— У меня нет суммы. Вы примете межзвездный кредит? Банковский чек?
Жабры портье прекратили пульсировать, и он отступил назад. Тк’тк’тк.
— Вне всякого сомнения, этот презренный неправильно расслышал достопочтенного гостя. Предлагать кредит во время Фтхшпк — тяжелейшее оскорбление.
Уокер облизнул губы. Хотя в фойе царила удушающая жара, внезапно его пробрала дрожь.
— Могу оплатить после праздника?
Придется отыскать еще какой-то источник местной валюты.
Тк’тк’тк.
— Если достопочтенный гость соизволит подождать…
Портье исчез.
Уокер пообщался с портье, с администратором и с тхкфш, что бы это ни значило, но за миазмами причудливой вежливости крылась ледяная, непробиваемая стена фактов: он должен заплатить за комнату, причем наличными и немедленно.
— Сие заведение приносит достопочтенному гостю глубочайшие извинения за неприятную ситуацию, — сказал тхкфш, темно-желтое существо с зелеными кончиками шипов и зелеными глазами. — Однако даже в этом убогом городишке традиция и закон требуют, чтобы предоставленные услуги были оплачены.
Уокер уже познакомился с лучшей стороной этого города; перспектива оказаться в местной тюрьме вызывала у него ужас.
— Не хватит денег. Что можно сделать?
— Быть может, достопочтенный гость на время передаст отелю свое личное имущество?
Уокер вспомнил, как продавал речевой самописец.
— Передать на время? Неограниченное?
Тк’тк’тк.
— Почтенный гость выражается прямо и откровенно.
Уокер задумался. Что из того, с чем он готов расстаться, может заинтересовать инопланетян? Только не телефон и не считывающее устройство.
— Интересует одежда? Обувь?
— Наблюдательный гость, конечно, заметил, что невежественные обитатели этого города пока не научились прикрывать свои тела.
Уокер вздохнул и открыл портфель. В основном бумаги, бесполезные либо секретные, либо секретные и бесполезные.
— Устройство для скрепления бумаги, — сказал он, показывая степлер. — Земная технология. Ничего подобного в шестидесяти пяти световых годах.
— Без сомнения, такой предмет является уникальным и незаменимым, — ответил тхкфш. — Принять в залог подобное устройство — значит навлечь позор на сие скромное заведение. Однако ящик для путешествий…
— Не понимаю.
Тхкфш коснулся потертой кожи портфеля Уокера.
— Этот ящик для путешествий. Он великолепного качества.
У Уокера перехватило дыхание.
— Сей недостойный предмет… просто коробка. Ничего не стоит.
— Поверхность обладает крайне необычным легким ароматом. И этот презренный никогда прежде не осязал подобной текстуры.
В отчаянии Уокер начал рыться в бумагах — вдруг под ними завалялось что-то еще? Нашел карманный зонт.
— Это раскрывающийся щит от дождя. Крайне полезный. Та же технология, что в разворачивающихся солнечных панелях.
— Правительство почтенного гостя, конечно же, не захочет делиться столь умудренными технологиями. В то время как ящик для путешествий, по словам самого гостя, — всего лишь ящик. Его ценность и привлекательность для столь презренного существа, как я, намного выше, чем для благородного гостя.
Уокер впился ногтями в ладони.
— Ящик имеет… личную ценность. Яйцеродитель яйцеродителя использовал его.
— Как замечательно! За временное обладание столь изысканным и важным предметом сие заведение может полностью простить почтеннейшему гостю его долг.
Это всего лишь портфель, подумал Уокер. Он не стоит того, чтобы садиться в тюрьму. Но когда он перекладывал содержимое портфеля в дешевый штампованный пакет, в глазах у него стояли слезы.
Небритый, с воспаленными глазами, Уокер покинул отель, волоча все свои пожитки: набитый одеждой чемодан и пакет. У него осталось меньше сотни наличными, и ему негде было ночевать.
Резкий солнечный свет, струившийся с плоского синего неба, резал глаза. Даже в столь ранний час было так жарко, что Уокер моментально вспотел. И на улицах кишели возбужденные инопланетяне — еще больше прежнего, самые разные.
Группа из пяти черно-красных рабочих, каждый ростом более двух с половиной метров, пробиралась сквозь толпу, распевая песни — точнее, ритмично щелкая в унисон. Через них переползал двигавшийся в противоположном направлении рой черных подростков, бросавших в воздух пригоршни блестящих зеленых колец. Повсюду кружились инопланетяне, большие и маленькие, размахивая руками. Некоторые били в барабаны или дули в пронзительно пищащие флейты.
Желтый торговец с черными шипами схватил Уокера за локти и закружил, врезаясь в стены и других инопланетян. Торговец радостно лопотал, но его слова терялись в лавине звуков.
— Отпусти! Отпусти! — кричал Уокер, прижимая к себе чемодан и пакет и пытаясь вырваться, однако торговец не слышал — или не слушал, а его хитиновые руки были ужасно сильными.
В конце концов Уокеру удалось вывернуться из хватки торговца, он отлетел в сторону и столкнулся с одним из гигантов-рабочих. Жесткие шипы прорвали куртку.
