И плюс пятьсот рублей за хорошую службу — от Соболева, который, видимо, неплохо знает свою бухгалтерию.
В результате — четыре тысячи тридцать пять рублей сорок четыре копейки. Для нищего я сказочно богат!
Из бухгалтерии я вышел выжатый, как лимон. На левой руке уютно уместилось удостоверение личности и карточка. Да, тут с карточками гораздо удобнее, чем в моём прошлом мире. Никто с собой пластиковые не таскает — только чип. Как только удалось отказаться от магнитных лент, от них немедленно избавились.
Карточка постоянно на связи с удостоверением. Без этого с неё ни оплатить, ни снять ничего нельзя. Полная цифровизация жизни и никаких церковных протестов. Наоборот, благословение на сие благое дело. Ибо меньше воровать будут.
Тем не менее, наличности это не изжило. Так что в нагрудном кармане формы уютно пристроились тридцать пять рублей, а в боковом кармане брюк позвякивали тридцать четыре копейки — взял наличностью всё, что выше четырёх тысяч. Их я пока трогать не хотел.
В руке листок с адресами пяти подведомственных гостиниц, куда мне посоветовали заселиться на ближайшие пару суток. А у тротуара, за забором — автобричка, которая меня совершенно бесплатно отвезёт туда, куда прикажу. Учитесь раздеребанивать бюджеты на представительские расходы, господа!
Среди выданных мне в приёмной адресов был один, аккуратно подчёркнутый карандашиком. Там, рядом с гостиницей, в пешей доступности, располагались городские торговые ряды. Место весьма полезное в плане закупок.
Мне нужна была красивая упаковка для удостоверения и карточки. Ходить с голым чипом и такими же голым документом в приличном обществе не принято. А по браслету можно даже определить уровень благосостояния хозяина. Прямо как в мире Андрея оценивали по наручным часам.
А ещё мне нужен был телефон. Самый настоящий, мобильный. С выходом в сеть и функцией «звонок маме». Про функцию, конечно, шучу. Мамин номер я и так помню наизусть. И, естественно, понимаю, что разговор будет прослушиваться.
Водитель брички, больше похожий на десятника царской армии, чем на обычного работягу, без лишних вопросов довёз меня до адреса. С разговорами в пути не лез, в зеркало заднего вида внимательно приглядывал — и вообще, если уж иронизировать, не вызывал никаких подозрений.
Гостиница располагалась в старом доходном доме, сложенном из мелкого кирпича. Стрельчатые окна, высокая и тяжёлая входная дубовая дверь. И зелёная крыша под черепицу — хотя там наверняка давно уже профнастил. Самая окраина исторического центра Покровска-на-Карамысе, как никак. Не положено здесь быть «петрушке».
В просторной приёмной, за деревянной стойкой, скучали две молоденьких девушки и такой же молоденький мальчик.
За два рубля в сутки я снял хороший одноместный номер с видом на помойные баки во внутреннем дворе. На вид мне, честно говоря, было глубоко наплевать. А вот наличие климатической системы, тройных пластиковых окон и не только душевой кабинки, но и ванны — это был несомненный плюс.
Тем более, самочувствие у меня было далеко от идеала. Во-первых, тело уже чесалось от въевшейся в него степной пыли. И особенно зудела изменённая кожа. Во-вторых, всё болело. Вроде бы и несильная боль, но ощущалась она в каждой мышце.
Ну а, в-третьих, голова была тяжёлая, как чугунный котелок.
Ванна в таком состоянии — это первейшее дело. Если, конечно, бани под рукой нет. Баня лучше, но дольше. Да и банщик нужен, который веником отходит. Но бани в гостинице не было, увы. Пришлось довольствоваться тем, что есть.
Ужин, время которого уже подходило, я заказал в номер к нужному часу. Никакого желания спускаться в трактир на первом этаже не было.
А потом я отправился в торговые ряды, чтобы прикупить всё необходимое: телефон, кошелёк, браслет под карту и документы, бритвенный станок, зубную щётку. Может, в гостинице эти мелочи и есть, но вечно-то я там жить не буду. Всё купленное летело в новую кожаную сумку, приобретённую здесь же, в торговых рядах.
Я не торопился, давая время заинтересованным лицам поработать у меня в номере. Ну всё равно же залезут, верно? Так чего мешать людям? Сменные комплекты белья, носков, гражданской одежды… А то хожу, блин, по городу, как царская армия. А я же, фактически, и не на службе сейчас. Так, между двумя Приказами подвис…
В салоне связи я восстановил старый номер, подключил более актуальный тариф и закачал резервную копию данных со старого чипа. Эх, где там мой милый мобильничек, подаренный на семнадцатилетие? Небось, лежит в руинах сто тринадцатой заставы, а какой-нибудь вольф пытается по нему моей маме позвонить и потребовать выкуп.
А теперь, раз новый телефон есть, мне самому надо маме позвонить… А страшно — аж жуть. Моя мама — она ведь и в самом деле человек деятельный. И всю эту историю с мечеными не любит. Говорит, у человека с чёрным сердцем и душа рано или поздно почернеет. В чём-то она, может, и права. Но я-то, прямо скажем, этот путь не выбирал. Так что придётся ей, немного подувшись, смириться с фактом преображения старшего сына.
