Мои мышцы напряглись, и с губ готовы были сорваться сотни вопросов, но её плач превратился в истерические рыдания. Я вздохнула, решив не настаивать до утра, когда она немного отдохнет и протрезвеет. Схватив пижаму, я направляюсь в сторону ванной, чтобы принять душ.
— Эм… Почему ты выглядишь так, словно купалась? И что ты сделала со своей головой?
— Это долгая история, — я зеваю и потягиваюсь, подняв руки над головой. — Я объясню утром, когда мы немного отдохнем.
Она закрывает глаза.
— Оставь свет включенным, ладно?
После горячего душа и надев чистую одежду, я смотрю на себя в зеркало, положив руку на сердце. Я умерла сегодня вечером. Мое сердце перестало биться, а потом ожило, все из-за Ашера. Но как он спас мою жизнь? Это ощущалось так же, как когда бабушка умерла и её жизнь вошла в меня.
Я на цыпочках вернулась в комнату. Рэйвен вырубилась на животе, заняв всю кровать, поэтому я накрыла её одеялом, заметив синяки на ее запястьях и локтях. Ее рубашка порвалась и есть небольшая царапина на плече от лезвия в форме буквы Х.
— Что же с тобой сегодня случилось? — шепчу я, кладя руку на порез, она морщится и переворачивается.
Мой мозг рычит, и череп будто треснул. Я беру одеяло, хватаю черный маркер из комода и располагаюсь на полу, возле стены, которая отображает всю мою бредятину. Я вожу маркером по стене, будто моя рука одержима.
Как перышко в пыльном шторме, без направления
Ворона летит по жизни, беспомощная и опустошенная,
Приходит ночь, и ветер исчезает.
Затем он летит на землю камнем
И, оторвавшись, становится угольком.
Я решаю закончить на сегодня со стихами, но моя рука живет собственной жизнью, заставляя вернуться к стене снова. Я царапаю букву Х сверху вниз, пока она не покрывает всю стену. Затем в центре я рисую эскиз песочных часов.
Когда я закончила, маркер падает из моей руки, и я отшатываюсь от стены. Я моргаю несколько раз, но рисунок остается. Это после аварии? Или я начинаю сходить с ума как отец?
Обессиленная, я падаю на пол. Спустя несколько секунд я засыпаю.
Глава 5
За неделю до исчезновения, мой отец стал вести себя странно, его поведение и отношение стали более неприветливыми, чем обычно. Однажды, когда я пришла домой из школы, я нашла его в гараже, с засунутой головой под капот машины и при работающем двигателе. Я торопливо открыла гараж, и он закашлялся, когда дверь открылась.
— Мне жаль, Эмми, — сказал он, банально. — Я не сообразил, что она закрыта.
Я побежала вниз по ступенькам и заглянула под капот. — Пап, ты в порядке… — внутри капот был покрыт маленькими красными крестиками. — Что это?
— Я не уверен… я не знаю, как они там оказались. — Он захлопнул капот и, мне пришлось отшатнуться, чтобы мои пальцы не оказались сплющены металлом. — Но тебе не нужно беспокоиться обо мне, Эмми. У меня все под контролем. Что мне нужно для тебя сделать, так это найти ожерелье, которое бабушка дала тебе.
— Один камушек темно-бордового цвета?
Он оживился, выпрямил плечи, подбородок поднялся вместе с настроением. — Да, ты знаешь, где он?
Я покачала головой. — Я не уверена, куда положила его… но я начну проверять с ящиков в подвале, если ты хочешь.
Он кивнул, и желтая искра промелькнула в его глазах. — Ты не могла бы сделать это для меня, Эмми? Пожалуйста — спросил он, и я кивнула, после чего он оглянулся на стену через плечо. — Ты что-нибудь видишь сзади меня?
— Нет, там ничего нет, кроме стены и инструментов.
Он запрыгнул на пассажирское сиденье своей машины и вытащил небольшой нож из бардачка. — Хорошо. Теперь иди и найди ожерелье.
Я смотрела на него, удивляясь, почему он ведет себя так странно, как вдруг, прилетела ворона и приземлилась на балку, несколько перьев упало на пол. При виде вороны, папа озверел.
— Убирайся отсюда, ты, чертов маленький демон! — Он бросил отвертку в ворону, но промахнулся, и ворона каркнула. — Убирайся!
Замахав крыльями, ворона улетела, и папа расслабился, возвращая мне свое внимание.
— Эмми, если и есть вещь, которую тебе нужно знать о жизни — никогда никому и ничему не доверяй. Жизнь — просто игры разума, мы с тобой пешки.
Это был первый раз, когда я начала переживать, что, может быть, мой отец сходит с ума. После этого, он быстро пошел вниз, тем более, я пока не могла найти, этот чертов кулон.
Я проснулась на полу, прижимаясь щекой к паркету, с пером на лбу и странным рисунком на стене, прямо перед моими ногами.
— Какого черта? — встаю и потираю глаза, щурясь на солнечный свет, проникающий сквозь занавески. Затем, я беру перо и замечаю подтеки красной краски на руках. — Что я делала прошлой ночью? — я помню, как падала в озеро, Ашер спас меня, а Рэйвен плакала. После этого пустота, будто я с похмелья, но я вчера не пила ни капли алкоголя.
Рэйвен нет в постели, когда я выхожу, а в комнате порядок, одежда убрана, мои книги сложены на полку, мои карандаши, ручки и маркеры убраны обратно в ящик стола. Это её способ извиниться.