Рабочий прекратил петь и посмотрел на Уокера. Схватил его за плечи, повертел туда-сюда.
— Ты кто? — крикнул инопланетянин. У него изо рта воняло.
— Гость с Земли, — крикнул в ответ Уокер, сам себя не слыша.
Рабочий позвал спутников, которые тем временем успели продвинуться дальше. Они пробились назад, и все пятеро столпились вокруг Уокера, полностью заслонив свет.
— Это гость с х’тх, — сообщил первый рабочий.
Другой схватил у ближайшего подростка горсть зеленых колец и осыпал ими голову и плечи Уокера. Затем рабочие выжидающе уставились на него.
— Спасибо, — сказал Уокер. Но, похоже, они ждали чего-то другого.
Первый рабочий стукнул Уокера в плечо, тот пошатнулся и врезался в его товарища.
— Гость не слишком вежлив, — сказал рабочий.
Инопланетяне нависли над Уокером.
— Этот презренный просит у достопочтимых прощения, — пролепетал Уокер, прижимая к груди пакет, тоскуя по утраченной крепости дедова портфеля. Но рабочие проигнорировали его извинения и начали кружить Уокера, хором крича.
После нескольких десятков кругов он смог разобрать слова:
— Кольца, танцуй! Кольца, танцуй!
В отчаянии, не уверенный, что поступает правильно, Уокер попробовал закружить в танце, как, он видел, делали некоторые инопланетяне.
Рабочие отобрали у него пакет и начали топать.
— Кольца, танцуй! Кольца, танцуй!
Кружась, Уокер размахивал руками и подпевал. Он задыхался, слова получались неразборчивыми.
Он кружил, пыхтя: «Кольца, танцуй», — пока не почувствовал, как солнце припекает голову, и продолжал кружить, пока не понял, что это значит: рабочие — и их тени — исчезли. Безо всякой на то причины Уокер вертелся в толпе, которая не обращала на него внимания. Он остановился и уронил руки, испытывая головокружение и облегчение. Но облегчение продлилось недолго: на смену ему пришла паника, когда Уокер осознал, что в руках у него ничего нет.
Пакет валялся неподалеку, в грязи, которую месили хитиновые ноги. Уокер растолкал толпу и схватил пакет, пока его не затоптали окончательно.
Он искал целый час, но так и не нашел свой чемодан.
Запыхавшись, Уокер прислонился к внешней стене фабрики Янтарного Камня. Чтобы попасть сюда, он несколько часов пробирался по запруженным толпами улицам, прижимая к груди пакет под плотно застегнутой курткой. Его снова и снова осыпали зелеными кольцами, и он снова и снова кружился, чувствуя себя глупо, но не решаясь выяснить, что случится, если он откажется танцевать. Теперь Уокер был потным, разгоряченным и грязным.
Еще влажная феромоновая надпись поперек «губ» офиса гласила: «ЗАКРЫТО ПО СЛУЧАЮ ФТХШПК».
Уокер прижал ладони к лицу. Всхлипы, густые, как клей, застревали в горле, плечи сотрясались, и он стоял, не позволяя себе издать ни звука. Праздничная толпа текла мимо, словно река ежевичных плетей.
В конце концов Уокер взял себя в руки, высморкался и убрал мокрый носовой платок, попутно ощупав туловище. Его денежный пояс, с двумя маленькими прямоугольничками — паспортом и обратным билетом, — был на месте. Требовалось лишь добраться до транзитного выхода — и он сможет вернуться домой, с пустыми руками, не извлекший никакой выгоды из кошмарно дорогого путешествия. Но у него еще остались бумаги, телефон и считывающее устройство — а также потенциальный покупатель. Этого было достаточно, чтобы преуспеть — если он не сдастся.
— Может, я и упустил твой портфель, дед, но эту сделку я не упущу, — произнес Уокер по-английски.
Проходивший мимо подросток притормозил, услышав странные звуки, потом вновь смешался с толпой.
Уокер не поверил бы, что обрадуется хоть чему-то на этой планете, однако испытал ощутимое облегчение, когда вошел в «Дух жизни, вегетарианский ресторан». Праздничные толпы сделали извилистые городские улицы еще более невыносимыми, и Уокер начал сомневаться, сможет ли отыскать ресторан и открыт ли тот в праздник. Он шел в противоположном направлении, когда случайно прочел нужный адрес на феромоновой карте на ближайшем перекрестке.
— Как долго Фтхшпк? — спросил Уокер официанта после еды. Официант был прежний, коричневый с белыми кончиками шипов; он стоял за стойкой, скрестив руки на груди, в позе уравновешенности и невозмутимости.
— Один день, — ответил официант. — Хотя некоторые считают, что каждое сердце должно хранить дух Фтхшпк круглый год.
Уокер подавил дрожь.
— Бизнес открывается завтра?
— В большинстве своем. Некоторые берут дополнительный выходной.
— Строительные материалы? — От тревоги у Уокера заплетался язык.
— Они откроются. — Официант наклонил плечи; эта поза, казалось, означала веселье. — Достопочтенный гость задумывает строительный проект?