У урядника, к слову, имелась отметина двусердого. Так что человеком он был непростым.
— Приветствую, Виктор Леонидыч! — поздоровался Константин. — Знакомьтесь, это Фёдор, временный помощник и охранник Марии Михайловны.
Урядник повернулся ко мне, и я решил не выпендриваться:
— Просто Фёдор. Очень приятно!
В ответ он пожал мне руку и приглашающе указал на посадку.
— Ну… Прошу проходить на место. Мария Михайловна, без вас просто не знаем, что и делать!
— Сейчас посмотрим, что там такое… — пообещала Малая.
— Виктор Леонидыч, а покажите, пожалуйста Феде всех наших, чтобы лица запомнил… — попросил Константин.
— Всенепременно! Фёдор, давай за мной! Сейчас со всеми тебя познакомлю.
— Ого! Мясная лавка открыта! — донёсся из лесопосадки голос Марии. — А внутренности отдельно были?
Я хмыкнул на это замечание, а Виктор Леонидыч усмехнулся и пояснил:
— Мы Марию Михайловну постоянно дёргаем. К трупам её благородие привыкли, а вот юмор — как видишь, испортился. Ты сам-то как? Трупов не испугаешься?
— Да вроде бы не должен, — я поморщился. — Насмотрелся за последние дни.
— Ну, значит, молодец! Так, давай с нашими знакомиться…
В группе прикрытия было два десятка городовых и ещё два старших городовых. И все они были двусердыми, как и урядник. Так что правильней было сказать, что это особые городовые, но Виктор Леонидыч, видимо, не считал нужным их инаковость подчёркивать.
Меня представили всем до единого, а я в процессе внимательно наблюдал за каждым, запоминая и лицо, и нюансы поведения. Раз мне сказали, что стрелять надо в любого, если замечу что-то странное — значит, и этих буду подозревать. На всякий случай.
— Ну вот такой у нас отряд! — тем временем подытожил Виктор Леонидыч. — Все ребята, как сам видишь, силой не обделены. Но сильно на неё не рассчитывай…
— Почему? — удивился я. — Раз есть чёрное сердце, значит, что-то да умеют.
— А ты не в курсе, да? — прищурился Виктор Леонидыч.
— Да я недавно стал… — не стал скрывать я и сразу добавил: — Если что, соглашение о неразглашении я уже подписал!..
— Ага, понятно… У них у всех Боевое Рождение, но неполноценное. Да и у меня тоже. Некоторые такое Боевое Рождение даже за Рождение-то не считают… — пояснил урядник. — В общем, можем чуть-чуть… Но разве что самую малость… Я вот, к примеру, могу щит поставить. Правда, только на себя. Как бы эдакой плёнкой прикрываюсь. И она в лучшем случае снизит урон. Уж до чего у Марии Михайловны что щиты, что удары слабенькие… Но у нас-то ещё слабее, Федь!
— Не знал… — я покачал головой. — Не знал, что так может быть.
— Ну, как видишь, может. Боевое Рождение — штука такая… Непредсказуемая! — урядник вздохнул. — А ещё во время обучения всякое может случиться… Ты сам-то, если не секрет?..
— Тоже Боевое Рождение, — признался я, начиная понимать, что мне могло грозить, если бы не боярин Павел.
— Повезло. Ну или не очень… Тут как пойдёт. А вообще, знаешь, на всё воля Господа! — урядник хлопнул меня по плечу. — Ты, главное, учись. Слушайся Марию Михайловну. Может, и дальше всё хорошо будет. Не застрянешь, как мы, в отроках.
— Буду учиться. И слушаться, — очень серьёзно пообещал я.
Правда, кое-что было непонятно: а чего они все мне угрожают-то, а⁈ То ли намёки делают, то ли заранее оплакивают… Что за мода-то такая? Или причины есть? Решив, что надо в ближайшее время ещё раз разузнать о своих перспективах у старших товарищей, я не стал зацикливаться на вопросе.
Воинская служба приучила меня к тому, что при наличии важной задачи остальное надо временно игнорировать. Пошёл в дозор — зри. Пошёл в бой — бей. А лишние переживания должны остаться в стороне. Всё потом! А сейчас мне надо дежурить рядом с Марией и всех подозревать.
Так что вместо того, чтобы стоять и сопли жевать, я поспешил в посадку, где уже скрылись Малая и Константин.
Среди стволов деревьев мне предстала неаппетитная картина. На земле лежала белая плёнка. А на белой плёнке лежал молодой парень. К несчастью для парня — по частям. И выражение боли и ужаса, застывшее на той части, которая лицо, наводило на мысли, что резать его начали при жизни.
Даже мне что-то слегка поплохело…
Тут, видимо, ещё сыграл роль висевший в лесопосадке запах. Яркое летнее солнышко припекало после ночной грозы, воздух парил — и тело, по всей видимости, начало разлагаться. А без респиратора здесь был один лишь я, да пара санитаров, которые пристроились на сухом деревце и пили чай из картонных стаканчиков. Но с этими-то всё ясно — небось, из морга и прикатили.
— Держи, надень, — спас меня Константин, протянув респиратор.
— Спасибо…
Мария сидела на корточках и, прищурившись, осматривала одну из частей трупа. Рядом с ней стояло несколько человек. Протолкавшись, я пристроился в паре шагов от проректора, внимательно поглядывая по сторонам. Это вызвало определённое недовольство у присутствующих, но Костя одобрительно кивнул. А значит, я всё делал правильно.
