– Я боюсь бесповоротно измениться. Стать ведьмой, которая, не видя границ, причиняет боль другим во имя своих собственных целей. Стать могущественной, но где-то в глубине души вечно одинокой.
В еще одной причине она не могла признаться даже самой себе, не говоря уже о Файоннбарре. Сказанного достаточно.
– Ты хотела бы иметь семью?
– Не знаю. – Морриган чуть нервно дернула плечом. – Однажды – возможно.
– Я думал, ты не из таких… – Файоннбарра закашлялся под ее взглядом. – Я имею в виду… Я знаю многих ведьм, которые не спешат заводить потомство, чтобы не расплескать свою силу. Среди них есть и немало рассветных.
– В детстве я думала, что буду одной из таких ведьм, – призналась Морриган. – Помню, даже смотрела на Бадб и искренне недоумевала, зачем она нас родила. Не то чтобы я была против…
Однако соблазн Леди Ворон навеки остаться бездетной наверняка был велик. Соблазн не отдавать ни крохи своего дара детям, оставаться вечно молодой, красивой и могущественной. То, что Бадб все же решилась на этот шаг и родила даже не одну, а двух дочерей, разделив с ними свою силу, примиряло Морриган со всеми ее недостатками.
Во всяком случае, с теми, что не касались убийств и невинных жертв.
На губах Файоннбарры заиграла странная улыбка, объяснения которой Морриган не нашла. Колдун ночи помолчал, время от времени рассеянно встряхивая бутылку.
– Та темнота, о которой ты говорила… Иногда мне кажется, что ноктурнизм существует для тех, кто уже расколот. В ком уже есть брешь, а в ней – тьма.
Его слова отчего-то заставили Морриган затаить дыхание.
– Почему?
Файоннбарра улыбнулся, сфокусировав на ней взгляд.
– Думаю, со временем ты сама поймешь это. Но ты должна знать: сила ноктурнизма особая. Ночь служит колдуну источником энергии, но прежде – познания. В ночных ритуалах он черпает в первую очередь не колдовскую силу, а способ постичь самого себя.
Морриган нахмурилась, пытаясь поймать ускользающий от нее смысл.
– Ты говоришь о… м-м-м… духовных практиках? Медитациях, самопознании и прочей… – Она едва не сказала «ерунде», но вовремя прикусила язык. – И всем таком прочем?
– Верно. Ты будешь черпать силу не в ночи, не в темноте за окнами. Прежде всего – в самой себе.
Морриган снова порабанила по столешнице. Медитация никогда ей не давалась – минутами сидеть погруженной в собственный разум было выше ее сил. А все эти разговоры о духовном развитии нагоняли на нее тоску.
Будто уловив перемену в настроении Морриган, Файоннбарра с улыбкой произнес:
– Когда распробуешь силу Госпожи Ночь, поймешь, что многие ведьмы напрасно ее недооценивают. Возможность сливаться с тенями, быть незаметной что для мнимых друзей, что для настоящих врагов, становиться сильнее ночами, когда полуночные колдуны творят самые опасные и могущественные ритуалы…
– Значит, ты берешь меня в ученицы? – осторожно спросила Морриган.
Неужели ее откровенность заставила Файоннбарру передумать?
– Давай попробуем.
– Я тебя не разочарую, – вкрадчивым голоском сказала она.
«Если я кого и способна разочаровать, так только собственную мать».
– Но ты должна помнить: твой дух должен быть силен, а ты сама должна быть готова постоянно, регулярно уделять время тому, чтобы постигать и совершенствовать колдовское искусство, – наставительно произнес Файоннбарра.
«Да уж, постоянство – мой конек», – со смешком подумала Морриган.
Однако в Пропасть она возвращалась повеселевшая и вернувшая себе былую решимость. Перед тем, как уснуть, долго и задумчиво смотрела сквозь окно в ночь. Возможно, глупое желание отомстить обернулось для нее чем-то большим.
Эта возможность управлять тенями упорно ее манила… Быть может, весь соблазн в иллюзии, что она, Морриган Блэр, сможет подчинить себе тьму?
Глава 7. Ведьмы-отступницы
Как бы Клио ни хотела обратного, на Эллис и Руане все не закончилось. Они оказались далеко не единственными жертвами таинственных чар.
От неведомой напасти погибло еще шесть человек из разных городов Ирландии. Молодые и старики, женщины и мужчины… Их объединяло то, что они умирали во сне, безо всяких на то причин. Агенты Департамента и Трибунала, побывавшие на месте гибели каждой из жертв, сообщали об одном и том же: о высокой концентрации тэны в воздухе и магически истощенных – буквально выпитых досуха – спящих.
– Я должна что-то сделать, – сдавленно прошептала Клио.
Ник, с которым она связалась по амулету зова, со вздохом покачал головой.
– Клио…
– Я знаю, что это может быть опасно. Но я должна хотя бы попытаться помочь.
– Клио, у тебя доброе, чуткое сердце. Это всегда мне в тебе нравилось. – Ник резко замолчал и, смутившись, взъерошил волосы. – Но как ты им поможешь?
– Я не знаю! – в отчаянии воскликнула она. А сердце оглушительно стучало в ответ на его признание. – Но я не могу допустить, чтобы кто-то еще пострадал. Я не могу позволить, чтобы кто-то еще умер в Юдоли Сновидений.
