчас мы поменяли курс и идем к побережью Африки — если климат заметно теплее, продолжим путь на восток. Если будут сомнения, поплывем на запад и двинемся на юг к экватору.
— Иди ко мне, ты император, как ты решил, так и будет, — жена откинула одеяло, призывно протягивая руки. Повторно себя просить я не дал, в конце концов я же император.
К обеду четвертого дня смены курса, вахтенный матрос увидел землю: по нашим расчетам это мог быть как берег Марокко, так и земли Ливии из моего старого мира. Температура была на пару градусов теплее, чем в Макселе, но ветер все равно был ощутимо холодным.
— Станем на якорь у берега, высадим небольшой отряд на берег, проведем ревизию, — Тиландер не стал уточнять, сразу принявшись исполнять поручение. Мне было важно высадиться на берег, чтобы получить ответ на один вопрос — мигрировали животные на юг или нет.
Глава 3Начало пути
Шлюпка, усилиями гребцов шла к берегу, преодолевая бурунчики волн. Порой ветром срывало пену с волн, бросая ее в нас, заставляя ежиться от холодных брызг. Кроме шести гребцов со мной плыли Санчо, Бер и Урр. Любитель рисковать Мал после женитьбы все чаще предпочитал общество своей жены Белояры таким вылазкам, что не могло меня не радовать. С его полным пренебрежением к опасности, мой сын являлся головной болью для всех.
Все четверо братьев Лутовых так тяжело переносили морское путешествие, что я категорически приказал оставаться на борту парусника. Берег выглядел пустынным, здесь не было сплошного леса, растительность напоминала саванну с редкими кустарниками и густой травой.
— Санчо, что ты чувствуешь?
На мой вопрос неандерталец закрыл глаза, на некоторое время впадая в полусонное состояние.
— Ничего Макш, — прошелестело в мозгу, больно кольнув в висках.
— Говори со мной не так, — попросил сына, любившего телепатические сеансы.
— Ха (опасности нет), — Санчо вздрогнул, выходя из транса.
— Люди есть? Животные есть?
— Ха, дац (ничего нет), — потеряв интерес к высадке, неандерталец сунул руку за пазуху и вытащил солидный кусок окорока. Есть и любить женщин Санчо мог в любое время суток, что и делал, пользуясь всеобщей любовью среди Русов.
Нос лодки мягко вошел в песок, один из гребцов выскочив подтянул шлюпку. После пяти дней пребывания на палубе, было приятно ощущать под ногами твердую землю.
— Двое гребцов остаются у лодки, Бер бери с собой еще двоих и Урра, обследуйте ту группу кустарников, — рукой указал на восточное направление. На расстоянии около трехсот метров начинался кустарник, росший группами.
— Я, Санчо и остальными матросами, проверим тот холм и осмотримся с него, — на расстоянии под километр высился невысокий холм с деревом на самой верхушке.
— Дальше не уходить, если встретите дикарей в контакт не вступать. Нас интересуют животные, есть ли они здесь. Если их нет, найдите навоз, помет, главное понять, как давно здесь нет травоядных. Встречаемся у шлюпки, долго не задерживайтесь, нам надо вернуться на корабль до темноты.
Вскинув ружье на плечо, сопровождаемый неандертальцем и матросами, зашагал в направлении холма. Как всегда, моя оценка расстояния оказалась неверной — мы почти полчаса шли до возвышения. Сам по себе холм оказался невысоким, высотой с двадцатиэтажной дом с довольно пологими склонами. Немного запыхавшись, добрались до верхушки в полном молчании: Санчо продолжал периодически жевать, а матросы не нарушали тишины, зорко поглядывая по сторонам.
— Кто-нибудь видит буйволов, антилоп или прочих животных? — Сам я не видел ни единого живого существа. Это еще ничего не значило, теоретически в этом месте могло не оказаться живности.
— Не вижу.
— И я не вижу, — вразнобой ответили матросы. Санчо вообще не удостоил меня ответом, он еще в шлюпке сообщил, что животных поблизости нет.
— Идем назад, скоро начнет темнеть, — я зашагал обратно, передав ружье одному из матросов. Как не твердил Мургу о необходимости уменьшить вес ружей, все равно вес был ощутимый. Или может праздная жизнь императора меня расслабила.
Оставалась слабая надежда, что поисковая группа Бера и Урра видела животных. Они уже ждали нас у шлюпки, пройдя гораздо меньшее расстояние. Еще на подходе, по их лицам понял — обнаружить животных им не удалось.
— Макс Са, не встретили ничего, только в одном месте удалось наткнуться на навоз буйволов. Но он старый, наверное с прошлого года, животные ушли давно, — уточнил Бер, едва мы приблизились.
— Возвращаемся на корабль, больше нет смысла здесь искать следы, — подавая пример первым запрыгнул в шлюпку. Столкнув ее в воду, один за другим вся команда устроилась внутри, а матросы сразу налегли на весла. В средиземном море приливы и отливы несущественные, но плыть в океан все равно было легче: отлив еще не закончился.
Нашего возвращения ждали с нетерпением: Тиландер еще на расстоянии пятидесяти метров задал, мучавший всех вопрос:
— Макс, на восток или на запад?
— На запад, — для убедительности я махнул в сторону предполагаемого заката. Солнце мы не видели уже второй год, порой его наличие определялось на небе более светлым участком серой непроглядной тьмы.
— Ночуем здесь, с первыми проблесками двинемся в путь, — Герман подал мне руку, страхуя при подъеме на борт.
— Почему нельзя плыть сейчас? — Я не заметил, как подошла Ната, помогая своим сыновьям попасть на борт.
— Звезд не видно, ориентироваться трудно. Это вдоль наших родных берегов можно плавать с закрытыми глазами, а здесь можно сесть на мель или напороться на риф, — Тиландер всегда давал исчерпывающие ответы, когда дело касалось моря или корабля.
— Что там, Макс? — Ната поежилась после очередного холодного порыва ветра. Было примерно три часа дня, но видимость была ограничена несколькими десятками метров.
— Там ничего нет, — я притянул к себе жену, дрожащую от холода, — ни людей, ни животных. И такую температуру я не помню в этих краях даже зимой, а ведь у нас только начало осени. Недаром говорят, умная жена счастье для мужа, твоя настойчивость возможно спасла нас от многих бед.
Ната зарделась от похвалы и потянула меня в каюту, приговаривая, что все стынет и мне надо с холода поесть горячего. Проходя по палубе, кинул взгляд — сигнальные фонари остальных судов были видны неплохо, следуя указаниям Тиландера, все корабли заякорились в две шеренги.
Когда я предполагал, что мы высадились в районе границы Марокко и Ливия, то был довольно далек от истины. Мы шли седьмой день на запад, держась в паре километров от африканского побережья. Седьмой день со средней скоростью 7 узлов, а Гибралтар не показывался. Даже по самым скромным подсчетам, за сутки преодолевалась дистанция больше двухсот километров. Получалось, что к берегу мы приставали намного восточнее, в районе Туниса.