Тьма. Том 1 и 2
Том 1Пролог
— Полная жопа!
Мне оставалось лишь отчаянно завидовать старшим ребятам, отслужившим свои три года без приключений.
В их рассказах про службу самым страшным происшествием был прилёт какого-нибудь боярина с проверкой. А тёмные облака возникали только над гнёздами, которые время от времени появлялись поблизости от границы.
А сейчас…
Степь, наверно, никогда не была в этих местах настолько популярной. Точно нет! Даже когда тут кочевали кайсаки и другие тюркские народы, такие толпы в одном месте не собирались. А уж после того как в эти места пришла Тьма — земли и вовсе стали безлюдными.
Но всё в этом мире меняется. И жаль, что менялось оно у меня на глазах.
Ещё час назад я любовался бесконечными просторами, высушенными летним солнцем и покрытыми сухой травой, прибитой ветром к земле. А прямо сейчас — смотрел на бурлящую массу самых разнообразных, но неизменно отвратительных существ.
И все они сплошным потоком текли в сторону нашего опорника.
Опорная застава Русского царства на границе Тьмы всегда выглядит одинаково: шестиконечная звезда с прочными армированными стенами четырёх метров в высоту. Верхний край, будто древние крепостные бастионы, оборудован зубьями с бойницами и пластиковыми мостками для воев и орудий.
Такое укрепление рассчитано на сотню защитников. В нашем отряде есть десять миномётных расчётов, два скорострельных орудия и шесть пулемётов. Грозная сила против отдельных тёмных созданий, между прочим! Жаль, она кажется совершенно бесполезной, когда на тебя прёт нескончаемый поток монстров.
От этой мысли я крепче сжал в руках автомат — моё единственное оружие. Мне не повезло: я не попал в расчёты орудий, миномётов и пулемётов. И в водители тоже не попал. И оператором дронов не стал. Я был обычным стрелком, и моей задачей было прикрывать настоящую убойную силу опорника.
Автомат и длинный штык из хладного железа — вот и всё моё оружие. И нас таких было четыре десятка из сотни. Обычные вои-призывники, попавшие во внезапную мясорубку на границе с Тьмой.
Не так я себе представлял свою службу! Совсем не так!
Справа от меня раздался трёхэтажный мат нашего сотника. Скосив глаза, я увидел, как он жёстко распекает расчёт орудия. А ещё искоса поглядывает на армию Тьмы, которая всё ближе, и нервно кривит рот. Боялся наш командир… Тоже боялся, как и мы… Но виду старался не подавать. Наверно, он тоже не так представлял себе предпоследний год перед заслуженной пенсией.
Никто из наших не рассчитывал на своей шкуре, а не из школьных учебников узнать, что такое нашествие из Тьмы. Все мы хотели оттарабанить свой срок — а затем продолжить сытую мирную жизнь на просторах великой Руси.
Вот только судьба распорядилась иначе. Вторая по размерам на планете и самая опасная из всех, Монгольская Тьма очнулась от долгой, почти столетней спячки и выплюнула в нас сотни тысяч своих мерзких созданий.
Над этой бескрайней ордой, затягивая саваном голубое небо, шли тёмные облака. Ещё немного, и солнечному свету будет не пробиться через эту плотную завесу.
И в мрачном сумраке мы примем на себя первый удар нашествия.
— Не зеваем, м-мать! — ругнулся сотник. — Сейчас до первой метки доползут! Только промахнитесь мне!..
Рявкнули выстрелы миномётов, отправляя смертоносные подарки в далёкую массу врагов. Взрывы всколыхнули, но не остановили этот сплошной ковёр из живых существ. Где-то вдали бахнули ещё разрывы: это отстрелялась соседняя, сто двенадцатая застава.
— Страшно, брат? — услышал я слева от себя и глянул на Егора, пристроившегося у зубца.
Мы с ним были погодки. Вместе ходили в школу, вместе выпустились и вместе пошли отдавать долг Родине. Мы и в школе были хорошими приятелями, а во время службы — тем более, сдружились.
Обычно Егор был парнем весёлым, из тех, кто всегда готов позубоскалить. Но тут я по голосу понял, что ему тоже страшно. Да всем было страшно! Сколько там в начале двадцатого века, при последнем нашествии из Монгольской Тьмы, выжило стрелков на опорных заставах? Пять процентов?
А сколько выживет сейчас?
— Спросил так, будто сам не боишься… — буркнул я в ответ.
— Я⁈ — возмущённо переспросил Егор. — Я, брат, не боюсь!
— Ну да! — согласился я, добавив скепсиса в голос.
— Я, брат, очень боюсь… — признался Егор. — Очень-очень боюсь!
— Не смей! — потребовал я.
— Что? — удивился мой друг.
— Не смей очень-очень бояться! — пояснил я и улыбнулся, показывая, что это шутка. — Очень бояться можно. А очень-очень — нельзя!
— Так, разговорчики! — донёсся до меня голос десятника, и мы с Егором дружно заткнулись.
Снова ухнули миномёты, следом грохнул выстрел из орудия. Но и мины, и осколочно-фугасный снаряд лишь колыхнули море монстров. А спустя секунду страшная чёрная масса снова покатилась дальше, к нашей заставе.
— Не ссать, вои! — из наушника шлема донёсся бас сотника. — Прорвёмся! К нам отправили полусотню ратников в подкрепление! И «Чайки» пятые уже в воздухе.