Сосед напротив наблюдает за мной со своего крыльца, когда я открываю окно и выбрасываю перо. Я тянусь закрыть окно, но застываю, замечая, что кто-то наблюдает за мной с тротуара. Его руки засунуты в карманы черных джинс, а пронзительные глаза подведены черным карандашом. У него бледная кожа, как призрачный туман, а волосы черные, как воронье перо.
— Ладен? — я прищуриваюсь, высунувшись.
Он пристально смотрит на меня, и злая улыбка кривит губы, его рот двигается, но он стоит слишком далеко, чтобы разобрать, что он говорит.
Качая головой, я просто закрываю окно и отхожу к кровати. Я переодеваюсь в пару черно-розовых клетчатых шорт и в свою любимую футболку с Alkaline Trio (рок-группа из Чикаго, основанная в 1996 году), а затем я оттираю красный маркер со своих рук и лица. Я подвела свои серые глаза карандашом, взъерошила свои длинные черные волосы и наклонила голову вниз. Ломота и боль от аварии стали утихать, за исключением незначительной головной боли и крошечного пореза на лбу, который стал заметно меньше.
Рэйвен и Йен сидят за столом, когда я вхожу на кухню. На Рэйвен джинсовая юбка, едва прикрывающая её бедра, и любимая розовая рубашка с глубоким декольте. На Йене серая вязаная шапочка, надвинутая на его грязные каштановые волосы, а его джинсы и футболка забрызганы разноцветной краской.
Рэйвен хлопает ему ресницами и скользит ногтями вверх по руке Йена.
— Боже, это так круто.
— Это потрясающе, правда? — он говорит своим глубоким голосом, который использует, когда хочет произвести впечатление на девчонок. — Ты обязательно должна прийти, проверить.
— Ох, наверняка, — Рэйвен облизывает губы и улыбается. Кажется, всё нормально. Она смотрит на меня, и её улыбка сияет. — Эмм, дорогая, я ждала, когда ты проснешься, — легко спрыгивает со стула и берет меня за руку, делая мне убийственный знак. — Увидимся позже, Йен, — она подмигивает ему и кокетливо машет рукой.
— Позже, красавица, — говорит он и обращает свое внимание на меня. — Эй, Эмм, ты в последнее время разговаривала с мамой?
— Нет, — отвечаю я, в то время как Рэйвен тянет меня к входной двери. Я шевелю рукой и вдыхаю затхлый воздух. — Зачем? Что-то случилось?
— Я не уверен, — он идет в холл, следуя за нами. — Она ведет себя странно, не как обычно… я поймал ее, разговаривающей сама с собой, но это было так, как будто она говорила кому-то, кого там не было.
— Ты переживаешь, что она снова перестала принимать лекарства? — я снимаю свою кожаную куртку с вешалки, она хрустит и пахнет грязной озерной водой вперемешку со свежим дождем.
— Я не уверен, — он смотрит на Рэйвен и, наклоняясь, понижает голос. — Когда мои закончились, я пошел взять немного у неё из пузырька, он был полон.
— Почему ты просто не получил еще? — я надеваю куртку, стряхнув с нее пыль и высохшую грязь. Иногда, я ощущаю себя нянькой для Йена и моей мамы. Интересно, что будет, если я когда-нибудь съеду — насколько все плохо, чтобы рухнуть. — У вас, ребята, даже не одинаковые рецепты.
— Мне все равно, — говорит он, беспечно пожав плечами. — Кроме того, не в этом дело. Рецепт закончился месяц назад.
У Рэйвен звонит телефон, она открывает дверь и выходит на лужайку перед домом, чтобы ответить.
— Ну, мы должны поговорить с ней, — говорю, чрезвычайно важно. — Ты знаешь, что ей нравится, когда она не на них, и последнее, что ей нужно, так это снова пройти через еще один кризис.
— Я знаю, — соглашается он, нахмурившись. — Почему бы тебе не прийти вечером домой, а я приготовлю что-нибудь, и мы сможем сесть и поговорить с ней?
— Ты приготовишь что-нибудь? — я сомневаюсь.
— Хорошо, я возьму кое-что.
— Ладно, я буду. — я вышла наружу и закрыла дверь, вдыхая прохладный воздух, пытаясь расслабиться, но мама заставляет меня поволноваться.
Рэйвен все еще болтает по телефону, её голова качается вверх и вниз, пока я иду рядом с ней. — Ага, ага, — она спрашивает губами, — Где твоя машина?
— Это длинная история, — говорю я, тяжело вздыхая. У меня нет шансов попасть куда-либо, например, в школу или на работу. И я не могу позволить себе новую.
— Черт, — я ругаюсь, выдыхая.
Рэйвен кривится на мою реакцию.
— Нет, не ты, — говорит она в трубку.
Она болтает, пока я стою на обочине в том месте, где Ашер оставил меня прошлой ночью. Шок прошел, и я сложила кусочки аварии, возвращаясь к каждой детали. Я пришла к ошеломляющим выводам, что я должна была умереть; что я упала в озеро и была зажата в автомобиле, который утонул. Это случилось в точности, как мой предвестник смерти сказал, но мое сердце бьется, и мои легкие дышат под моими ребрами. Я сажусь на корточки на обочине и опускаю голову, приказываю себе дышать. Это всё неважно, потому что я жива.
— Итак, что случилось с твоей машиной? — Рэйвен прогуливается по обочине и прячет свой телефон в карман юбки. — И почему, ты уставилась на обочину, словно она съела твоего щенка?