– Ты не ответственна за то, что происходит во снах. Ты ведь это понимаешь?
– Понимаю. – Голос Клио снова опустился до едва слышного шепота. – Я необученная, неопытная сноходица, а не богиня снов. Но если есть способ опутать человека кошмарами, должен существовать способ эти путы разорвать. И раз не справились целители из Церкви Дану, виталисты и колдуны истины, значит, этот способ можно отыскать только там. В Юдоли Сновидений.
Четкого плана у нее не было. Неудивительно, если имеешь дело с чарами, о которых не имеешь ни малейшего представления. Для начала она должна увидеть спящих и попытаться проникнуть в их сны.
Ник взлохматил волосы еще сильней, глаза его горели отчаянием. Клио воочию видела, какая внутри него происходила борьба. С самого детства он, рассветный колдун, чьим даром была обостренная восприимчивость к полуночной энергии и способность ткань из нее След, стремился защищать сестер Блэр. И ладно Клио, которая обучалась магии, только чтобы порадовать маму… Она может и впрямь порой нуждалась в защите того, кто сильней. Но Ник изо всех сил пытался оберегать и Морриган – юную, но преисполненную достоинства полуночную ведьму.
Разумеется, он не хотел, чтобы Клио подвергала себя опасности, появляясь в Кенгьюбери. Да еще в тех районах, где жили спящие, а значит, крутились в поисках ответов агенты Департамента и трибуны. Среди последних – жаждущие выслужиться ведьмы и колдуны истины, которые отчаянно искали скрытые знаки в окружающем пространстве – воздухе, стенах и зеркалах.
Один взгляд на Клио – и любой способный колдун или следопыт вроде Ника мигом разглядит в ее венах полуночную энергию, что ее воскресила, и распознает в ней самой источник полуночных чар.
А еще Ник не хотел, чтобы люди продолжали умирать.
– Ты должен позволить мне действовать, – тихо сказала Клио. – Если есть хоть малейший шанс…
– Я всегда буду рядом, – решительно сказал Ник. И тут же смущенно рассмеялся. – Я имею в виду, в Кенгьюбери я ни на шаг от тебя не отойду. И если скажу тебе убегать, ты бросишь все и как можно быстрее скроешься в Пропасти. Но перед этим подготовь пути отхода и убедись, что ничего не помешает тебе в любой момент вернуться назад.
– Договорились, – выдохнула Клио.
– Но мне нужно время, чтобы выбрать более-менее свободный от трибунов район и убедиться, что нам не помешают.
Клио поспешно закивала. Ей и самой для начала нужно кое-кого навестить.
Дверь ей открыла Кьяра Бьянки собственной персоной. Темно-каштановые волосы гладко зачесаны в пучок, как у балерины, карие глаза смотрят с легкой настороженностью. На леди Высокого Дома Бьянки была бежевая шифоновая блузка и широкие брюки из легкой, идеально отглаженной ткани. Ничто сейчас не выдавало в ней шаманку. А вот на редкость серьезную, деловитую и, несмотря на молодость, замужнюю девушку – вполне.
– Нам надо поговорить.
Кьяра молча открыла дверь пошире, позволяя Клио с голубкой на плече перешагнуть порог дома. Здесь царила тишина – муж шаманки, о котором Клио ровным счетом ничего не знала, судя по всему, отсутствовал. Она опустилась на диван и аккуратно расправила платье.
– Я знаю, как тебе тяжело снова слышать о Руане, но я бы никогда не мучила тебя понапрасну.
Лицо шаманки окаменело. Руана и впрямь много для нее значила. Клио помнила, в какое отчаяние впала Кьяра, когда не сумела отыскать душу подруги в мире теней. А значит, не смогла не только вернуть ее к жизни, но даже проводить в последний путь.
– Я не смогла помочь Руане…
– Мы не смогли.
– …но могу хотя бы попытаться помочь другим. И для этого мне нужна твоя помощь.
– Другим?
– Несколько людей в Кенгьюбери заснули мертвым сном и никак не могут проснуться. Не удивлюсь, если подобное происходило и в Пропасти. Просто здесь никому и в голову не придет следить за чужими смертями.
«В Пропасти, – мрачно подумала Клио, – принято беспокоиться о себе, а не о других».
Кьяра резко выдохнула.
– И ты думаешь…
– Что случай Руаны оказался не единственным. Что ее убил не Колдуэлл… а кто-то другой.
– Не Колдуэлл, – повторила Кьяра, делая шаг назад.
Губы ее сжались в тонкую бледную линию.
Клио сочувственно смотрела на шаманку. Каково это – считать себя отмщенным за смерть подруги, а потом понять, что ошибался? Хорошо, что сочувствие в ее взгляде скрыто белой шелковой повязкой на глазах. Таким сильным людям, как Кьяра, жалость не нужна.
– Я пока не знаю, что это за чары и как все это объяснить, но…
«Узнаю. Обязательно узнаю».
Это не просто выпавший Клио шанс искупить вину перед Кьярой, Пако-Ташем, всей общиной шаманов, и прежде всего – перед самой Руаной. Это шанс доказать, что судьба не напрасно забросила ее в Пропасть, что Клио не зря отказалась от мечты стать врачом. Мечты помогать, исцелять, спасать.
– Кто бы это ни был… или что бы это ни было, я его поймаю, – хриплым голосом сказала Кьяра.