— Что это за лес? — спросил Габриэль, стараясь смотреть равнодушно на жутковатые деревья.
— Лысняк, — ответила Лоис. — Недолго до села осталось.
— Деревья такие странные, — с улыбкой произнес мэйт и провел ладонью по коре. — Они всегда были такими?
— Всегда, — кивнула Лоис. — Орехи на них вкусные. К осени поспеют. Всем селом за ними ходим, — с облегченным вздохом пояснила она, возвращаясь в свое любимое село, к сыну и мужу.
Мыслями она уже была там, понимал Габриэль. Была там, рядом с Итаном, трепала его светлые волосы, целовала его щеки в веснушках, роняя слезы радости. При виде этой картины на Габриэля накатила тревога. Он вспомнил и отца, и брата, и Лени. Вряд ли Готтилф нарушит обещание, но что, если с самим чародеем что-нибудь случится? Его могут поймать волисты, когда он будет выбираться из своего подземелья. Да его просто может хватить удар от старости, от безнадеги. Возможно, стоило пойти с ним?.. Нет, тогда все это было зря! И схватка со сверами, и неудачная попытка рассеять чародейский вихрь, и… Да и еще неизвестно, послал ли отец кого-нибудь следом? На корабле знакомых лиц точно не было. Или отцовские соглядатаи ловко прятались. В конце концов, от Мирацилла несложно добраться до Семи островов. Нужно лишь придумать, как обойти портовых сверов. И все.
— А сверы тут водятся? — спросил Габриэль, обдумывая предстоящий путь.
— Раньше… не было, — нерешительно ответила женщина.
— Ты говорила, что покажешь мне путь на Мирацилл. Помнишь?
— А ты послушай, — улыбнулась Лоис, припав к дереву, проведя по нему ладонью, как по щеке любимого мужа. — Лит, как же хорошо, — произнесла она, восхваляя своего бога.
Габриэль прислушался. По-прежнему стучал дятел, по-прежнему шелестели листья под ногами. И где-то далеко-далеко шумела… река. Ну, конечно же, это была река! Та самая река, которая, со слов Лоис, должна вывести прямиком в Мирацилл.
— Слышу, — ухмыльнулся Габриэль и бросил взгляд вперед.
Воздух еще не прогрелся, но солнечный свет уже щедро заливал лес. Лысняк казался пустынным, мертвым. Если бы не дятел, стучащий без устали… Лес у Дальнего берега был другим. В нем кипела жизнь и днем и ночью. А здесь…
Лоис наконец-то отпустила родное дерево и пошла в сторону реки. Пахло плесенью.
— Почему ты не сбежала? — серьезно спросил Габриэль. — Ведь Погорелец часто покидает подземелье?
— Он сказал, что если я сбегу или даже попытаюсь сбежать, то он найдет мою семью. И сожжет и стариков и детей, сколько бы их ни было, а голову Бада, моего мужа, насадит на пику.
— И ты не пыталась его убить?
— Много раз думала об этом. Но каждый раз вспоминала про Итана и Бада, продолжая молить Лита о спасении. — Лоис загрустила, замедляя шаг. Габриэль сразу смекнул, что женщину явно останавливало еще что-то. — Миркль сказал, что ключи от моих цепей спрятаны снаружи, так что даже если я убью его, то навсегда останусь в подземелье. И умру от жажды и голода.
— Что ж, твои молитвы, очевидно, были услышаны, — покивал Габриэль. — Хочу, чтобы ты знала: не все маги такие, как Погорелец. Ты знаешь, что люди Эдварда Однорукого убили его жену и детей?
— Нет, — холодно сказала женщина, продолжая идти.
— Это они превратили поселок в пепелище. Это из-за них он стал… таким.
Габриэль понимал, что приведенные доводы не могли служить оправданием для всех злодеяний безумного мага. Чего, собственно, ждать от бывшей пленницы Погорельца? Сочувствия? Сострадания? Нет. Она только что обрела свободу, упивалась ею, стараясь зарыть поглубже воспоминания о годах, проведенных в душном и мрачном логове Погорельца. И ее равнодушие можно было легко объяснить. Ей было плевать на то, что пришлось пережить Готтилфу двадцать лет назад. Поэтому Габриэль решил больше не возвращаться к этому разговору в надежде, что уж его-то дела хоть немного изменят представление бездарки о магах.
— Зачем ты хочешь попасть в Мирацилл? — вдруг спросила Лоис.
— Я прежде его не видел. Хочу на него посмотреть. А ты там бывала?
— Да. Мы часто туда ездили…
— Какой он?
— Шумный, — первое, что сказала Лоис. — Очень шумный. Мне там не очень нравится. Я больше люблю быть в селе.
— Понимаю, — сказал мэйт и заметил знакомые рыжеватые грибы под деревом. — Фламка, — улыбнулся он, указывая на грибы и с теплотой вспоминая Итана. — Это Итан мне о них рассказал.
— Он умный мальчик. Бад, храни его бог, многому его научил.
Дальше они шли молча. Под дробный стук дятлов, под шорох земли Лысняка. Вдыхая запахи рыбы, доносившиеся с реки…
Река оказалась неглубокой и узкой, но быстрой, шумной и удивительно чистой. Габриэль не мог поверить, что у его ног журчит сама Пурья, пролегающая через четверть стран Грэйтлэнда. Когда он смотрел на карту, водил кончиками пальцев по голубым изгибам реки, отслеживая и запоминая их, то представлял совершенно иную реку. Мощную, грозную, бурлящую и настолько широкую, что не хватит и взгляда, чтобы увидеть противоположный берег. Эту же часть Пурьи можно пересечь, не намочив плеч и сделав от силы двадцать шагов по дну. Странно, что Лысняк выглядел так, будто изголодался по влаге, — ведь по нему протекала река! Возможно, дело в воде, предположил Габриэль.