Он, наверно, хотел нас подбодрить этой новостью. Так и у меня для него новость есть: не сработало, блин! Страх никуда не делся. Даже если ратники и успеют, то разве чтоб закопать то, что от нас останется и что ещё не съедят уродцы Тьмы.
Вот «Чайки» — а точнее, реактивные истребители «Чайковский-12» — эти везде успеют. Отработают по противнику и уйдут в тыл, на безопасные аэродромы. Может, ещё разок прилетят потом. Если нам очень повезёт.
— Жил-был мальчик Егор, — мой друг сделал паузу, а затем продолжил: — Вот сам и виноват…
— Все сами виноваты, — оценив шутку, улыбнулся я.
— Да невиноватые мы! — буркнул Миша, ещё один парень из нашего десятка. — Они, суки страшные, сами пришли.
— Вот-вот! Они пришли, а хоронить их всех нам! — согласился Егор. — А где?
— Скажу хоронить, и будете хоронить! — донёсся до меня голос десятника. — Степь большая, на всех места хватит!
— А нас как-то маловато для похоронной команды, Стёп! — откликнулся его зам.
— Это вас мало, если считать один час работы на каждого! — не согласился десятник. — А вот если вас умножить на семьдесят два — тогда очень даже много.
— А чего это нас на семьдесят два умножать, гын десятник? — осторожно уточнил Егор.
— Ну если сможете четверо суток без сна и отдыха копать, тогда умножай на девяносто шесть! — посоветовал десятник. — Так… Зубоскалить заканчиваем, всем готовность!
Степан Порфирьевич, наш десятник — милейший человек, если вдуматься! А если вдуматься чуть глубже, то деспот и тиран. Но мы его любили всем десятком. Сколько он наших косяков прикрыл во время службы — не сосчитать. Так что, если скажет копать от стены и до заката, будем копать.
Хотя, конечно, чтобы копать — надо выжить.
А выжить у нас шансов маловато.
Наши орудия били, не переставая. У ребят, наверное, уже стволы дымились. Да и соседние опорники не отставали. Я был уверен: на всей границе, куда пришёлся удар из Тьмы, не было сегодня ни одного идиота, который бы решил экономить боезапас.
Русское царство велико и обильно! И порядок в нём имеется. С тех пор как Рюриковичи перестали грызться промеж собой, и вовсе такой порядок навели, что всё работает как часы. Так что за нашей спиной — почти полмиллиарда населения. И где-то там, в тылу, уже сейчас в три смены готовят новые снаряды, мины и пули.
Нам подвезут всё: боеприпасы, медикаменты, одежду и еду. Нам только запасные жизни никто не подвезёт. И мои сослуживцы могут сколько угодно храбриться. Вот только я знаю, что шансов у нас очень мало. Практически нет.
Потому что в моей голове есть ещё одна жизнь, прожитая совсем в другом мире. И была она гораздо более насыщенной. Да и продлилась больше пяти десятков лет.
Впрочем, этого я никому не рассказывал. И, наверно, не расскажу. Потому что знать об этом необязательно ни друзьям, ни сослуживцам, ни даже моей местной семье.
Пусть я останусь для них обычным мальчиком Федей, который пошёл служить и сгинул на границе с Монгольской Тьмой.
«Впрочем, это в худшем случае!» — сразу же внёс я мысленную поправку.
Шансы выжить были. И я собирался использовать их на полную катушку. Поэтому в моей голове сформировался чёткий план:
1. Выполнить свой долг и убить как можно больше врагов.2. Выжить.3. Поесть.
Завтрак был давно, а обеда в ближайшее время не предвиделось. А значит, третий пункт вовсе не был лишним! Но главное было выполнить первый пункт, чтобы не напрасно исполнять второй и третий. А то, знаете ли, обвинение в дезертирстве и трусости — это такое позорище, которое даже простому вою не простят. Причём всю его оставшуюся жизнь.
Позади, на центральной вышке командного пункта, защёлкали дальнобойные егерские винтовки. Стас, Павел, Пётр и Ерёма сейчас старались выбить из рядов противника тех, кто мог командовать всей этой оравой, катившей на нас из степи.
— Внимание всем! Замечены тёмные! — пробасил сотник в наушнике. — При обнаружении уничтожить любым способом!
У меня как-то сразу вспотели руки. Стало ещё страшней. Тёмные — это бывшие люди. Те, кому особенно не повезло, и их монстры не просто растерзали, а в плен взяли. Бог весть, что там с ними делают во Тьме, но когда они возвращаются — то всецело этой самой Тьме преданы. А уж как заклятиями жарят! Нашим «меченым» и не снилось! Во всяком случае, из тех, кого я видел. Может, в столице, во Владимире, и есть такие же сильные «двусердые»… Но я-то во Владимире не был. А вот про тёмных — и читал, и от других воев слышал. Страшный противник…
Впрочем, удивляться нечему. Логика подсказывала, что они во время нашествия обязательно придут. Куда уж без них. Так что вдох-выдох, успокоиться… И крепче сжать в руках автомат. Новости от сотника — совсем даже не новости.
И только я в это поверил и чуть успокоился, как один из тёмных нанёс удар по нашей заставе.
— Атака кудесника! — успел предупредить сотни