Когда же наконец
его потянет к родному краю?
Стыну без него,
а при мысли о нем в пламени сгораю.
Шионатуландер — этого жара причина.
От него я в огне,
как Саламандра, дракон Агремонтина».[27]
Говорит королева:
«Горе! Умом твоим восторгаюсь,
но кто меня тебе предал?
Француженки Анфлизы остерегаюсь.
В твоих речах чую дух ее гнева.
Не она ли говорит
устами твоими, дева?
Шионатуландер —
князь высокородный,
юноша знатный,
в целомудрии превосходный,
достойный любви, как ты возвестила,
лишь бы только мне
француженка Анфлиза не мстила!
Едва отнят от груди,
он был воспитан ею,
и ее ни в чем дурном
заподозрить я не смею;
чтобы в тебе и в нем от радости все пело,
сохрани ты в чистоте
свою душу и тело!
Что убиваешься,
себя горестно тревожа?
От слез тускнеют щеки,
юная блекнет кожа.
Так прекрасной ты останешься едва ли.
Надолго ли радость
при такой длительной печали?
Для исцеленья твоего
найдется средство:
сколько разных совершенств
дофину юному оставили в наследство
государь отец его и дофинетта,
его мать Махаута
и королева, его тетка Шуетта.
О тебе скорблю;
твой друг из молодых да ранний;
не от Махауты ли
унаследовала ты дар страданий?
Дофин Гурзгри искал славу вдали от супруги.
Не снимая шлема,
обретал он бранные заслуги.
Шионатуландер —
отпрыск предков славных;
ему среди юношей
уже нет равных.
Его юность немало достоинств явила.
Смотри только,
чтобы радости твоей горесть не отравила.
Для сердца твоего
твоя грудь защита.
Можно догадаться,
какая тайна за его щитом сокрыта;
Немудрено, что все вокруг него сверкает.
Из щитов и шлемов
огненный дождь он высекает.
Для состязаний создан,
разве не весь он совершенство?
В мужестве блистательном
для женских глаз блаженство.
Отпрыск рода знатного на радость взгляду.
Жалую тебе любовь твою,
благословлю твою усладу».
Благословлена любовь
любовью отныне;
сердце в сердце теперь,
святыня вверена святыне.
«Благо тебе, тетушка, — герцогиня
молвила, ликуя, —
люблю грагарцийца,
и пред целым светом теперь любить его могу я».
Часть II
Недолго лежали,
их прервав беседу,
лай громкий раздался.
По красному следу
пес мчался. Раненая дичь не убежала бы!
Недолго пес там пробыл,
что моей достойно жалобы.
Лай разносился
по лесам просторным,
а Шионатуландер
с детства слыл проворным;
лишь Треврецент, воитель правил строгих,
прыгал и бегал
быстрее всех рыцарей быстроногих.
А Шионатуландер
подумал: «Пса догонит
лишь быстроногий...»
Он себя не уронит,
но вместо радости подвергнется печали.
Лай в лесу заслышал,
и ноги сами побежали.
Пес охотничий мчался;[28]
его влекла дичина.
Между тем сам пес привлек
отважного дофина,
не подозревавшего, как удел его мрачен.
Пес юношей среди кустов
за поводок был схвачен.
Для княжеского пса
кровавый след — приманка;
убежал от князя пес,
преследуя подранка,
мчался пес лесом в погоне жестокой,
гордого грагарцийца
лишая радости высокой.
Все еще бежал пес
дремучей дикой чащей;
в золоте арабском
ошейник пса блестящий,
поводок с драгоценным камнями,
как солнце в сумрачных дебрях;
пса поймал он вместе с будущими днями.
Что сулили те дни,
поведать нам уже можно;
было в них опасно все,
тягостно и тревожно,
череда войн, раздоров, напастей,
с песьего поводка
началась полоса несчастий.
Пса принес на руках
он Сигуне — дар приветный.
Двенадцати саженей
был поводок четырехцветный.
Желтый, зеленый, красный, коричневый цвет четвертый.
Каждый шов длиною в пядь,
в своем изяществе не стертый.
На поводке кольца,
кольца с жемчугами;
промежутки между ними
схожи с шагами,
но не шире пальца, и, право слово,
никогда не выпустил бы я
из рук поводка такого.
А между кольцами
череда вестей сокровенных.
Блещут письмена
из камней драгоценных,
приключенье с подробностями непростыми.
Буквы к поводку
прибиты гвоздиками золотыми.
Смарагдовые на нем буквы,
буквы-рубины,
адаманты, хризолиты, гранаты
все в письменах едины.
Не было еще поводка красивей.
Мне бы такой поводок,
и я был бы всех счастливей.
На бархате с камнями
был ошейник нарядный;
как зеленый майский лес,
был бархат ненаглядный.
Надпись на ошейнике госпожа изучает:
имя пса Гардевиас,
что по-нашему «Путестраж» означает.
Герцогиня Сигуна
читать начала сказанье:
«Имя пса таит
в себе некое знанье.
Для мужчины и для женщины без Путестража
нет удачи в жизни,
вместо блаженства для него пропажа».
На ошейнике,
не на поводке читала: «Отважный
стережет свои пути,
не для него успех продажный;
чистый сердцем крепнет в противоборстве
и не бывает никогда
замечен в шатком притворстве».
Пес и поводок
со словами под стать присловью,
от юной королевы
князю посланье с любовью;
оповещена Сигуна письменами,
кто князь, кто королева,
тот и другая со своими именами.
Королева Канадика,
Флорией звалась ее сестрица.
Илиноту, британцу, предалась,[29]
чтоб в его сердце воцариться;
вверила ему все, кроме брачного ложа,
вышколила его,
до первых побед мечты его множа.
Пал он за ее любовь,
шлема не снимая;
лишь вежество проклясть
не велит мне того, чья злая
рука сразила его. Госпожа ужаснулась
и сразу же умерла,
хоть острие копья ее не коснулось.
Сестра королевы
унаследовала корону
Звалась она Клаудита
и стала королевой по закону,
добродетельна, чиста и прекрасна,
так что никакая сплетня
для нее не опасна.
На поводке прочитала
герцогиня про эту деву:
даровать им государя
князья просили королеву
В Бофрамунде собрались, и посулила
королева возвестить богатым и бедным,
кого избрать она соблаговолила.
Герцог Сальваша цветущего,
Экунат ее сердцу дорог;
другом своим назвала бы
его без всяких оговорок,
его предпочла бы короне даже
и всем другим князьям,
вверяя свои пути его страже.
Его юность покорив,
ему свою стражу бы вверила покорно,
даже не подумав о том.
что это может быть зазорно.
Что значит его имя по-нашему, кто-нибудь спросит.
Герцог Экунат
имя дикого цветка, слыхал я, носит.
Имя дикого цветка у него,
и в погоне за дичью
с письмом послан пес,
выполняя волю девичью.
На поводке письмо, где от слова до слова
предостереженье: свой женский путь
она сама стеречь готова.
Шионатуландер
удочкой с перышками на леске
хариусов и форелей
ловил в серебристом блеске,
словно это его единственное желанье,
а герцогиня распутывала поводок,
читая посланье.
Крепко-накрепко был поводок