А ведь можно было воспользоваться предложением Соболева! Но нет, нельзя малодушничать. Я мужчина хоть и молодой… О! На меня девчонка красивая косится, не могу не подмигнуть! Улыбнулась в ответ так, что все мысли — и умные, и глупые — из головы выбило… Ну да, три года службы явно добавили мне наглости в отношениях с девчонками.
Через два часа я, уставший, но снаряженный для новой жизни, вернулся в гостиницу и поднялся в номер. До ужина оставался ещё час, и я решил потратить его с пользой, наполнив ванну горячей водой и погрузившись по самую шею.
Тело медленно расслаблялось. Боль отступала, пусть и не до конца. Да и голове стало полегче. Я даже начал задрёмывать, но тут запиликал таймер на мобильнике. Пришлось срочно принимать душ, смывая оставшуюся пыль и грязь.
Из ванной комнаты я вышел за пять минут до прихода посыльного с ужином. Закутался в махровый халат, развалился на широкой кровати и просто ждал. За время службы я научился вот так незатейливо коротать время. В конце концов, у меня всегда была пара интересных собеседников в голове. Один неунывающий ровесник и один опытный, но скучный человек.
И эти двоим всегда есть, что мне сказать. А мне почти всегда есть, что обдумать. И сейчас вопросов в очереди на обдумывание стало в разы больше. Жаль, пребывая в слегка подвешенном состоянии, планы не слишком-то построишь… Но я просто проматывал в голове разговор с Соболевым и пытался понять, чего ждать в Тёмном Приказе.
За ужином я, наконец, добрался до «Ишимского вестника» и открыл заметку про исчезновение гражданских в Покровске-на-Карамысе.
История была тёмная. Возможно, потому что происходила, по большей части, в ночное время.
Люди начали исчезать незадолго до нашествия. Сначала никто внимания не обратил: пропаж было мало. Такое иногда случается, поэтому полиция подключилась далеко не сразу. А когда орда хлынула на север, вот тут-то и начались массовые исчезновения.
По несколько человек за ночь.
Впрочем, как указывалось в заметке, такое происходило не только в Покровске-на-Карамысе. Подобные случаи были замечены и в других городах по границе с Монгольской Тьмой. Что это было? Пока что следователи не могли дать однозначный ответ.
Возможно, в города проникли тёмные или отродья Тьмы. А возможно, хулиганили агенты соседей. В том же Эране вполне ценились невольники с севера. Официальные власти, конечно, пытались бороться с этой практикой, но уж больно привлекательным был приз. Набрать сотню рабов, которых только кормить надо. Или рабынь… Смотря, чем хозяин промышляет.
А может, и внутри Руси кто опустился до похищений, решив, что война всё спишет. Жажда наживы порой способна сделать из неплохого, в общем-то, человека настоящее чудовище. Вот и рыли землю носом городовые, выискивая малейшие зацепки по каждому случаю. Может, и найдут ещё…
Пропадала-то в основном молодёжь, будущее страны. Родители выли от горя и ярости. Власти пытались успокоить население. А тревожность всё росла…
Том 1Глава 6
Из дневника мальчика Феди, написанного на неизвестном языке
Женщина, которая является в этом мире моей матерью, не любит меченых! Ненавидит! Само явление не переносит как факт. И мужчина, который в этом мире является моим отцом — тоже их недолюбливает. Поэтому в нашей семье царит культ обыкновенизма. Тема меченых — под запретом.
Интересно…Почему при этом моя семья продолжает пользоваться приборами, которые без этих меченых толком и работать бы не стали, а⁈ Ну ничего в кастрюле не щёлкает же!
Впрочем, мне удалось в свои шесть выяснить, что причины для такой ненависти у мамы есть. Её большая семья, бывшая некогда в дворянском сословии, практически полностью вырезана. Остались только она и её брат, который приходится мне дядей.
Брат пытался восстановить семейное дворянство, но сам попал в какую-то мутную историю и поспешно отбыл в сторону то ли Ниппона, то ли Чосона. История умалчивает. В общем, детская психологическая травма моей матери укрепилась ещё сильнее. Надеюсь, с годами её отпустит. Меченые — часть местной жизни и весьма важная.
— Привет, мам! — голос бодрее и жизнерадостнее.
— Ты почему не звонил⁈ — завопила на меня трубка мобильного телефона. — Ты совсем мать не любишь? Ты хоть представляешь, как мы тут за тебя переживали?
Не зря, между прочим, переживали… Так-то я вообще-то почти труп, только не труп. Но я понимаю: сначала обвинения, а обнимашки потом. Иначе я, тварь такая неблагодарная, совсем от рук отобьюсь.
— Ты где? С тобой всё в порядке? — сменив гнев на милость, заканючила трубка. — Мы слышали новости! Мы тут все с ума сходим! Ты здоров⁈
«Ты здоров», серьёзно? В моём понимании вопрос, здоров ли человек, задают, когда худшее, что ему грозит — это какое-нибудь ОРВИ.
А когда он только вернулся с «передка», где людей жрут, иногда убивают, а потом — жрут, а иногда убивают и жрут одновременно — надо задавать вопросы о целостности его дефолтной комплектации.