Спустя минуту Мария перешла к следующей части трупа и, снова прищурившись, застыла рядом. В этот раз она простояла минут десять, почти не шевелясь и как будто что-то разглядывая. А потом достала из сумочки блокнот и начала в нём черкать.
Так повторялось ещё два раза. Видимо, предыдущие части Мария успела осмотреть, пока я знакомился с группой прикрытия. После чего проректор удовлетворённо кивнула и, обернувшись, махнула рукой одному из тех, кто толкался рядом.
— Матвей, вы карту потоков сделали?
— Конечно, Мария Михайловна! — отозвался молодой парень, к слову, единственный тут без изменённой кожи.
Даже санитары были двусердыми. И я, откровенно говоря, постоянно цеплялся взглядом за это «украшение» на щеках. Не так уж часто мне приходилось вживую встречаться с его обладетелями. Куда чаще я видел их в записи: на экране телевизора или в сети.
Не сказать, чтобы их было критически мало — нет, вполне достаточно. Но, как я заметил, пути обычных людей и двусердых редко пересекались. Правда, в Ишиме у них и интересов было не так чтобы много — хоть город и большой.
Княжеский род, правивший Ишимским княжеством, два-три десятка родов удельных князей со своими закрытыми хозяйствами, да пара военных баз — вот и все основные группы двусердых в округе. Там, на военной базе или в поместьях дворян, их ещё можно было встретить в большом количестве. А остальные были рассредоточены по многочисленным Приказам и местным ведомствам.
Ну а такого, чтобы я оказался в окружении сразу пары десятков меченых, в моей жизни ещё не было. И это вызывало определённый дискомфорт. Впрочем, у меня тоже раньше не было полоски изменённой тёмной кожи от груди до щеки…
— Вот смотрите, Мария Михайловна, — молодой парень открыл мобильный терминал и, развернув монитором к Малой, вывел из спящего режима.
Краем глаза я увидел знакомые части трупа и хаотичную мешанину цветных полос. А вот для Марии это явно что-то да значило. Сверившись с блокнотом, она начала решительно чистить рисунок от полос, пока на мониторе не осталось всего три клубка.
— Вот эти… — сказала она. — Один — убийца, ещё двое — упаковывали и таскали тело. Их следы идут в одном направлении. А у вас нет трупа того, кто тело вёз?
— Ушёл, Маш, — ответил Костя. — Разве что машина его осталась. Вон там, за кустами глянь!
— Сейчас посмотрю, — кивнула Мария, двинувшись в указанном направлении.
Сразу за санитарами, по-прежнему пившими чай, из зарослей крапивы выглядывал багажник автомобиля. Правда, был он мало того, что помят, так ещё и пулями изрешечен, будто сито. Сразу видно: задержание прошло без лишнего гуманизма.
Зайдя со стороны водительского сиденья, Мария заглянула в салон, на секунду замерла, недовольно повела носом… А потом отправилась обратно, на своих каблуках, сквозь кусты и крапиву. По пути она разве что вслух не попискивала, пытаясь держать лицо. А в последний момент всё-таки не утерпела и оперлась на меня, чтобы выбраться.
С экрана мобильного терминала исчез ещё один клубок. После чего госпожа проректор махнула нам с Костей рукой и заторопилась к машине. И только когда мы развернулись и поехали к шоссе, Мария, наконец, озвучила выводы:
— Это, определённо, ритуал на силу… На шоссе — направо…
— Уверена в ритуале? — уточнил Костя.
— Шанс ошибиться — процентов пять, — задумчиво хмуря брови, призналась проректор. — Но есть, конечно же…
— Хорошо, учту, — кивнул Костя.
Я оглянулся и посмотрел, как следом за нами выруливают машины городовых в количестве трёх штук. Практически почётный эскорт.
— Не надо ничего учитывать! — отмахнулась проректор. — Это обманка же, очевидно.
— Согласен. Нас тянут в ловушку, — кивнул Костя. — Может, отменить?
— Нет уж… Просто предупреди всех! — попросила Мария.
— Федя! Предупреждаю! На нас нападут! — посмеиваясь, сообщил мне Костя.
Я в ответ мрачно кивнул и расстегнул кобуру, повторно проверяя пистолет.
— Всё, Маш, не переживай! Федя всех положит! — отрапортовал Костя.
— Мальчики, а вы в каком возрасте перестаёте идиотами быть? — выгнув бровь, задалась вопросом Мария, а потом махнула рукой. — Тут тоже направо!
— Это в сторону товарного вокзала, что ли? — удивился Костя.
— Понятия не имею! Но возможно, — кивнула Мария.
Дальше ехали молча. Сначала машина и в самом деле катила в сторону вокзала, но затем, по наводке Марии, свернула и поехала вдоль железнодорожных путей. Спустя где-то минут пятнадцать впереди показалась небольшая станция: одна из множества пригородных остановок на этой ветке.
Рядом со станцией был посёлок, но госпожа проректор указала на железнодорожный переезд, за которым высилось несколько крупных обшарпанных складов.
— Не думаю, что это и есть логово! — поднял бровь Костя. — Вряд ли наш тёмный — такой уж аскет, чтобы на складе жить.
— Там могут быть следы! — отрезала Мария. — Здесь тормози.
Когда вся честная компания выбралась из машин, в нашу сторону из глубины складских построек вышел мужчина с белой повязкой на рукаве, на которой было то ли написано, то ли вышито слово «сторож». Костя начал о чём-то говорить с ним, а Мария поспешила к дверям склада.