Но Лоис тут же опровергла его домысел. Она зачерпнула ладонями чистую, прозрачную воду и жадно припала к ней губами. Попила, затем зачерпнула снова и опрокинула ковш из ладоней на лицо, на волосы. Габриэль последовал ее примеру. Вода бодрила, освежала; после долгого ночного похода несколько глотков прохладной влаги пришлись очень кстати.
— Иди вдоль реки, она выведет тебя к Мирациллу, — пояснила Лоис, указав на запад.
— Сколько потребуется времени?
— Точно не знаю, но, думаю, не больше пяти дней.
Неблизкий путь, огорчился Габриэль. Впрочем, тут же приободрился, оценивая обстановку и вспоминая переход через лес, раскинувшийся на Дальнем берегу. Сверов в лесу, похоже, нет, воды в избытке, в реке наверняка есть рыба, да и сын охотника его кое-чему научил. Так что глупо жаловаться. А если встретятся сельские, то у него уже заготовлена история. Быть может, она наконец-то пригодится.
Лоис вошла в реку, вода обтекала ее колени. Женщина повернулась и посмотрела на Габриэля.
— Спасибо тебе, человек с Семи островов. И за Итана тоже, — проговорила она и, немного подумав, добавила: — Да хранит тебя Лит.
— И тебя пусть оберегают боги Элементоса, — сказал Габриэль, глядя в спину уходящей женщины.
Река шумела, брызгала, налетая на женщину, осторожно ступающую по дну. Габриэль стоял на берегу до тех пор, пока Лоис не скрылась из виду. Ему почему-то хотелось, чтобы она повернулась снова и помахала ему на прощанье. Но как только Лоис преодолела реку, то за ее спиной опять выросли крылья. И понесли ее вперед, к родному селу.
Габриэль зачерпнул воды, омыл лицо, протер шею, пытаясь избавиться от накатившей усталости, и неспешно двинулся вдоль реки, как советовала Лоис. Пурья звучала, как звучит вино, льющееся из кувшина в кубок, бросала мелкие брызги и несла, крутила мелкие зеленые листики, похожие на лодочки.
Солнце блестело на воде, начинало пригревать макушку. Глядя на поблескивающий поток и слушая его говор, Габриэль представил Мирацилл — шумный и прекрасный город-государство, когда-то принадлежащий мэнжу и диррам. Высокие белые башни с золотистыми вершинами, которые напоминали конусообразные шляпы древних чародеев, желтели под облаками. Ветер трепал яркие, разноцветные знамена. Роскошные фонтаны играли водой, разбрасывая тысячи брызг и собирая вокруг себя изумленных зевак. По просторным улицам ходили, галдели тысячи жителей, а из трактиров и пекарен неслись запахи свежего горячего хлеба, жаркого и пряностей.
Мэйт остановился, посмотрел в воду в надежде увидеть рыбу. Теперь он был один, и никто не мешал ему пользоваться магией в полную силу. С помощью заклинаний можно наловить рыбы, с помощью заклинаний можно разжечь костер, чтобы приготовить ее на огне. У самого дна проскочила какая-то мелочь. Габриэль отвел взгляд, повернулся к деревьям, вспомнив, что совсем недавно видел рыжеватые грибы, и… вдохнул уже знакомый запах опасности. Запах свера!
Страх в мгновение ока заглушил и голод и усталость. С севера донесся лай. Два здоровенных лохматых пса неслись рядом со свером, не позволяя себе его обогнать. Бежать сломя голову уже не имело смысла, а из-за псов жечь свера огнем нельзя. Даже если огненный удар уничтожит свера, то останутся псы. Требовалось использовать заклинание, способное ошеломить всех противников разом.
Габриэль сжал правую ладонь в кулак, взывая к магии и принося извинения богине земли за то, что собирается сделать. Потекли тайные слова, заглушая шум реки. Кулак словно потяжелел вдвое, когда его покрыл, точно прозрачная перчатка, густой зеленый свет. Рука затряслась, едва сдерживая чудовищную силу. Казалось, вся магия собралась в кулаке. Габриэль понимал, что для второй атаки не будет ни времени, ни сил, поэтому, невзирая на страх, он глядел на трех тварей, решивших разорвать его на куски, терпеливо ожидая момента для удара. Чем ближе они подбегут, тем сильнее будет их боль.
Свер фыркал, не обращая внимания на псов. И все-таки… пах немного иначе, чем прежние твари. Потому что был, увы, не диким. Как и псы, бегущие следом. Его купали, его шерсть вычесывали, ему не позволяли валяться в тухлятине. Возможно, именно поэтому вонь пришла так запоздало, теряясь в густом запахе древесной смолы. Габриэль заметил толстый ошейник на шее свера; шипы сверкали серебром. Стоило ждать и хозяина.
Земля дрожала под ногами. Вонь, идущая от свера, стала настолько плотной, что в ней потерялись все прочие запахи. К счастью, прирученный свер повадками нисколько не отличался от дикого. Габриэль уловил знакомые движения, позволяющие предугадать атаку. И, когда свер уже готов был прыгнуть с разбега, мэйт резко упал на колено и что было сил ударил заряженным кулаком в землю. Магия сорвалась с потяжелевшей руки, уходя, пробивая землю. Поверхность вокруг Габриэля содрогнулась, а после с грохотом вздыбилась, разбрасывая лохматых противников. Казалось, захлестал земляной дождь, скрывая обзор; вода плеснулась так, точно в нее бросили валун, и окатила мэйта подобно волне. Псы